Глава 12

Тихо и незаметно покинув своих подчиненных, я направился в цех к техникам, продолжавшим ковыряться в туше меха. Если есть козырь — надо его использовать, чтобы не говорили Достопочтенные. Если я проиграю — ничего мне они уже не сделают и сделать не смогут. Мертвым все равно. Если выиграю — победителей не судят. Во всяком случае — явно. При любом раскладе, устроенный мной публичный подрыв авторитета Патриарха Магуно перевешивает все, что я уже совершил и еще успею здесь натворить.

Вблизи стоящий вертикально «Воин» подавлял. Не самая крупная машина, по весовой классификации относящаяся к среднему классу, была высотой с трехэтажный дом. С чердаком и цоколем. Даже в ремонтном цеху автоколонны, где разбирались и заново собирались огромные карьерные самосвалы, верхушка меха совсем немного оставляла до портального крана, тросы которого жестко фиксировали тушу «Воина» в вертикальном положении. И именно ТУДА мне предстояло забраться. По лестнице на направляющие крана с крохотным ограждением. Потом до кабины крана и вниз, на страховочном тросе в открытый провал люка аварийного катапультирования. Придав себе максимально уверенный вид (я командир или кто?), я направился в путь.

Устроившись в кабине, я начал осматриваться, сравнивая окружающее со скринами вирт–игр, герои которых испытывали погружение в шкуру пилота боевого меха. Всего через каких–то пару минут были обнаружены переключатели, отвечающие за запуск реактора. Ключ–карту, снятую с убитого пилота — в разъем. Контакт, активация. Ключ принят! Как там, в инструкции: тестирование… запуск… прогрев… экономичный режим… ЕСТЬ! Приборы на панели ожили. Изображение меха на дисплее раскрасилось в режиме, делающем честь любому дальтонику. Это бортовой компьютер сигнализирует технику о повреждениях системы. И где здесь гироскопы запускаются? Ага, вот эта выдвижная панель. Правильно, в обычном режиме они не используются. Система равновесия, что в голове пилота, гораздо эффективнее. И взаимодействует напрямую с бортовой ЭВМ, без датчиков–посредников. Запуск, вывод в рабочий режим. Ну, пошли!

На первом же шаге машину опрокинуло набок. Если бы не пучок тросов, рассчитанных на нагрузку в полсотни тонн каждый, мех бы сейчас встретился с бетонным полом, ломая и его и себя. Законы кинематики действуют во все времена, при любом политическом строе. А так, меня просто мотнуло, когда выбралась слабина подвески. Команда в микрофон, заработал кран, ставя тушу меха вертикально.

Со стороны это должно было смотреться забавно. Громадная гуманоидная фигура, пытающаяся сделать шаг, но каждый раз падающая, словно младенец, учащийся ходить. Зафиксированная на теле меха подвеска из тросов, свисающих с крана, очень напоминала помочи, которыми заботливый родитель страхует свое юное дитя. Только грохот металлических ног о бетон, крошащийся от нагрузок, выбивался из образа. Придется потом заново пол заливать. Вон какие трещины от того, что ступни под углом врезаются.

Через каких–то полчаса я был мокрый от пота, хоть одежду выжимай. Но некоторые свои ошибки — осознал. Не надо торопиться. Не надо делать большие шаги. В туше меха вовсе не мои 80 килограмм веса и, да рост «Воина» — больше 10 метров! Совсем другая масса, совсем другие размеры. Меня банально заваливает непогашенной инерцией многотонной махины. Пусть на шаг я потрачу минуту. Но сделаю его САМ. Без помощи крановщика. Вот сейчас передохну, водички попью и продолжу.

Стоим, обе ступни на полу. Тросы свободно провисают. Если я сейчас подниму одну ногу меха, центр тяжести выйдет за пределы опоры, и меня начнет заваливать вбок. Вывод — сместить тело в сторону, чтобы центр тяжести был над второй ступней. И только тогда отрывать первую от пола. Пробуем… Есть! Стою на одной ноге, вторая может сместиться вперед. Длина ступни — два с лишним метра. Значит, сместить торс вперед можно на метр. Еще на метр выдвинется свободная нога. Аккуратненько… Получилось! Я сделал шаг, тросы натянулись, кран медленно двинулся вперед. Перемещаем торс на ногу, поднимаем вторую, передвигаем ее вперед. Делаем шаг! И не падаем!

Вопли, которые издали наблюдающие с безопасного расстояния за моими усилиями техники, я расслышал через броню. Ничуть не удивлюсь, если сейчас сюда сбегутся все способные носить оружие члены Рода, привлеченные истошными воплями, которые ну никак не может издавать глотка живого существа.

Однако я дошел до конца цеха, а компанию нам никто не торопился разделять. Объяснив крановщику, что сейчас нужно будет сделать, я аккуратно начал разворачивать меха на месте. Когда мои усилия увенчались успехом, а сам агрегат застыл в устойчивом положении, из кабины спустились стропальщики и отстегнули тросы. Перенесли их, убирая перекрут вокруг торса меха, и снова пристегнули. Когда динамик протрещал, что можно продолжать движение, я снова двинул рукоятки, направляя механизм вперед.

После осознания техники движения, процесс управления оказался довольно прост, хотя и требовал значительной сосредоточенности. Когда датчики резервных емкостей наполнителя контура охлаждения ушли в красную зону, я понял, что пора закругляться. Тем более, что успехи были для первого раза очень неплохие. Мех уверенно двигался по прямой, развивая скорость идущего неспешным шагом разумного, довольно бодро поворачивался, уверенно преодолевал неровности грунта (положенные на пути цельнометаллические предметы) высотой до метра. На спешно организованных учениях, бойцы грамотно сопровождали меня, проверяя места вероятного нахождения пехоты противника с «Инферно» и давая дымовые сигналы по точкам, которые следовало обработать бортовым оружием «Воина». Можно сказать, зачистка условного противника — удалась. Надеюсь, в реальном бою у нас это получится не хуже.

Сейчас техники удалят просочившееся масло из корпуса, заново наложат герметик и установят задние броневые панели. Можно с чистой совестью сказать бойцам, что в бою их будет поддерживать тяжелая техника. Хотя… говорить ничего не надо. Вон весь отряд смотрит за упражнениями своего командира, вместо того, чтобы отдыхать и набираться сил. Ну, я им сейчас покажу мать Кузьмы!

Или мне покажут, что гораздо вернее. От перекошенных рож Достопочтенных, в окружении свиты смотревших на замершего меха, отрицательные эмоции распространялись во все стороны, гася радость бойцов и без малейших потерь проходя сквозь броню. Интересно, где они ракетометчиков поместили?

Заглушив реактор, я забрал свои вещи из кабины крана, наскоро приведя себя в порядок, спустился на основательно покореженный пол и, поправив головной убор, рубанул строевым шагом по направлению к начальству.

— Достопочтенный Лимо! Ваше приказание выполнено! Боевой мех исправен и готов к бою! — вытянувшись по стойке «смирно», я отдал честь начальству. Ну что, заявишь при всех, что не отдавал такого приказа? Что я проявил излишнюю инициативу и посему подлежу аресту и расстрелу без суда и следствия? С оружием здесь не только твоя свита.

— Следуйте за мной, Мак Сим. — хмуро произнес мрачный Достопочтенный, разворачиваясь в сторону выхода.

— Одну минуту, Достопочтенный Лимо. — нельзя бросать все на самотек. У подчиненных не должно создаваться впечатление, что они сами могут все сделать. Без соответствующего распоряжение и контроля, просто вот так взять и сделать, по собственной инициативе.

— Вольф! Меха проверить и приготовить к транспортировке! Отто Карлович! Раз бойцам все равно не спится, устройте им ночное занятие. Будут не спать с пользой для дела. Отряд! По десяткам, становись! На учения шагом… Арш!

Разговор вышел тяжелым. Сначала, Достопочтенный начал орать на меня, как старшина на проштрафившегося новобранца. Пришлось напомнить ему, что, хоть я сейчас и беден, как церковная крыса, мой аристократический титул все равно со мной. И для меня, дворянина в–надцатом поколении, подобное обращение оскорбительно. На первый раз я принимаю во внимание его почтенный возраст и плохое самочувствие, но в следующий раз дело закончится дуэлью. За публичное оскорбление моего Рода и чести моей матери. Вспомнив вчерашний разговор, Лимо побагровел так, что я всерьез начал опасаться за его здоровье. Не бережет себя Достопочтенный, не бережет. Нехорошо всего себя отдавать работе и принимать так близко к сердцу то, что окружающие не считают невнятные указания Достопочтенного Лимо истиной в последней инстанции. Ведь еще так попсихует — и все, приплыли. Наденут тогда на него строгий черный костюм и белые туфли. И будет играть в его доме громкая музыка, а о нем самом — говорить только хорошее.

Стоя в углу комнаты отдыха, я с интересом наблюдал, как второй человек в Роду выберется из сложившегося положения. Ждать пришлось недолго. Правда, из всех возможных выходов, мой оппонент выбрал самый глупый.

— Охрана! Арестовать его!

Ребята, вы что, всерьез думаете, что если вот так наставить на меня оружие, то я задрожу от страха и позволю себя арестовать и избить? Хотя, такие мордовороты как вы, думать не умеют по определению. Головы ваши предназначены, чтобы туда есть. Ну еще, форменные фуражки носить.

— Стоять! Граната! — рубчатый кругляш с выдернутой чекой замирает в вытянутой руке. После памятного общения с громилами из охраны, я всегда ношу с собой две «феньки», на всякий случай. Похоже, такой случай наступил. Ну что же, помирать, так с музыкой. Охранники замирают, понимая, что за три секунды всем покинуть помещение не удастся, а почти сотня массивных осколков, рикошетя от бетонных стен, перекрестят тесное помещение своими траекториями, изрешетив всех, кто внутри. Пока они осмысливают происходящее, плавно перемещаюсь к Достопочтенному.

— Держи! — протягиваю Лимо вторую гранату и когда он, не отрывая взгяда от моей кисти, небрежно придерживающей одним пальцем рычаг Ф–1, машинально берет ее, выдергиваю кольцо. Теперь можно и отойти. На рылах охранников наконец–то появляются вполне человеческие чувства: удивление, растерянность, страх. Ну да, их жизни и жизни их родных — завязаны на объект охраны.

— Оружие на пол! — похоже, свиту просто переклинило. Ну не встречали они за свою карьеру такого, чтобы разумному главным было не сохранить свою жизнь, а прикончить врага. Теперь любые их действия приведут только к ухудшению ситуации. Но оружие они не уберут. Рефлексы не позволят обезоружить себя и стать моими жертвами.

— Я сказал: оружие — НА ПОЛ! Или здесь будет взрыв и много трупов — раздается странный звук и по комнате распространяется вонь. Чуть повернув голову, вижу, что Достопочтенный как–то странно двигает бедрами, а у его модельных туфлей расплывается лужица. Похоже, звание правопреемника Патриарха снова становится вакантным.

— Эй, ты! — обращаюсь к засранцу. — Жить хочешь?

Тот пытается что–то сказать, но раздается только мычание. Как–то странно его дергает. Черт, эпилепсия же по наследству передается! Отобрать гранату назад нельзя, а если он не помрет при приступе, то потом мышцы расслабятся и… мои мысли прерывает появление новых действующих лиц.

— Команды была: убрать оружие! — на входе, как демон из преисподней, появляется улыбающийся Достопочтенный Умо. Улыбка у него… торжествующая.

— Мак Сим! Я предлагаю вам перейти в другой кабинет, чтобы начать разговор с начала. Здесь… немного неподходящая атмосфера.

Идея мне нравится. Похоже, сейчас начнется конструктивный разговор.

Обезоруженных охранников уже куда–то уволокли. Телохранители Умо «ужасного» перекрыли подходы к коридору с внешней стороны и на меня не обращают ни малейшего внимания. Хотя нет, когда я подхожу к дверям соседней раздевалки, краем глаза замечаю, как двое безопасников тихо направляются к релаксационной комнате, в которой один, совсем один, если не считать гранаты в потной руке, воет и трясется Лимо.

В раздевалке мы находимся вдвоем. Поразмыслив, прикрываю дверь и, порывшись по карманам, достаю предохранительную чеку. Аккуратно вставляю ее в обратно в гранату, и освобождаю руку, убирая «феньку» в рюкзак. Вопросительно смотрю на Достопочтенного.

— Я всегда считал, что Достопочтенный Лимо непригоден в качестве главы Рода.

— Мне жаль того, что случилось, но надо думать о будущем. — опять меня «сыграли». Уверен, все, что произошло, случилось с ведома (и согласия) это немолодого разумного. Теперь он — правопреемник Патриарха. А я, ставший орудием достижения чужой цели, получу в награду только лекцию на тему «цени мою доброту».

— Скажите, Мак Сим, — обращается ко мне собеседник, — какие у Вас планы на будущее?

— Плохая примета, планировать жизнь после войны перед сражением. Могу сказать одно: как бы не сложились события, крутить гайки в гараже я больше не буду.

— Такой умный и решительный разумный, как Вы — достоин большего. Вы даже себе не представляете, какой ужас эта «золотая молодежь». Моя дочь… я ведь не вижу в ее окружении никого, кто бы подошел ей в качестве мужа.

— А после свадьбы я приведу молодую жену в дом ее отца. Буду покупать ей подарки на деньги, которые даст мне ее отец. И буду работать там, где скажет ее отец. А все вокруг будут говорить: вон идет муж дочери Патриарха.

— Какое Вам дело до сплетен завистников?

— Мне случалось покупать услуги женщин известной профессии. Это — в порядке вещей в любом мире. Но никого так не презирают, как мужчин, которых на час, месяц или год покупают женщины. Или для женщин. Если я чего–то достигну в этой жизни, я достигну этого сам. А не получу в подарок от кого–то.

— Оставим эту тему до завершения операции. Челнок взлетел час назад. Когда Вы планируете начать выдвижение?

— Прохождение сигнала уже затруднено. Через пару циклов сюда придет песчаная буря. Так что еще цикл — и нужно выступать. Техникам уже пора начинать программировать маршруты движения в машинах. Пока видимость не улучшится, у нас будет почти восемь циклов, чтобы занять позиции.

— Рассказать настоящий план Вы мне не хотите?

— Достопочтенный Умо, планов несколько. Каким именно мы воспользуемся, зависит, например, оттого, будет в нашем распоряжении мех, или его спрячут на складе?

— Не случится ли так, что он достанется противнику?

— Значит, мы все будем мертвы. А в способности Службы Охраны защитить поселение от вооруженного противника я сильно сомневаюсь. К сожалению, ситуация такова, что либо мы бросим все силы на этот удар — и победим. Либо мы будем бросать войска в бой по частям. И проиграем. Могу сказать одно. До тех пор, пока мехи противника не будут выведены из строя, «Воин» будет лежать на транспортной платформе, вдалеке от поля боя. Я планирую использовать его, прежде всего, для моральной поддержки бойцов.

— Ну что же, у меня больше к Вам вопросов нет. Не смею Вас задерживать.

С умным видом наблюдая за ходом ночных тренировок (бойцы отлично выспятся во время движения), я размышлял о разговоре. Сам принцип общения Достопочтенных со мной был известен с незапамятных времен. Двое следователей. Один — злой. Кроет задержанного матом и избивает, выбивая признание. Другой — добрый. Говорит хорошие слова, сочувствует, готов помочь и все такое. Рано или поздно, но задержанный сделает выбор в пользу «доброго» и подпишет то, что нужно. В данном случае, «злой» просто не знал о своей роли. И еще о том, что я не желаю принимать роль арестованного из этого сценария. Сейчас «доброму» следователю нужна пауза, чтобы осмыслить ситуацию и сменить сценарий. В истинность убеждений Умо я не верил ни на секунду. Он целиком вошел в роль политического лидера, а те, как известно, врут так же естественно, как дышат.

Поразмыслив, я понял, что ошибаюсь. Достопочтенный мне НЕ врал. Он просто немного не договаривал, имея на меня определенные виды в намечающейся схватке за власть. Вот только какой смысл мне влезать во внутренние разборки верхушки местного клана?

Не знаю, какова была система сдержек и противовесов среди элиты Фу–Оша, но в последнее время она явно вышла из состояния равновесия. Сначала — Достопочтенные устроили «охоту на ведьм», физически уничтожая своих оппонентов. Теперь — сложившийся временный дуэт превратился в соло главы СБ. Выжившая верхушка немедленно сплотится против него. Просто — во имя самосохранения. Достопочтенный Умо — он ведь чужой Роду. Четко просматривается азиатский генотип. Этакий обученный сторожевой пес, набросившийся на своего хозяина.

Восемь сотен охранников Рода против сотни безопасников Умо — победитель схватки ясен. У меня под командованием (не считая штрафников) - три сотни бойцов. Из них меньше трети — бывшие охранники, более–менее имеющие определенную подготовку и хоть чего–то стоящие в бою. Вывод: в чужую драку — не лезть. Когда начнутся выборы Патриарха Рода, взамен скоропостижно скончавшегося Магуно, сопровождаемые стремительным сокращением числа кандидатов (из–за естественных причин — ведь что может быть естественнее пули в затылок?) - находится как можно дальше отсюда. Хотя бы — в отбитых казармах гарнизона. А дальше — видно будет.

Теперь — о планах внезапного нападения. Если я сейчас посмотрю в зеркало — увижу редкостного придурка. То, что незаметно для спутников перемещаться по планете можно только во время вызванной взлетом или посадкой челнока бури — азбучная истина. Если челнок пролетел — жди атаки. Вероятность того, что барон Прол–4 это проигнорирует, откидываем. Первоначально я планировал атаковать склады, устроив засаду на ожидаемом направлении подхода подкреплений. Когда мехи из казарм выйдут на помощь своим коллегам — ловушка захлопнется. Шах и мат. Остается без спешки и ненужных потерь зачистить базу.

Вот только с чего это я считаю барона глупее себя. Просчитывается этот вариант? Да за милую душу. Выведет он мехов под прикрытием темноты и непогоды в чистое поле, где и будут они ждать нашей атаки, чтобы ударить атакующим в спину. Скрытно расположить технику можно в десятке мест. Подходящих неровностей рельефа — более чем достаточно. Первый удар — выбиваются под ноль основные силы. Второй удар — уничтожается «спецназ», все еще чего–то ждущий в засаде, или спешно отходящий — без разницы. Партия.

Другой момент, что пехоту в такую погоду на открытое пространство не поместишь. Будут высокие не боевые потери. Да и сами мехи после времени, проведенного под открытым небом, будут нуждаться в профилактическом ремонте. Убрать пыль и заменить смазку. Проверить электронику на предмет повреждения статическим электричеством. И т.д. и т.п. А профилактику эту можно сделать только в казармах. Когда у барона закончится терпение и он отдаст приказ возвращаться на базу — в двух шагах от дома мы его мехов и встретим. Дорога там всего одна. Не совсем понятно, что делать дальше — ну да, до рассвета есть время что–нибудь придумать. А не нанести удар — сам попаду под трибунал. Род не потерпит промедления. Да и напряжение в отряде, вызванное отсутствием активных боевых действий, нарастает на глазах. С этими мыслями я подошел к спецподразделению, для разнообразия, уложившемуся в норматив. Хотя Мюллер–старший считал иначе.

— Отряд! Становись!

Отведя бойцов в сторону, я рассказал об оказанной нам высокой чести: нанести смертельный удар по противнику, выбив агрессору его ядовитые зубы.

— Когда выступаем? — б…дь, у меня воинское подразделение или колхоз?

— КТО СКАЗАЛ?

— Я!

— Головка от …! Имя? Номер десятка?

— Боец Логан, господин центурион! Второй десяток.

— Ты умеешь хранить тайны, Логан?

— Так точно, господин центурион!

— Я тоже. — в строю заржали. Пришлось одернуть.

— Отряд! Напра–Во! В медблок, шагом… арш!

Господи, если ты есть — спаси наши души, если они есть…