4
Роман Реков быстрой пружинистой походкой шагал по коридорам станции, направляясь в учебные кабинеты. Проходя мимо причальных залов, где скапливались только что прибывшие пассажиры, он мимоходом выделил тех, кто оказался на станции впервые. Их легко было отличить по широко распахнутым глазам и открытым ртам. О, вот еще один заблудился в мерцальнике… Роман даже остановился посмотреть на это, картина того стоила. Расплывающаяся человеческая фигура появлялась то в одном кристалле, то в другом. То нога высовывалась наружу, то рука, но полностью новичок никак не мог выпутаться из телепорта. Многие, уже пообвыкшиеся с дзеннскими штучками, останавливались и с улыбкой наблюдали за метаниями запутавшегося – вспоминали, наверное, как сами когда–то так же паниковали. Слишком отличалась эта станция от привычных земных космических станций. Она даже снаружи походила на клубок обрубков корней, переплетенных со щупальцами, ничем не напоминая строгие металлические конструкции землян. Кто–то, наконец, сжалился над новичком и вывел его наружу. Роман прыснул – тот был не то что бледный, а вообще зеленый в крапинку. И чего перепугался, спрашивается? Знает же, что ни дзенн, ни их техника не способны нанести ни малейшего вреда ни одному разумному существу…
Немного в стороне за происходящим наблюдала стайка ребятишек – новых учеников, которые должны были начать обучение на станции. Проводив взглядом новичка, которого уводили по коридору с добродушными смешками, Роман усмехнулся. Давно ли он сам был таким вот мальчишкой, как эти птенцы, впервые попавшие на настоящую космическую станцию, тем более, чужую. Впрочем, если честно, оказаться здесь он никогда не хотел. Роман рос, что называется, шалопаем, на которого давно махнули рукой и учителя, и родители. Шалопаем, который постоянно вытворял что–нибудь уж вовсе несуразное с точки зрения взрослых.
– Ничего путного из тебя не выйдет, – вспомнилось раздраженное ворчание отца, убирающего «воспитательный инструмент».
Выведенный из себя шалостями сына, он впервые в жизни применил в этом качестве ремень, и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. Чадушко же во время экзекуции только тихо напевало себе под нос: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает…»
– Современная педагогическая наука отвергает применения насилия для воспитания детей, – обиженно отозвался наказанный отрок после отбытия наказания. Нельзя сказать, что его это сильно обидело. Даже наоборот. Потом он с друзьями устроил игру в гестапо и очень гордился тем, что единственный из всех побывал в руках «гестаповца», ничего не выдав. Но вскоре об этом узнал отец…
Роман едва сдержал смех, вспомнив лицо добропорядочного родителя, узнавшего, как поименовал его собственный ненаглядный отпрыск. Да, давно это было. Сколько ему тогда стукнуло? Кажется, восемь. А потом были еще игры и еще шалости. Небольшой городок на Земле, где их семья жила с момента его рождения, стоял почти у самого леса, что открывало огромный простор для человека с фантазией. А фантазия у Романа была, еще и какая… Учителя в школе только мечтали обуздать воображение воспитанника, ибо направлялось оно совсем не в ту степь… Порой его довольно злые шутки доводили молоденьких учительниц до слез, что очень удивляло самого мальчишку – ведь он не хотел ничего плохого, просто в школе было слишком скучно, слишком запрограммировано.
Все изменилось, когда ему исполнилось тринадцать. Из–за чего возник спор, Роман сейчас не помнил, но он тогда пообещал, что выучит дзенн–анн – язык союзников людей. И выучит его самостоятельно.
Дзенны, с точки зрения землян, – странная раса. Они никогда не воевали, но держали боевые корабли, и эти корабли изумляли людей больше всего остального: у них не было двигателей в земном понимании этого слова, двигателями служили сами дзенн, их невероятная психическая сила. Это потом, значительно позже, появились с их подачи и люди, способные на такое.
Еще сильно удивляла невозмутимость древних. Ни один из них никогда не волновался, не смеялся, не плакал – по крайней мере, на глазах землян. Они всегда были спокойны, уравновешены и совершенно непробиваемы.
Активной экспансии в космосе дзенны тоже не вели. За все время своего почти трехтысячелетнего периода космических экспедиций они колонизовали всего сорок шесть планет. Земляне же за двести лет заселили почти пятьдесят. Когда земные корабли впервые столкнулись с дзеннами, никто первоначально не знал, чем все это может обернуться. О первом контакте говорили много, но… в жизни всегда есть место неожиданности. И первой неожиданностью стало то, что древние ничего не собираются скрывать от молодой расы, только недавно вышедшей в космос. Казалось, оживают страницы древних фантастических книг о великом братстве разумных рас, «Великом кольце». А затем дзенны предложили обучать людей.
Привыкнув настороженно относиться к слишком уж заманчивым предложениям, люди и к этому отнеслись с прохладцей, однако соблазн оказался слишком велик. На Земле долго сомневались, долго отбирали кандидатов. Сто десять лет назад первые тридцать человек отправились на Тоэн–Дз'энн'э – главную планету народа дзенн–анн–в'иннал. Видимо, все они были агентами различных разведок, но даже агенты смогли научиться многому и вернулись домой совсем другими. С иными интересами и иным мировоззрением.
Какой крик тогда поднялся на Земле… Но ничего, со временем привыкли. Тем более что никакой «пятой колонны», о чем в то время много писали, не оказалось.
Роман, вспоминая все это, продолжал наблюдать за новенькими. Ребятишки с интересом осматривались, шушукались. Вот один оглянулся, понял, что его не видят, и тихо улизнул в сторону. «Ага… – рассмеялся про себя юноша. – Нашего полку охламонов прибыло. Будет теперь охране головной боли». Правда, на сей раз нарушителя спокойствия, по неопытности, отловили довольно быстро и за ухо препроводили к квохчущей сопровождающей.
Вскоре группу увели, и Роман снова погрузился в размышления. Ради забавы он как–то перечитал почти всю прессу первых десяти лет после контакта. «Подготовка вторжения», «Кадры для захвата»… Какого только бреда не писали после возвращения обученных дзеннами спецагентов! А ведь, в конце концов, люди, подготовленные «древними» – эта кличка вскоре намертво прицепилась к дзенн – заняли достойное место на Земле. Руководители отделов, дипломаты, военные, конструкторы – именно они потом составили гордость планеты. И даже самые ярые сторонники самобытности Земли не могли заметить в их действиях ничего, говорящего о том, что они хотят разрушить земную культуру и насадить дзеннские порядки. Скорее наоборот, порой именно эти люди стеной вставали на защиту той самой самобытности – и не от дзенн, нет, от людей. От людей Земли, которые ради сиюминутных выгод жаждали разрушить все старое. Но и консерваторами они тоже не являлись. Они готовы были рассмотреть любую идею и, даже если та казалось совершенно бредовой, старались найти в ней рациональное зерно.
Именно ученики дзенн стали инициаторами перемен, превративших Землю из свалки промышленных отходов с загазованной атмосферой в цветущий сад. Не сразу, далеко не сразу это произошло, несколько поколений сменилось, прежде чем удалось достигнуть этого, очень трудно оказалось повернуть в другую сторону мышление миллиардов людей, привыкших только хищнически хапать. Но это было сделано, и только тогда многие поняли, как умно и тонко действовали древние. Они не делились оборудованием, не посылали свои корабли для очистки. Нет, они всего лишь подготовили людей, для которых родная планета стала небезразлична. А уже эти люди сумели сплотить человечество единой целью и совершить невозможное. С тех пор наборы детей для обучения у дзенн стали ежегодными. Но как правительство Земной Федерации ни старалось, оно так и не смогло уговорить древних принимать больше тысячи человек в год. Это было очень мало, это была капля в море, ведь обученные дзенн люди ценились на вес золота, но те всегда отвечали, что время еще не пришло. Никакие доводы не могли пробить невозмутимость древней расы. Людям пришлось смириться.
Все это Роман проходил на уроке истории в школе, в то время он даже не думал, что именно ему суждено будет изменить устоявшиеся отношения. А ведь началось все с обычного спора… Глупого детского спора.
– Врешь ты все! – напирал Лерка. – Целые институты до этого не додумались, а ты – нате, нашел ключ.
Ромка мрачно смотрел на приятеля.
– А вот и нашел.
– Ха, нашел он. А почему же у тебя по дзенн–анн сплошные пары?
Пары были вполне заслужены и проистекали от абсолютной неспособности Ромки заниматься чем–либо, что ему неинтересно. Дзенн–анн преподавали во всех земных школах. И те, кто знал язык древних лучше других, получали шанс отправиться на недавно построенную станцию, куда пять лет назад дзенны перевели всех обучающихся у них людей. Станция была совместным проектом, да и от Земли находилась ближе, чем Тоэн–Дз'энн'э. Древние пошли навстречу людям, и вели занятия так, как это было принято на Земле. Многие мечтали попасть на обучение к этим странным существам, и старательно зубрили дзенн–анн. Вот только выучить по–настоящему этот непохожий ни на один из земных язык не удавалось почти никому. Он оказался настолько сложен, что земные лингвисты даже после сотни лет его изучения продолжали теряться. Слова имели порой до нескольких тысяч значений, большое число модификаторов сразу меняло смысл фразы, и однозначно понять сказанное часто было просто невозможно. Поэтому до сих пор приходилось полагаться лишь на память и запоминать гигантское количество слов и выражений, подходящих к каждому случаю.
– Вот в этом–то и ошибка! – сердился Ромка. – Нельзя дзенн–анн выучить зубрежкой! Самое глупое занятие – подходить к инопланетному языку с земной точки зрения.
На беду Ромки, его услышал учитель.
– Вот как, молодой человек? – хмуро спросил он. – Значит, вы считаете, что земные институты, разработавшие методики изучения дзенн–анн, неправы, а вы правы?
Ромке спорить не хотелось, он понимал, что все равно окажется неправ в глазах преподавателя. Но и уступить тоже не мог.
– Я такого не говорил. Просто они подошли к нему, как к обычному земному языку. А это ошибка.
– Раз ты так думаешь, то тебе совершенно незачем посещать мои занятия! – сердито отрезал учитель.
Дзенн–анн являлся необязательным предметом, и его посещали по желанию. Но не было еще никого, кто отказался бы изучать язык древней расы. А уж чтобы учитель кого–то выгнал… Это позор. Это перечеркивало все шансы попасть на Станцию. Ромка сморщился, обида обожгла его, как кислота. А изнутри, сквозь обиду, медленно поднялась решимость. Они так? Хорошо! Сквозь злые слезы он посмотрел на учителя.
– Ну и ладно! Я сам выучу дзенн–анн. И буду говорить на нем лучше вас всех!
– Эй, постой… – но Ромка уже убежал.
Учитель не ожидал такой реакции. Бросая в пылу спора слова, он вовсе не хотел отлучать мальчишку от занятий. Просто пытался поставить его на место. Но тот оказался упрям…
После этого случая Ромка перестал ходить на занятия, хотя учитель и намекал, что не будет его прогонять.
Через полгода мальчишка отправился в столицу, в Институт Языка, где потребовал, чтобы его проэкзаменовали по дзенн–анн. Увы, там его произношения не поняли. И посмеялись, что было естественно. Ромка разозлился, начал доказывать свою правоту, доказывать с пеной у рта. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в этот момент в Институте Языка не появился дзенн из посольства. Он почему–то заинтересовался, нижняя пара глаз прищурилась, все четыре руки сложились на груди, и древний перестал обращать внимание на вьющихся вокруг секретарей и преподавателей. Некоторое время молча слушал, как профессор доказывает мальчишке, что он неправильно расставляет слова в предложении, и как тот спорит, говоря, что по его методу гораздо правильнее, чем написано в книгах. Все вокруг были в ужасе и чуть ли не силой пытались вытолкать взашей неизвестно откуда взявшегося упрямца, позорящего институт. Но упрямец не желал ничего слушать и продолжал доказывать свое:
– Да подумайте, ведь так гораздо логичней. Фраза и короче получается, и информативнее!
– Вздор!!!
– Ах, вздор?! Ну, послушайте! – И тут мальчик выдал фразу…
– Вот я и говорю, что неправильно… – начал было седой профессор, но замолчал, увидев дзенна, который неожиданно сдвинулся с места и прорвался сквозь окружающих мальчишку людей.
– Повтори, – потребовал древний.
Ромка испуганно ойкнул, увидев, что на него обратил внимание дзенн, потом осторожно повторил. На полукруглой морде древнего появилось удивленное выражение, нижняя пара глаз сощурилась до щелочек, верхняя наоборот, широко распахнулась. Он ответил какой–то сложной фразой, имеющей, на первый взгляд, около двадцати смыслов и шестидесяти подтекстов, как потом определили прослушивавшие запись знатоки дзенн–анн. Ромка радостно кивнул и быстро заговорил, настолько быстро, что вокруг никто не смог разобрать ни слова. Профессора–лингвисты ошарашено следили за странным диалогом, в котором ничего не могли понять.
Дзенн долго слушал Ромку, одобрительно похлопывая себя верхней парой рук по ладоням нижней, затем замолчал, а через несколько минут вновь повернулся к замершим в удивлении людям.
– Народ дзенн–анн–в'иннал будет вам очень благодарен, если этот детеныш отправится на Станцию для обучения. Мы возьмем его сверх лимита. А кроме того, в этом году можете направить на Станцию еще тысячу учеников. Дополнительно.
При всеобщем ошеломленном молчании древний покинул зал. Люди еще нескоро обрели дар речи. Никогда… Никогда до сих пор дзенны ни о чем не просили людей. А тут… «Мы будем благодарны, если…» Обычно это люди благодарили их за обучение.
Ромка мгновенно стал знаменит. Человек, за полгода с издевательской легкостью изучивший дзенн–анн! Лучшие лингвисты изучали его десятилетиями, но знали лишь малую часть… Да что говорить, прошедшие обучение у дзеннов знали язык хуже, чем этот тринадцатилетний мальчишка. А уж сколько всяких ехидных слов высказали в адрес лингвистов и языковедов… Пресса только об этом и писала, издеваясь над беднягами, как могла.
Так Ромка, неожиданно для себя, попал на Станцию, куда вовсе не стремился. С тех пор прошло пять лет.
Вспоминая все это, Роман понимал, как ему повезло. Не появись тогда в институте лингвистики дзенн, мальчишку бы просто обсмеяли, а потом выставили за дверь, как нашкодившего кутенка. Подрасти, мол, сперва, а потом уже учи. Странно все–таки, что люди до него не замечали определенную закономерность в символах дзенн–анн. Он–то эту закономерность заметил почти сразу, и именно она помогла разобраться в остальном. В некотором смысле дзенн–анн был даже проще многих земных языков. Но, не заметив этой простоты, его стали усложнять до невозможности. Вот и получилось, что приходилось заучивать порой по сотне значений на один символ, хотя язык ведь вовсе не иероглифический. Зачем и кому это понадобилось?
Роман осторожно подошел к двери.
– Разрешите, учитель?
– Заходи, человек. – Юноша до сих пор не мог понять, почему дзенны во время занятий никогда не обращались к людям по именам. Конечно, они занимались с каждым по отдельности, помнили о своем подопечном все до мелочей, но все же… По имени не называли. Это удивляло, тем более что во всем остальном они следовали правилам землян.
Роман осторожно прошел в центр комнаты и опустился на небольшой ковер, скрестив ноги. Учитель сидел напротив, изогнув ноги так, что, будь он человеком, у него не осталось бы ни одной целой косточки. Вообще, дзенны были высокими по сравнению с людьми, к тому же имели не одну пару рук, а две. На округлой морде Учителя было обычное насмешливое выражение, верхняя пара глаз прикрыта, нижняя внимательно смотрела на землянина. В каждой из четырех рук он держал какие–то предметы, которых Роману еще ни разу не доводилось видеть.
– У тебя есть вопросы? – неожиданно спросил дзенн, открывая глаза.
Роман замялся.
– Учитель, я давно хотел спросить. Что вы получаете от нашей учебы? Вы же даете нам знания… Почему? Ведь мы вполне можем стать вашими соперниками.
– Ты не понял, человек. Мы не даем вам знания. Мы не ваши волшебники из сказок. Знания надо заслужить.
– Но… – растерялся юноша.
– Ты хочешь сказать, что многие из тех, кто прошел обучение у нас, сделали открытия, прославились как ученые и конструкторы, – усмехнулся Учитель.
Впервые за все время обучения дзенн перебил его. Да не один раз, а два. Необычно. Очень необычно. Они всегда давали собеседнику возможность высказаться, задать вопрос полностью, а только потом говорили сами. Юноша задумался, внимательно перебирая все, что помнил о своем обучении. А ведь древний прав… Никогда ни о чем не было дано точной информации. Ни разу. Никогда не было сказано ни о чем, что это так и только так, что иначе и быть не может. Всегда предлагалось находить собственные ответы на собственные же вопросы. Его учили выходить за рамки, никогда не принимать ничего на веру. Только сейчас Роман осознал это и изумился, как он раньше не понимал этой простой истины.
– Верно, Учитель, – кивнул юноша.
– Тогда вспомни, что еще больше было тех, кто ничего не открыл, ничего не изобрел. Мы не даем вам знаний, – повторил дзенн. – Мы просто помогаем искать путь. Вы, люди, странный народ. Для нас странный. Даже непонятный. Вы каким–то образом способны одновременно служить и Свету, и Тьме, и Равновесию. Может, именно поэтому вы уцелели, будучи одинокими. Мы так не можем. И в этом наша беда…
Учитель замолчал. Роман тоже молчал, вспоминая его рассказы. По ним выходило, что раньше древние жили на одной планете, где существовали еще две расы. Дзенны служили Тьме, эльфы – Свету, а драконы – Равновесию. Когда Роман услышал об этом впервые, он просто не поверил.
– Не веришь? – спросил тогда Учитель. – А почему? Или ты считаешь, что на Земле понятия «дракон» и «эльф» появились случайно? В мире нет ничего случайного, человек. Любая случайность – это всего лишь еще не понятая вами закономерность.
Роман смутился, но все равно остался при своем мнении, и воспринял рассказ дзенна как легенду. Слишком уж глупым и сказочным получалось совпадение. Постепенно он привык не принимать на веру ничего и никогда, привык сомневаться в самых непреложных, казалось бы, вещах. Однако многое походило на правду. Например, рассказ о том, как древние с помощью магии осваивали космос, и как неожиданно прервалась связь с их родным миром, даже лучшие навигаторы не смогли найти дорогу домой. Как будто планета Танр просто исчезла из этой Вселенной…
– Мы до сих пор не знаем, что там случилось, и почему мы не можем найти дороги туда. Мы потеряли Свет и Равновесие. Да, только Тьма дает развитие, но это развитие неправильно, оно не охватывает всего многообразия мира.
– Но вы живете и так неплохо, – попробовал возразить Роман.
– Что ты знаешь, человек? – печально вздохнул дзенн. – Утратив связь, мы едва не погибли. Мы нашли в себе силы удержаться на краю пропасти, но ценой страшной трагедии. У нас началась гражданская война. Страшная. Только чудом мы тогда спаслись. Нет ничего хуже.
– Да, – сочувственно покивал Роман. – У нас тоже были гражданские войны. Наверное, много погибло?
– Много, человек. Трое дзенн погибло тогда.
– Много… – ошарашено кивнул Роман, вспоминая о миллионах, погибших в гражданских войнах землян.
– Ты не понимаешь, человек. Никогда… Никогда до того ни один разумный не погибал от руки дзенн. Тем более, мы никогда не убивали друг друга. А теперь… Теперь мы вынуждены содержать боевые корабли. Потеряв свою целостность, мы вынуждены нести эту ношу. И это страшная для нас ноша. Стань старше, и ты, возможно, поймешь.
Роман действительно тогда мало что понял. Только почувствовал страдание существа, которое стало его Учителем.
Учеба проходила довольно странно. Учитель ничего не объяснял, ни на чем не настаивал. Он просто рассказывал, а потом слушал вопросы. После таких бесед Роман сам бежал в библиотеку, чтобы проверить то или иное утверждение Учителя, или подготовить лучший аргумент в родившемся споре. Дзенн не уклонялся от споров. Наоборот, настаивал на том, чтобы Роман высказал свое мнение по проблеме и аргументировал его. А затем, словно издеваясь, с легкостью разбивал все приведенные аргументы. Роман только чесал голову, соглашаясь с мнением учителя. Но тот уже поддерживал точку зрения, которую юноша высказывал раньше, и находил доказательства, которые в свое время пропустил сам Роман, и которые опровергали все, что говорил Учитель.
– А все потому, что ты ищешь одну истину. Такого не может быть. Рассмотри все стороны вопроса, и в каждой ты найдешь свою правоту.
Учитель действительно не делился знаниями. Он всего лишь умел ставить задачи. И решая поставленную задачу, человек сам делал открытия. Сам, без подсказок. Если дзенны чему и учили людей, так это магии.
– Это же экстрасенсорика, – хмыкал Роман. – Какая же это магия?
– А в чем разница? – невозмутимо вопрошал дзенн. – И там, и там – управление энергией силой мысли. Вы, люди, обладаете огромным потенциалом, но пользоваться предпочитаете почему–то только малой частью своего мозга.
– Но заклинания?! Это же средневековье!
– Почему? Заклинание – это всего лишь вербальная формула, инициализирующая использование твоим мозгом определенных сил. И нужно оно лишь на первых порах. Если разумный не успокаивается на достигнутом и идет дальше, то эти формулы очень скоро перестают быть ему нужны.
Роман с трудом оторвался от воспоминаний и снова посмотрел на Учителя. И тут заметил его пристальный взгляд. Сразу же мелькнула догадка…
– Снова навеянные воспоминания? – поинтересовался Роман.
– Ты же хотел знать, почему мы вас учим. И чему. Я тебе ответил.
Роман подумал. Покачал головой.
– Может, я глупый, но я все–таки не понял. Разве только то, что вы учите нас думать по–настоящему, самостоятельно.
– Ты не глупый, ты опять отказываешься думать. Пойми, при учебе учится не только ученик, но и учитель. Уча вас, мы и сами учились. Ты не представляешь, человек, сколь многому мы научились от вас. Вы поразительно разнообразны.
– Да–да, мы служим и Свету, и Тьме, и как там еще… Равновесию.
– Ты шутишь, а напрасно. Но ты еще поймешь это. Со временем.
– Надеюсь, Учитель. И… я буду вспоминать вас.
– Вспоминай, человек. Я дал тебе все, что ты смог взять. Скоро ты отправишься домой.
– Да. Через неделю мне исполняется восемнадцать.
В это время учеба заканчивается и… Эх, если бы можно было заглянуть в будущее. Что ждет его там?
– А зачем, человек? Что ты хочешь там увидеть?
– Ну… не знаю. Учитель… Но все–таки. Вот вы сказали, что учитесь и у нас. А вы ведь подготавливаете себе соперников. Мы же только вышли в космос и будем вам мешать. Многие ваши бывшие ученики теперь отстаивают интересы Земли перед вами.
Впервые за пять лет Роман видел улыбку на лице дзенна.
– Молодежь… – с усмешкой проговорил тот. – Только не надо обижаться. Я не о тебе. Я имел в виду всю вашу расу. Вы еще очень молоды и только начали свое восхождение к истинной мудрости. А ученики… Так ведь это же лучшая похвала учителям. Значит, мы хорошо их обучили. И вы не соперники нам. С высоты своей молодости вы судите обо всем по–своему, мы же видим, что в будущем мы с вами пойдем по одной дороге. А неудобства?.. Что значат эти мелкие неудобства, когда впереди ждут все тайны Вселенной? Но пока вы молоды, дерзайте. Решайте свои проблемы, которые сейчас кажутся вам важными.
Задумавшись, Роман вышел из комнаты Учителя. Он понял, что дзенн вовсе не хотел сказать ничего плохого, когда говорил, что сегодняшние проблемы только кажутся людям серьезными. Аналогия ведь проста: когда он сам был ребенком, у него были проблемы, которые тогда казались самыми важными в жизни. Неразрешимыми. Но когда немного подрос, новые проблемы заслонили старые, и прежние уже выглядели какими–то несерьезными, ребяческими. Да, проходит время, и появляются новые проблемы, оттесняя старые. Колька стащил у него рогатку. Ух, какая трагедия была. Сейчас же Роман только усмехался, вспоминая тот случай. Так и здесь. Много проблем у землян, но с высоты мудрости дзенн видно, что это просто детские шалости. Так стоит ли обижаться на детей? Главное – правильно воспитать их. Научить решать свои проблемы, а научившись, они смогут решать и более серьезные, которые обязательно встанут перед ними в будущем.
Воспитать!!! Вот оно! Роман окончательно понял, что дзенны просто помогали людям познать самих себя. Помогали, чтобы однажды люди поднялись до мудрости древних. Но поднялись сами, пройдя свою дорогу, совершив свои ошибки, сделав свои открытия. Ведь если поднять их за шкирку, то это будет просто плохое подобие дзенн. Именно плохое подобие, а не самобытный народ, пришедший к мудрости и пониманию через свою боль и свои заблуждения.
– Что ж, возможно наши проблемы и кажутся вам детскими, но это наши проблемы, – кивнул Роман своим мыслям. – Наши дети или внуки, может быть, достигнут вашего уровня, а пока мы будем решать эти детские проблемы.
– Правильно, человек. Только идя по пути, можно дойти до его конца. Я доволен тобой. Вот теперь наша учеба точно окончена, – раздался в голове Романа голос Учителя.
– Вот хитрец, – хмыкнул юноша. – Все–таки подслушивал. А я–то надеялся, что уже научился экранироваться.
День прошел весело. Роман отыскал приятелей, у которых занятия тоже закончились, и они мотались по станции в поисках приключений. Земная служба безопасности сбивалась с ног, пытаясь призвать к ответу многочисленных юнцов, считающих своим долгом обязательно залезть туда, куда лезть вовсе не стоило. В свое время Роман тоже доставил этой службе немало хлопот.
– Ромка!!!
Он обернулся на крик и махнул своему другу – сержанту СБ. Сержанту было лет пятьдесят, и дружба между ними выглядела довольно странно. Но однажды тот вытащил юношу из таких неприятностей, что Роман был обязан ему по гроб жизни. Он улыбнулся и быстро подошел к сержанту.
– Дейв, разве ты сейчас не на дежурстве?
– Нет. А что, есть какие–нибудь предложения?
– Конечно! Я же окончил обучение! Сегодня – последний день.
– Вот как? – усмехнулся сержант. – Поздравляю. Наконец–то Станция от тебя избавится. Я тут с самого момента ее постройки, но только ты доставлял нам столько хлопот. Вот объясни, за каким лешим тебя понесло в реакторный зал?!
– Дейв, хватит меня пилить! – рассмеялся Роман. – Молод был, глуп. Вот и поперлись с друзьями. Так как? Свободен?
– Свободен, свободен. Будешь угощать?
– А как же! Я ведь обещал, что тебе первому поставлю.
– Виски! – поднял большой палец сержант.
– Тьфу! Как вы можете пить такое дерьмо? Водка – вот лекарство для души.
– Ага, но лично я думаю, что ваша водка… – продолжая давний спор, друзья направились в бар Станции.
Глаза открылись с трудом. Так, похоже, вчера посиделка закончилась довольно поздно… Вроде, они ничего не разнесли. Станция тоже на месте. Пошатываясь, Роман встал.
– О–о–о, – простонал он, хватаясь за голову. – Говорила мне мама: не пей помногу…
Но ведь не так уж и много. Пять бутылок на троих – разве это много? Правда, там еще как будто литра по три пива на брата было, а потом на спор пили шампанское. А потом…. Потом все терялось в винных парах.
– О, нет, еще и вино! – Роман схватился за голову. – Мамочка, как же я добрался до комнаты?
Он встал и, пошатываясь, направился в ванную. Там его ждал сюрприз. Сюрприз лежал в ванне прямо в одежде и мелодично похрапывал.
– Микель! – Роман некоторое время смотрел на приятеля, пытаясь вспомнить, как тот здесь очутился. Потом до него дошло, что их компания постепенно расширялась. Значит, Микель тоже был с ними.
Растолкав приятеля, Роман вытащил его из ванны.
– Что, уже на занятия? – сонно спросил тот.
– Ага. Давай вставай, товарищ дорогой. Труба давно зовет.
Микель приоткрыл один глаз.
– Какая труба? Ромка, ты, что ль? Где это мы?
– Мы, – ехидно отозвался Роман, – у меня в комнате. Вернее, у меня в ванной.
Микель открыл второй глаз и недоуменно посмотрел на него.
– А что мы делаем у тебя в ванной?
– Лично я собираюсь умываться. А ты здесь спал.
– Что, серьезно?! – Микель резко встал и застонал. – Черт, я же помню, как мы с Дэном вроде…
– Так здесь еще и Дэн?
Тот отыскался в шкафу, где ему, видимо, показалось удобней, чем в ванне. Микель и Роман некоторое время смотрели на приятеля, потом переглянулись и расхохотались.
– Провожальщики, мать вашу, – выругался Роман. – Вас самих бы кто провожал.
– Ром, не понимаю. Мы же выпили всего ничего.
– «Всего ничего» – это сколько?
– Ну, помню, серж угощал виски. Ты просил сравнить с водкой… мы дегустировали… разбирались… пиво… мамочка, сколько ж мы выпили?! Мне же сегодня на занятия!!! Мама родная! Кажется, сегодня впервые в истории дзенн убьет человека… Я побежал! Если паду к ногам учителя, может моя смерть не будет такой жестокой! – Микель оправил помятую рубашку и выскочил из комнаты.
Роман вздохнул. Замечательно, один убежал, а второй, очевидно, собрался провести в шкафу еще энное количество времени. По опыту прошлых попоек Роман знал, что разбудить Дэна после того, как тот перебрал – занятие неблагодарное и бесполезное. Легче пешком до Земли дойти.
– Если и у тебя сегодня занятия, то объясняться будешь без меня! Я умываю руки.
Дэн даже не пошевелился. Роман вздохнул и отправился приводить себя в порядок, а потом за «лекарством» от похмелья. День обещал быть тяжелым.
Часов через пять Дэн все еще спал. Плюнув, Роман написал ему записку, оставил электронный ключ от комнаты и вышел. Некоторое время он думал, куда бы пойти, а затем решил отправиться в оранжерею и побродить в лесу. Коридор мелькал за коридором, юноша не слишком обращал внимание на то, где он сейчас, идя на автомате. Неожиданно резкий сигнал тревоги заставил его подскочить на месте.
– Внимание всем! Разгерметизация корпуса! Третий уровень, пятый отсек! Разгерметизация корпуса! Всем срочно покинуть опасную зону!
Роман похолодел. Третий уровень – причальные доки, пятый отсек – гостиничные номера. А вчера как раз прибыли новые ученики с Земли. Это же малышня! Они же еще ничего не знают на станции! Конечно, с ними должны были провести инструктаж, но инструктаж и реальная опасность – несколько разные вещи. А маршрут… по всему выходило, что Роман ближе всех к пробоине. Спасательным службам нужно некоторое время, а он уже в техническом отсеке – по старой привычке сократил таким образом путь до оранжереи.
Юноша заметался. Необходимо что–то предпринять, но у него нет даже элементарной воздушной маски. Доверить все аварийным службам? Но неизвестно, какой сложности авария, вполне возможно, что любое промедление может оказаться гибельным.
– Эх, залетные! – Роман бросился к пятому отсеку. Еще в коридоре он ощутил ток воздуха. – Кажется, серьезно…
Автоматика при разгерметизации должна была немедленно изолировать технический уровень – люди здесь появлялись редко. И если бы это было сделано, то никакого тока воздуха в коридоре ощущаться не должно.
Едва выскочив из–за поворота, Роман понял причину несрабатывания автоматики – дверь в отсек оказалась основательно покорежена мощным взрывом. Похоже, что именно этот взрыв повредил и внешнюю обшивку. К тому же начинался пожар, и кругом все застилало дымом. Что–то щелкнуло, и Роман почувствовал, как его ноги отрываются от пола. Похоже, автоматика засекла возгорание и отключила в отсеке гравитацию, чтобы потушить огонь. При невесомости никакое горение невозможно, огонь должен потухнуть сразу, как только сожжет вокруг себя кислород. Так оно и случилось бы, если бы не пробоина. Вырывающийся в космос воздух создал постоянный приток кислорода – образовалась тяга, в результате чего огонь разгорелся еще сильнее.
Ругаясь всеми известными ему словами, Роман оттолкнулся от стены и влетел в отсек. Если немедленно не заделать пробоину, не исключен новый взрыв, а внизу – гостиничные комплексы. Если и эту обшивку прорвет… что будет в этом случае, не хотелось и думать. Задыхаясь и кашляя, Роман проскочил дальше и увидел рваную дыру в обшивке и звезды. Только тут он понял, что поступил крайне опрометчиво. Оттолкнувшись, юноша лишил себя опоры, и теперь его потоком воздуха несло точно к дыре. Роман закрыл глаза, мысленно потянулся.
– Как там учитель говорил… представить… раз.
Аварийный комплект сорвало со стены и бросило прямо в руки. Роман перехватил его, раскрыл и быстро достал металлоткань. Она мгновенно распрямилась в довольно жесткое полотно. Закрывшись им, Роман подлетел к дыре. За спиной что–то грохнуло, добавив ему ускорения. Стараясь не обращать на это внимания, юноша сосредоточился. Потоком воздуха его поднесло к дыре… Роман резко бросил лист металлоткани. Она прочно закрыла собой пробоину, выгнулась под давлением атмосферы, но выдержала. Юноша же тут же стал крепить заплату к стене специальным клеем. Сзади ощутимо начало греть спину. Слышались чьи–то крики. Но для него в данный момент ничего не существовало.
Все. Роман обернулся и попятился – во весь проход бушевало пламя. Похоже, поток воздуха все же сыграл свою роль, раздув огонь. Но сейчас–то он должен потухнуть! Тока воздуха уже нет! А раз огонь не тухнет, значит, горит что–то, выделяющее кислород. Роман оглянулся. Так, заплата долго не выдержит. Это ведь все–таки временная мера… Что же делать?
– Эй!!! – что есть силы, закричал он, стараясь не дышать – дым уже заполнил весь коридор. Роман не задохнулся только благодаря занятиям с дзеннами, научившими его не дышать по несколько часов. – Есть там кто?!!
Потом прислушался.
– Кто здесь?!! – крикнули из–за пламени.
– Какая разница!!! – рассердился Роман. – Кидайте аварийный комплект!
Люди на той стороне понимали, что сквозь пламя им пока не пробиться, а заплату надо ставить обязательно. Если времянку сорвет, поток воздуха раздует пламя и внутренняя обшивка не выдержит.
– Лови!!!
Сквозь огонь полетели инструменты для работы в невесомости, стационарная заплатка и магнитные подошвы, которые Роман тут же прикрепил к ботинкам. Работать приходилось на ощупь, в дыму, слезились глаза. Юноша закрыл их – все равно пользы от зрения сейчас ноль. Так, обмазать герметиком вокруг дыры, прижать заплатку, надавить, зафиксировать. Роман работал яростно, не замечая, что языки пламени уже подбираются к нему, что огонь уже коснулся одежды. С той стороны кто–то включил пенные гидранты, и огонь начало заливать.
– Кажется, все, – с облегчением пробормотал он, – успел.
В отсек ворвались люди в тяжелых защитных скафандрах.
– Боже мой, да парень же в обычном комбезе! Как он работал в этой духовке?! Здесь мясо жарить можно! И дышать нечем… – эти слова Роман успел услышать…
А затем перед ним возник странный светящийся коридор, и юношу потянуло по нему куда–то. Вокруг завертелся хоровод разноцветных огоньков. Затем они вдруг сошлись в одну точку, и перед Романом возник белый медальон с символом инь–янь. Сам не зная, зачем, Роман протянул руку и крепко сжал этот медальон в кулаке.
– Не хочу умирать, – прошептал он, последним усилием воли борясь с надвигающейся тьмой. – Не хочу…
Какая–та липкая слизь довольно шустро ползла по своим делам, выбрав его руку в качестве моста через небольшой ручеек.
– Микель, прибью, – пообещал Роман. – Опять на какую–то вечеринку затащил…
Постепенно голова прояснялась, и до юноши начало доходить, что он не на вечеринке: возвращалась память о последних событиях. Вместе с памятью пришла боль. Спину жгло неимоверно. Синтетическая одежда, в которую был одет Роман, не горела, но нагревалась. Теперь он мог испытать на себе все прелести этого качества. Похоже, вся спина сейчас – сплошной ожог. В голове стучало и, казалось, весь мир вращается вокруг в безумном хороводе.
Роман застонал. Усилием воли подавив боль, он приподнялся. Здесь его ожидало новое потрясение, от которого юноша даже забыл про боль. Он находился в лесу. В настоящем лесу, но очень странном! Огромные деревья в три обхвата уходили ввысь, прелая листва вокруг, а на стволах деревьев – белесая плесень, от одного вида которой тянуло блевать. Такого леса на станции не было – это Роман мог сказать точно, в свое время излазил ее вдоль и поперек. К тому же, трудно представить дизайнера, способного придумать такую вот плесень. За подобный дизайн следовало просто бить морду!
Еще не понимая, что происходит, Роман встал и пошатнулся – боль в спине снова напомнила о себе. Чисто инстинктивно он поднял руку к затылку и тут же отдернул. Пальцы наткнулись на голый затылок – волосы сгорели, а кожа обожжена. Легкое прикосновение вызвало такую боль, что не спасала никакая блокировка. Но, хоть и не сразу, он сумел справиться с ней, а затем осторожно осмотрел себя – закопченная одежда, ожоги на руках, что творится на спине, юноша представлял, но думать об этом не хотелось. По всему выходило, что с такими ожогами не живут. Но о случившемся напоминала только боль, а ее можно было терпеть. С трудом, но можно.
– Да что же творится, черт возьми?!! – Роман осторожно лег на живот.
Взгляд упал на руки, и он замер – ожоги прямо на глазах затягивались, вместо сгоревшей вырастала новая кожа. Прислушавшись к своим ощущениям, Роман понял, что и спина болит уже не так сильно, да и затылок… Затылок? Он снова коснулся его. Боли не было, а под рукой обнаружились вновь проросшие волосы. Невозможно, только маги высочайшего уровня способны регенерировать, но это брало у них столько сил, что… Но ведь рядом никого нет! Что за идиотизм?
– Я что, в раю? – Роман недоуменно огляделся. – Скорее, в аду, – поправился он.
Это мрачное царство на рай никак не походило. Никаких тебе ангелов с крылышками и арфами, никаких тебе облачков. Даже неба не видно сквозь листву. Впрочем, на ад это место тоже не похоже. Здесь хоть и сыро, но не жарко. Серой тоже не пахнет. Да и чертей с котлами и вилами что–то не видно. Лес, просто очень странный.
В аду он или в раю, но что–то делать надо. Роман огляделся, пытаясь понять, как отсюда выбираться.
– А все–таки, где я?
Неизвестность и абсолютная непонятность происходящего действовали на нервы больше всего. Никаких вразумительных объяснений для себя Роман не находил. Недавно он накладывал заплату в секции Станции, огонь уже почти подобрался к нему, потом услышал, как ворвались спасатели и ремонтники, потом… что было потом, Роман помнил обрывочно. Медальон! Он схватил какой–то медальон! Но это, скорее всего, бред. Роман поспешно встал и тут, к собственному ужасу, увидел четкое изображение этого самого медальона на своей ладони. Но это же было в видении! Или нет? Он дотронулся до символа инь–янь на руке и вздрогнул, ощутив под пальцами что–то твердое – кажется, медальон каким–то образом врос в кожу, стал ее частью. И как его теперь оттуда выковыривать? Не сразу юноша обратил внимание, что символ медленно бледнеет, а затвердение рассасывается. Вскоре ничего не напоминало о медальоне, полученном столь странным образом.
– Я схожу с ума, – решил Роман, хватаясь за голову.
Не сразу он сообразил, что ожоги совсем перестали болеть. Конечно, юноша знал, что у него, как прошедшего обучение у дзенн, повышенная регенерация, но не до такой же степени!
– Так, спокойно, спокойно. Всему есть логическое объяснение! Спокойно, Рома! Я брежу. Лежу в палате и просто брежу. Или это очередные глюки после пьянки. Нет, все же, скорее, бред.
Роман размахнулся и ударил кулаком по дереву. После чего, матерясь, долго очищал руку от противной белесой гадости, ощущая, к тому же, боль от удара.
– Значит не сон, – печально констатировал он. – Но что тогда?!
– Человек, ты сейчас умрешь! – услышал Роман за спиной чей–то шипящий, полный ненависти голос, говоривший на дзенн–анн, причем на дзенн–анн странном, с каким–то еще никогда не слышанным акцентом.
– Хоть какое–то разнообразие, – буркнул себе под нос Роман. – Одно утешает: если грозят убить, значит, я еще не умер.
Роман медленно поднял руки и повернулся, после чего замер, совершенно ошеломленный. Напротив него стоял дзенн. Обычный дзенн, к каким юноша привык за пять лет на Станции. Необычным в нем было то, что этот конкретный дзенн держал в руках копье. Самое настоящее копье с острым железным наконечником. И он явно знал, как с ним обращаться. А вот это уже ни в какие ворота не лезло. Насколько Роман знал, древние – ярые противники любого насилия. Увидеть вооруженного дзенна… Да невозможно это. Тем более, вооруженного столь архаичным оружием. Что, обучение не окончилось, и Учитель решил провести еще какой–то психологический эксперимент? Очень похоже на то… Дзенн с оружием. Надо же было такое придумать!..
– Что случилось, мудрый? – недоуменно поинтересовался Роман на дзенн–анн.
Дзенн замер. За время учебы Роман научился читать эмоции по обычно невозмутимым лицам древних, и теперь готов был поклясться, что тот ошарашен. Да не просто ошарашен, а изумлен до онемения. Судя по всему, произнося свою сакраментальную фразу, тот никак не ожидал, что его поймут, а тем более ответят.
– Человек, откуда ты знаешь наш язык?!
– Откуда знаю? – удивленно переспросил Роман. – Выучил. Я же на Станции учился…
Тут Роман вспомнил кое о чем, опустил руки и протянул их перед собой, сложив пальцы в древнем жесте просьбы о помощи. Конечно, у него только одна пара рук, но дзенны научили его подавать этот знак и с помощью двух рук. Впрочем, число рук тут играло далеко не первую роль. Можно сказать, вовсе не играло роли. На самом деле, секрет этого жеста заключался в коротком мысленном импульсе, как бы посылаемом с помощью рук. Но горе тому, кто прибегал к этому сигналу, затаив враждебные намерения по отношению к тому, кому адресован знак. Мысленный импульс резонировал с его враждебностью, скачкообразно усиливая ее и вызывая каскадное перенапряжение мозговых структур. Если человек после этого оставался жив, то мог позавидовать мертвым. Чаще всего такой просто сходил с ума, и вылечить его было уже невозможно.
При виде жеста просьбы о помощи дзенн вдруг мелко задрожал.
– Кто ты?! Откуда знаешь этот древний знак?! Отвечай, человек!
Роман начал понимать, что окончательно запутался. Ситуация одновременно была абсурдной, странной и абсолютно невозможной. Вооруженный дзенн, не узнающий обучающегося на станции. Это с их–то абсолютной памятью! Некоторое время они с древним молча смотрели друг на друга. Кажется, дзенн пытался понять, кто этот человек, стоящий перед ним, а Роман усиленно размышлял о своих галлюцинациях. Потом проклял про себя экспериментаторов, ставящих человека в столь глупую ситуацию. Не иначе, хотят посмотреть, как он выпутается. Ну–ну… И это сразу после ранения! Именно это и настораживало – его ранение. Роман знал, что гуманизм для дзенн превыше всего. Именно с раненым любые эксперименты были бы попросту невозможны. Но что тогда происходит?! Молчание затянулось, и Роман решился прервать его:
– Мудрый, но ведь это вы научили меня этому знаку.
Казалось, дзенн даже посерел от страха. Да не от страха, а от смертельного ужаса. Он нервно оглянулся.
– Что ты говоришь, человек?! Ты лжешь! Я ничему тебя не учил!!!
– О, не конкретно вы… – Роман растерялся. – На Станции… там… Меня учил фанн'э Рон'эннэ из рода Ид'дзэнг.
Дзенн некоторое время размышлял, с удивлением глядя на юношу всеми четырьмя глазами.
– Долих, почему человек еще жив? – раздался голос еще одного дзенна, вышедшего из–за какого–то невообразимо толстого дерева.
– Я не могу его убить, Мастарх! Он подал древний знак помощи и гостеприимства.
– Да что ты говоришь? Это же человек! Он не мог подать знака. Даже если где и подсмотрел, то не сумел бы сделать его правильно!
Тот, кого назвали Долихом, зашипел.
– Ты считаешь меня идиотом, мастер–охотник? Я что, по–твоему, не могу отличить правильный знак от неправильного?
Оба дзенна вдруг прервали спор и уставились на Романа. Тот понял, чего от него ждут, и не стал их разочаровывать, снова сложив руки в ритуальном жесте. Мастарх слегка попятился. Он был изумлен ничуть не менее своего товарища.
– Это действительно знак, – недоуменно пробормотал он, словно еще не веря собственным глазам.
Роман тоже не верил. Где вековая мудрость дзенн? Где их вошедшая в легенду невозмутимость? Эти двое похожи, скорее, на дикарей, обсуждающих новую игрушку, а никак не на представителей мудрой расы, которая на тысячелетия старше земной цивилизации. Обращение к ним с приставкой «мудрый» звучало какой–то издевкой. Непонимание и растерянность все сильнее овладевали им.
– Надо отвести его к тинху, – задумчиво сказал Долих.
Юноша вспомнил, что тинхом у дзенн называли правителя. В переводе это звучало примерно, как «принимающий решения». Даже Станцией управляли тинх и фанн, Руководитель Учебного Центра и Наставник Духа. Именно последний и являлся Учителем юноши, став фанном примерно два года назад. Трудно было забыть имя самого близкого на тот момент существа и обращаться к нему только фанн или Учитель.
– Надо, – согласился Мастарх. Он повернулся к Роману и что–то сказал.
Роман недоуменно развел руками.
– Простите, э–э… мудрый, но я не понимаю языка, на котором вы сейчас говорите. Прошу вас, говорите на дзенн–анн, я пойму.
Мастарх подпрыгнул и с еще большим удивлением уставился на Романа. Верхняя пара глаз стала совсем круглой. Он схватился за свое копье всеми четырьмя руками и потряс головой, явно пытаясь избавиться от наваждения.
– Забыл сказать, что мы говорили с ним на дзенн–анн, – невинно заметил Долих, ехидно оскалившись.
Мастарх со злобой посмотрел на соплеменника, потом снова повернулся к Роману.
– Следуй за нами, человек. Мы отведем тебя к тинху. Иди по следу, и горе тебе, если сойдешь с тропы.
Роман молча поклонился. Находясь в этом кошмарном месте, он благоразумно решил не спорить и довериться дзеннам. Тем более что они, кажется, знали, что делать. Пять минут спустя он уже не был в этом так уверен. Древние вели его какой–то кошмарной тропой, если ее вообще можно назвать тропой. С трудом сдерживая порывы рвоты, Роман шагал по мерзкой слизи, устилающей землю, старясь не смотреть на нее и не прислушиваться к чавканью, раздающемуся при каждом шаге. Дзенны, похоже, не обращали на это внимания. Своими копьями четырехрукие привычно раздвигали ветви высохшего кустарника – они давно уже ушли с относительно открытого места и углубились в самую чащу. Гигантские деревья, уходящие кроной ввысь, закрывали солнце, и даже в самый ясный день внизу царил полумрак. Едва войдя в чащу, дзенны достали небольшие деревяшки и сильно их потрясли. Те медленно разгорелись призрачным зеленоватым светом. От этого света сделалось даже более жутко, чем без него.
Несколько раз Роман пытался заговорить со своими провожатыми, но те на все вопросы отвечали только одно: придем к тинху, он все объяснит. В конце концов, Роману это надоело, и он отстал. К тому же, лес вокруг не располагал к доверительной беседе. Надоел ему зеленоватый полумрак, зловещая чаща, слизь под ногами и белесый мох на деревьях.
– Ну, ладно! – сердито пробормотал юноша. – Не хотите по–хорошему – будет по–моему. Как там говорил Учитель? Сосредоточиться, представить, что ты хочешь. Так, хочу свет.
Роман поднял правую руку, на которой в то же мгновение вспыхнул огонь. Он пылал довольно ярко и сразу разогнал полумрак. Пламя было прохладным и ничуть не обжигало ладонь. Роман удивился, насколько легко все получилось. Никогда еще экстрасенсорные эксперименты не проходили у него с такой легкостью. Тем более, пирокинез… Еще он удивился тому, что ветки старых сухих кустов вдруг сами собой выпрямились, освобождая тропинку. Этого он не хотел… вернее хотел, но как–то отстраненно. Юноше давно надоело продираться сквозь мертвый кустарник, и он пожелал, чтобы тот освободил дорогу, но эта мысль была мимолетна. Роман прекрасно знал свои силы и понимал, что на такой подвиг его не хватит. И вдруг… Кустарник, казалось, уловил даже неуверенные мысленные пожелания и четко выполнил их. Но удивление Романа было ничем перед потрясением дзеннов. Они остановились и повернулись к Роману, замерев перед ним.
– Маг! Почему не сказал?.. – прошипел Мастарх.
– Да какой я маг? – неуверенно возразил Роман. – Так, балуюсь.
Мастарх посмотрел на пылающий огонь в ладони человека, на кусты, предусмотрительно раздвинувшиеся перед ним.
– Это баловство?.. Ну и ну… Ладно, тинх разберется. А теперь… – дзенн неожиданно выпрямился в полный рост и навис над Романом. – Немедленно прекрати все это, или я не посмотрю на твою просьбу о гостеприимстве и помощи! Нам только не хватало привлечь сюда ищеек Церкви!
Кто такие ищейки Церкви, Роман не знал, однако сообразил, что это что–то неприятное. Видно было, как оба дзенна при этих словах вздрогнули, в их ментальном фоне появился страх. Поэтому он быстро потушил огонь и нехотя отпустил кустарник. Галлюцинация все вокруг или нет, но хочешь не хочешь, надо следовать здешним правилам. Если это всего лишь его бред, то хуже от этого не будет, можно даже позабавиться. Если же все реально, то тем более следует прислушаться к мнению местных жителей. Они–то лучше разбираются в происходящем. Поэтому Роман решил больше не выкидывать никаких фокусов, предварительно не посоветовавшись с проводниками.
Вскоре кошмарный путь закончился, они вышли из полумрака на солнце. Вокруг зеленела трава, нормального размера деревья стояли по сторонам. Лес неожиданно отступил куда–то в сторону. Как это произошло, Роман не понял. Ведь они только–только вышли на опушку, и вдруг он оказался где–то вдали.
– Быстрее, человек, – поторопил Долих. Роман вздохнул и решил оставить загадку леса на потом. Но это происшествие лишний раз подтвердило, что все происходящее является бредом.
Перед ними находилось огромное дерево, настолько огромное, что казавшиеся гигантами остальные просто терялись перед ним. Мастарх подошел к необъятному толщины стволу и что–то сделал. Ствол заскрипел и вдруг раскрылся. Долих подтолкнул Романа, и он вошел в узкий проход. Довольно долго они спускались вниз по узкой лесенке, пока не вышли куда–то. Юноша едва не протер глаза – огромный подземный город, он улавливал знакомые очертания городов дзенн, но что–то здесь было не так. Потолок над городом светился мягким рассеянным светом, здания были деревянными и живыми, как обычно у древних. Роман по привычке послал городу импульс дружелюбия и радости встречи. Тот отозвался доброй улыбкой и волной теплоты, принимая гостя. Это уже напоминало что–то привычное, и Роман несколько расслабился.
Мастарх и Долих тем временем вели юношу куда–то мимо соразмерных и радующих глаз зданий. Похожих на что угодно, но только не на дома. Роман вспомнил, какими мертвыми и даже жуткими показались ему земные города после года на Станции, где он привык, что все вокруг живое. Особенно там, где жили сами дзенны. Но этот подземный город казался чем–то совершенно невероятным, он был едва ли не разумным! Роман ощущал его, чувствовал любопытство к своей персоне, юноша даже попытался передать кое–что из случившегося с ним в простейших символах. И город ответил, постарался успокоить и сообщить, что он дома, что ему здесь рады.
Два дзенна и человек долго шли по висячим мосткам, сотни которых связывали здания в единый ансамбль, дикий для взгляда непривычного разумного. Роман видел, что они постепенно приближаются к огромному волокнистому шару в центре. Там явно находилась администрация города. Хотелось бы все же знать, где это самое поселение находится, но всему свое время. За три мостка от входа в шар его остановили. Роман оглянулся и только тут заметил, что его провожает только один дзенн, второй куда–то исчез.
– Долих пошел рассказать все тинху, – сказал Мастарх, словно прочитав его мысли.
Роман кивнул, отвернулся и продолжил с интересом рассматривать город. Сизоватая дымка не давала увидеть ничего вдали, но он ощущал весь город, чувствовал его протяженность, как никогда ранее, ни на станции, ни в мирах дзенн. Юношу несколько настораживали происходящие с ним изменения, иногда возникало ощущение, будто что–то невидимое меняет его тело и разум, подстраивая их под свои нужды. Такое ощущение должно бы было напугать его до полусмерти, но Роман почему–то не боялся. Что самое непонятное, он явно находился на планете, а не в космосе. Так, по крайней мере, казалось. Впрочем, об этом можно будет судить только после встречи с теми, к кому его привели. Роман продолжал мысленно исследовать город, смотря глазами лишь на то, что мог увидеть. Время неспешно текло, человек спокойно стоял на мостках нечеловеческого города, ожидая непонятно чего.
– Иди за мной, человек, – неожиданно прозвучал у самого уха голос Долиха. Роман едва не подпрыгнул. Долих же остался невозмутимым. – Тинх и фанн ждут тебя.
Роман молча поклонился и последовал за ним. Мастарх остался на месте.
Тинх, Принимающий Решения, молча стоял напротив окна дза'тиун'йеннэ, Зала Осознаний, и наблюдал за человеком, идущим ко входу в сопровождении охотника.
– Это уже второй за пятнадцать лет. Второй. И поисковые отряды Церкви активизировались. Раньше их в Чернолесье было не затащить и на аркане, а сейчас постоянно заходят. Один за другим. Мы еле успеваем их отваживать. Один отряд гибнет, а вслед за ним тут же идет по другому маршруту следующий…
Высокий дзенн, стоящий в темном углу, молча склонил голову. Было видно, что это старик, причем старик глубокий. Немногие доживали до такого возраста.
– Да. Говорят, что этот человек тоже маг.
– От этого мне не легче. Фанн, что мне делать? Я чувствую, как что–то меняется. Ты ведь помнишь ту ночь пятнадцать лет назад? Мы хорошо научились защищаться, но и мы ощутили ЭТО.
– Да, – кивнул старик. – Древнее пророчество сбывается. Скоро наш народ возродится. Уже близко время.
– Тогда кто этот человек? Кто?! Он не может быть одним из Трех, мы уже знаем каждого. Может, один из Девяти?
– Возможно, он просто случайно оказался здесь.
– Ты веришь в такие случайности? Не смеши меня, старый друг.
Тинху не надо было оборачиваться, чтобы понять, насколько фанн не верит в свои слова.
– Пока мы не побеседуем с ним, мы ничего не узнаем. Возможно… Возможно, нам придется убить его, если он каким–то образом может помешать исполнению пророчества.
На этот раз тинх резко обернулся.
– Ты в своем уме, старик?! Он подал знак! Проклятье падет на не внявших просьбе!
– Проклятье давно пало на нас! – гневно ответил фанн. – Потому мы и сидим в этом лесу! Людей все их понятия о гостеприимстве не останавливали, когда они убивали нас!
– Мы не люди! И советую хорошенько это запомнить! – Принимающий Решения почти выкрикнул эти слова.
– Тинх, опомнись! Ты будешь следовать какому–то древнему ритуалу, даже если под угрозой окажется будущее твоего народа?
– Это не какой–то древний ритуал! Тебе ли не знать этого? Показавший знак не может держать в сердце зла.
– Люди коварны, повелитель! А что касается человека… Он может и не знать, что замышляет зло.
– Довольно. Все равно, пока не поговорим с ним, ничего не узнаем.
Фанн склонил голову, спрятав блеснувшие злобой глаза. Будь его воля, никакие древние ритуалы не спасли бы этого человека. Тинха, с того момента как его сын стал одним из Девяти и ушел с человеческим магом пятнадцать лет назад, словно подменили. Он начал задумываться о вещах, о которых не должен был задумываться. Давно пора сменить такого вождя, да где найти второго столь же мудрого? Фанну тяжело было осознавать это, но его народ дичал, дичал с каждым поколением, родившимся в этом проклятом лесу. Многие нынешние дзенн были ничуть не лучше людей, как ни горько это признавать. Но и не признавать духовный вождь народа тоже не мог. Иллюзии никогда еще не приводили к хорошему результату.
Тут, прерывая спор, заволновались белесые щупальца у двери, и в помещение вошел человек. Тинх сразу понял, что тот еще очень молод. Кажется, даже бриться начал только недавно. Насколько он знал, именно это у людей считалось признаком зрелости. Человек внимательно осмотрелся. Кажется обстановка в дза'тиун'йеннэ произвела на него сильное впечатление, хоть и непонятно, почему. Но было видно, что он ожидал чего–то другого.
Тинх и фанн молча разглядывали гостя. Тот в свою очередь наблюдал за ними. Неожиданно он сложил руки в ритуальном жесте, затем вдруг подошел к стене, у которой висел на живом отростке шар Познания, привычно – видно было, что привычно – положил на него руки. Фанн несказанно изумился, уловив посланный человеком импульс радости встречи и готовности к познанию. Хуже всего, что дза'тиун'йеннэ ответил ему. Ответил и принял как равного, как мастера Осознаний. Это было совершенно невозможно, ему еще не удалось найти ни одного из молодых дзенн, кто сумел бы добиться того же. Как, ведь это же всего лишь человек?! Откуда он может знать и понимать такое?! Но глаза и чувства не обманывали старика. Рядом стоял в не меньшем изумлении тинх, тоже уловивший ответный посыл шара Познания. Человек снова сложил руки в жесте просьбы о помощи и спросил:
– Куда я попал, мудрые?
Тинх услышал, как крякнул фанн при виде этого жеста. Человек снова все сделал правильно, и на этот раз никакого недопонимания быть просто не могло. Старика раздражало, что от пришельца так и лились волны дружелюбия. Он действительно не хотел никакого зла для дзенн!
– Человек, ты не знаешь, где находишься?
– Ну… Где–то я определенно нахожусь, только никак не пойму – где, – лицо человека выражало растерянность. – Пожалуйста, передайте фанну Станции, что его ученик здесь. А если это просто эксперимент, то так поступать некрасиво. Я все–таки был ранен…
– Ты находишься в южном Костваде, в Чернолесье. И я незнаком с фанном Станции. Здесь фанном являюсь я.
– Ага. Спасибо. А где это – Коствад?
– Ты не знаешь где находится Коствад? – удивился тинх.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, где Коствад, человек? – одновременно с ним поинтересовался фанн.
Тот пожал плечами.
– В последние пять часов я вообще ничего не понимаю. Была авария на Станции. Я оказался ближе всех и занялся ремонтом. Думал, мне уже конец, обгорел, потерял сознание, а очнулся уже здесь…
– Что такое Станция? Где она находится? – спросил тинх, пришелец рассказывал странные и непонятные вещи.
– Как – что такое? – изумился человек и с недоверием уставился на дзеннов, явно подозревая, что над ним смеются. – Космическая станция, совместный проект дзенн и людей. Находится в космосе. Вам дать точные галактические координаты? Не надо со мной так шутить, мудрые! Я понимаю, что у вас специфическое чувство юмора, но все–таки…
– Нет!!! – фанн вдруг резко вскочил и уставился на человека во все четыре глаза. – Ты лжешь!!! Ты не мог пройти по Дороге Миров!!! Она давно уже недоступна!!! Тысячи лет!
И тинх, и человек с одинаковым недоумением уставились на него. Но он, казалось, даже не заметил этого.
– Невозможно, – все повторял старик. – Это просто невозможно, но он сделал это. Это знак, но чего?! Знать бы, чего?! Это не может быть случайностью! Но почему же я ничего не почувствовал? Так не бывает, так просто не бывает…
– Мне кажется, вы что–то знаете о том, где я нахожусь? – сухо поинтересовался человек.
Фанн, прерванный на полуслове, сердито покосился на него. Некоторое время он разглядывал незваного гостя, как какую–то непонятную букашку. Тот ответил ему таким же взглядом, что крайне не понравилось старику и очень позабавило тинха.
– Ответы будут даны в свое время, – ответил фанн, сам еще ничего не понимая.
– Вот теперь узнаю дзенн с их вечными недомолвками, – сердито пробормотал человек себе под нос.
Тинху это показалось странным. Где этот человек мог еще встречаться с дзеннами? Да и ранее допущенные им оговорки… Фанн Станции, ученик фанна, знания о том, как вести себя в живом городе дзенн. Да просто великолепное владение высшим дзенн–анн, наконец! Однако тут возникало и множество других вопросов. Но пока…
– Назови свое имя, человек.
Тинх проигнорировал сердитый взгляд фанна, хоть и понимал его. Ведь спросив имя гостя, он давал понять, что согласно обычаям тот считается принятым в городе и находится под защитой. До этого момента он был всего лишь чужаком. После его знака причинить ему вред не имели права, но отказать в убежище могли запросто.
– Мое имя Роман, мудрые. – Тинх заметил, что человек еле заметно расслабился.
Судя по всему, он прекрасно знал их обычаи, и это заставляло вождя задуматься. О знании обычаев дзенн–анн–в'иннал говорило еще и то, что человек не стал спрашивать их имен – эту ошибку допускали все люди, которые попадали сюда. Этот же совершенно точно знал, что у его собеседников не было имен с тех пор, как один стал тинхом – повелителем, другой фанном – верховным магом. Нынешний гость явно необычен. И это подтверждало мнение тинха о том, что человек долго жил среди дзенн. Значит, его народ не мертв, значит, еще кто–то спасся? Но тинх, несмотря на свой громадный жизненный опыт, все же никак не мог разобраться в госте. Было в нем что–то очень странное. Видно, что прекрасно знает обычаи его народа, но не знает самых обычных вещей. В частности, совершенно не представляет, где находится Коствад. Хотя… Ведь фанн что–то там говорил про Дорогу Миров. Где–то он это уже слышал. Какая–то легенда… Древняя–древняя легенда… Тинх замер, широко распахнув все четыре глаза от удивления. Вспомнил! Он вспомнил легенду! И если фанн прав… Что же это?..
Он медленно прошелся по комнате и опустился в кресло, потрясенно уставившись на человека. Сейчас тинх уже жалел, что спросил об имени. Если бы он вспомнил легенду раньше, то вряд ли пригласил человека оставаться под их защитой. Что–то надвигалось. Что–то, чего не было в пророчестве Ушедшего. Что–то, что могло либо спасти, либо окончательно погубить их народ. И эту проблему должен решить он. Он и фанн. Тинх покосился на старика. Тот думал. Думал напряженно. Потом поднял голову и посмотрел на гостя.
– Ты можешь остаться, человек Роман, – медленно проговорил он. – А что касается твоего вопроса… Я отвечу тебе. Ты сделал то, что давно уже считалось невозможным. Ты прошел по Дороге Миров. Сейчас ты находишься на планете Танр. Я не знаю, где ты был до сих пор, но теперь ты далеко оттуда. Очень далеко.
– Другая планета?! – ошарашено отозвался человек. – Вы хотите сказать, что я перенесся просто так на другую планету?! Без корабля?!
Некоторое время он недоверчиво разглядывал дзеннов. Потом, кажется, сообразил, что те не шутят. Тогда он медленно опустился на пол и обхватил руками голову, уже ни на что не обращая внимания. Поднял мутный взгляд на своих собеседников и едва слышно прошептал:
– Мама моя, ну я и попал… – и потерял сознание.
Фанн мрачно смотрел на вождя, дожидаясь, пока вызванные охотники унесут человека.
– Что скажешь?
Тот долго молчал.
– Этот человек необычен. И… – фанн снова замолчал, – …странен, – наконец закончил он. – К тому же он – не маг. Я не почувствовал в нем магии, хотя специально искал. Он явно не заметил моего поиска, а такое заметит любой новичок. Или…
– Или? – поторопил фанна тинх, раздраженный его долгим молчанием.
– Или он тоже нашел способ маскировать свою магию, как и мы. Судя по словам тех, кто его нашел, этот человек все же маг. И очень сильный. Но мне непонятна его роль. Поэтому предлагаю убить. Ради возрождения нашей расы мы не имеем права оставлять такого врага в живых.
– Он еще не враг.
– Он человек.
Тинх и фанн замолчали и долго смотрели в глаза друг другу. Затем Принимающий Решения усмехнулся и покачал головой.
– Ты совсем ослеплен ненавистью, друг мой. Ты даже не обратил внимания на важнейшие вещи, сказанные пришельцем.
– На какие именно?
– Фанн Станции, ученик фанна, знание дзенн–анн и умение обращаться с шарами Познания. И эта их Станция в космосе… Подумай немного, без ненависти, хладнокровно.
– Но… – попробовал было возразить старик, но тут же замолчал – до него начало доходить.
Он молчал довольно долго, потом поднял наполненные изумлением глаза на тинха и прошептал:
– Ведь у наших предков были колонии в других мирах… Значит, наш народ не погиб? И не потерял могущества там, в космосе? И они, несчастные, продолжают, на свою голову, обучать людей?!
– Очень похоже на то… – хмуро согласился тинх.
– Ты прав, – бессильно упал в кресло фанн. – Убивать чужака нельзя. Мы должны выяснить все и предупредить наших братьев о людях! Иначе ответственность за их смерти падет на наши головы…
