Глава 29

В порт Сайфет прибыли за час до отхода пакетбота. Возница вручил узелок с мамиными пампушками, потрепал Ри по макушке, и уехал. Багажа у них — рюкзачок да чемоданчик. Оба в спецовках обывателей. Ехали третьим классом. Гошка было воспротивился, хотел взять каюту, но был остановлен простым аргументом: «Я на работе».

Так что сидели на лавках среди множества народу. На палубе ветрено, дождик моросит. А тут, в общем салоне, капризничают или носятся дети. Под лавкой скулит собака. Старикан поучает молодуху, как надо ребенка держать при кормлении грудью. Но вентиляция работает исправно, ни вони, ни сквозняков. Группа молодых парней куда-то едет, Ржут время от времени. Попытались вовлечь Ри в свой круг общения, и она перешла на лавку в их стороне. Вернулась нескоро.

Гошка рассеянно поглядывал на окружающее и катал в голове мысли. Вот, ни с того, ни с сего, как это уже не раз происходило с ним на этой… Посейдонии, он вдруг сделался мужем принцессы. Причем, кажется, наследующей трон Империи. Умной, коварной, чертовски соблазнительной, расчетливой и влюбленной в него… определенно. Он к ней тоже хорошо относится. И, что интересно, именно так он относится только к ней, испытывая к остальным представительницам прекрасной половины человечества самые искрение исключительно дружеские чувства.

Причем реакция на эту женщину возникает при близком контакте. Ведь с Дуняшей он танцевал в-обнимочку, очень даже тесно — и ни один мускул не дрогнул… понятно где. С Ри тоже танцевал, но она была напряжена и держалась чуть отдаленно. Не прижималась сама, и он её особенно к себе не притискивал. Хех! Что-то тут нечисто! Ладно, со временем, наверное, разберется. Или привыкнет? В любом случае, наблюдений пока мало, но, что создание это к нему благоволит — точно. Так что, если она над ним что и учинила, то только с самыми лучшими намерениями.

Уже подумывал заревновать к, постепенно переставшим шуметь, парням, но супруга вернулась, и, прижившись к его боку, объяснила, что ребята едут поступать в учебку, и ржут от нервов. Она их порасспрашивала про школу, учителей, чем родители занимаются. Они и успокоились, пришли в нормальное состояние.

— Очистили карму, заточили чакры и ауру на просушку развесили, — ядовито закончил Гошка.

— Конечно, теперь впитывают энергию космоса и дремлют, чтоб времени не тратить даром, — озорно продолжила Ри.

— Все-таки именно она хозяйка положения, — понял вдруг Гошка, — хозяйка его семейного положения. И любого другого, в котором окажется. Она ведет партию, задает тон. На шесть лет его младше, но будто взрослее на целую жизнь. И ночами плачет ему в плечо. Если верить маменьке — после десяти лет перерыва.

На берег сошли уже в потемках. Дальше по железной дороге на противоположное побережье острова, где регулярного морского сообщения нет. Поезд из трех вагончиков имел два купе первого класса. Почти выспались. Очень уж рано им надо было сходить. И получилась заминка, катер до острова Крутого чинился, и не мог отойти в срок. Ри помчалась что-то узнавать в здешнюю женскую консультацию, а Гошка полез под палубу, помогать механикам.

Не прогнали, позволили закрутить несколько гаек, подержать, подать и сбегать за бутербродами. Пока кочегар поднимал пары, пообедали вместе с Ри в столовой на пристани. Отчалили. Пассажиры на лавках в носовой части катера сгрудились в тесную кучу, и матрос раздал тулупы. Погода со вчерашнего дня не улучшилась, так что это было не лишним.

До места добрались в сумерках. Околоточный, встречавший катер с интересом посмотрел на Гошку, и вопросительно на его спутницу. Ри подошла и что-то объяснила. Взгляд местного «смотрящего» потеплел. В квартирке, куда они поселились, оказалось нежарко. Но практически следом за ними дворник принес дров и сложил их рядом с печкой. Гошка, пока растапливал, соображал, что вот он тут со своей принцессой, а все свободно входят без стука. Запоров то на дверях не наблюдается… и замков он не припоминает… во всей Империи. И сторожей не встречал. Забавно. Через три года начал вдруг словно прозревать.

Ага, разгорелось. Мокрые башмаки — свои и супруги — пристроить на просушку. Надо же, камушек в протектор попал. Крошечная галька, а как крепко застряла! Это он, наверное, когда рядом с августейшим землекопом помощника изображал, тогда и загнал. Любопытный, однако, камушек. Металлическим тусклым отсветом похож на большую каплю припоя, только твердость у этой капли каменная. Надо будет расспросить знающего человека об этом минерале. В карман его.

Поистине — край света в двух днях пути от места обитания императорской фамилии. Засыпая, слушал ровное дыхание супруги и радовался. Чему тут, интересно можно радоваться? А вот, поди ж ты!

Поселок отличался от «Казарм формовщиков» только мелкими деталями. Утром народ на работу уходил пешком по дорожке между скал. Ри и Гошка тоже туда отправились. Цеха, уставленные металлорежущими станками, справа — явно литейка, но без признаков жизни. В просторном мрачном зале на стендах несколько двигателей.

— Дизельная лаборатория, — понял Гошка и заскучал. Он в этом ничего не понимает. Знает только, что на Земле эти двигатели долго не получались. Ну и тут не получаются. Тоже очень долго.

Их водили вокруг этих причудливых сооружений, изобилующих всякими ерундовинками и другими непонятными конструктивными особенностями. Ри внимательно слушала серьезных дядек, а Гошка тосковал. Он отбился от группы и заглянул туда, откуда слышался звук доминошных костяшек. Козла рабочие забивали вдохновенно. Приятно было посмотреть. Вроде, как и не обратили на него никакого внимания, но вопросик нашелся. И подковыркой.

— Это наша въедливая малявка теперь с нянькой сюда будет ездить? — не сразу понял, что малявкой назвали принцессу, а его её нянькой. Чуть не вспылил. Одумался.

— Да, росту в ней немного. А что, так сильно надоела?

— Да не больше, чем наши умники. Но к ее приезду тут сперва раскардаш, а потом уныние. Хотя результат стабильный — пшик. Не может такая машина работать.

— Наверно, — согласился Гошка. — А в чем проблема?

— Да никто не знает. Точность обработки — выше некуда. Подгонка идеальная, металл наилучший. А она, то работает, то вразнос идет. Или не запускается. Предполагают, что проблема в том, в какой момент топливо в цилиндре полыхнет. А как с этим угадать — никто не догадался.

— Там понимаешь, какая беда, оно подрывается, когда поднимается давление, то есть, когда поршень его в цилиндре сжимает. И выходит от того поршню торможение. Ну, вообще то там хитрей, но смысл ты уловил. — Вступил в разговор еще один доминошник, постарше.

— Уловил. Но как с этим совладать не знаю. Помню только про впрыск, а чего ради делать впрыск, если при обратном ходе поршня он в цилиндр засасывает и топливо и воздух. — Вслух вспомнил Гошка то, что отложилось в памяти из статьи в детской энциклопедии.

— Впрыск? Хорошее слово. Это я старухе своей скажу, как дойдет у нас с ней до дела честного.

Народ хохотал, повторяя понравившееся словечко, обсуждая его на все лады и применяя к месту и не к месту. Про Гошку забыли, и он тихонько ушел. В стендовом зале начал раскручиваться маховик, зазвучали выхлопы. Некоторое время двигатель работал устойчиво на малых оборотах. Потом попытались увеличить подачу топлива, и ухо уловило, что в ритм вкрались посторонние нотки. Стрелка тахометра тронулась было вверх, дрогнула, задергалась и рухнула в ноль. Все замерло.

— Мы пытались застабилизировать скорость вращения вала, уменьшая подачу топлива по мере разогрева цилиндров. Но тогда все рушится при попытке отбора мощности с вала. — Объяснил человек в самом отглаженном халате. — Проблема заключается в том, что очень трудно добиться поджога смеси топлива и воздуха в нужное время. У нас нет способа заставить это событие произойти точно в момент прохождения поршнем точки наибольшего сжатия. А лучше даже, чуть позднее.

— Да, Вы жаловались на это, еще когда я совсем маленькой девочкой приезжала сюда с дядей Казимиром. — Вздохнула Ри. — Стало быть, результаты могут порадовать нас только стабильностью.

Вечером Ри жаловалась на то, что таких неудачных попыток реализовать идеи, занесенные пришельцами с Земли, в Империи предпринимается немало. Затрачиваются огромные средства, отвлекаются самые квалифицированные инженеры, а в результате одни затраты.

— Понимаешь, малявка, — начал формулировать ответ Гошка, но смолк, испепеляемый гневным взглядом. — Тебе не нравится такое обращение?

— Я прихожу в ярость, когда слышу это слово. Впрочем, сестрицы мои тоже. В детстве нам приходилось драться с теми, кто так к нам обращался.

— Извини, не буду. Хочу быть живым, здоровым и чтобы ты была доброй и ласковой.

— Ладно. Проехали, — Ри расслабляется, и тычется носом в его плечо. — Так что я должна понимать?

— Так вот! Бывают добросовестные работники, а бывают придумщики, изобретатели, творческие личности. Оба этих компонента есть в любом человеке, но пропорции варьируются в широчайших пределах. Мне показалось, что группой дизелистов здесь руководит очень исполнительный человек. Он мыслит совершенно конкретными категориями, планирует и организовывает выполнение большого количества самых важных с его точки зрения работ. И убедительно топчется на месте, получая стабильные отрицательные результаты. — Гошка перевел дух, и продолжил.

— Подыщите ему не менее почетную работу в месте, где требуется точное выполнение поставленных задач, технологом на производстве боеприпасов, например, и все снаряды будут идеальной копией друг друга. Кучность артиллерийского огня повысится, а человек обретет душевный комфорт.

— И кого назначить на его место. — Ри смотрит на Гошку с ехидной улыбкой.

— Для разнообразия выбери того, кого начальство больше ругает. Творческие люди часто доставляют окружающим беспокойство, за что подвергаются критике. Только не ворчуна, ворчливость — не творчество, а следствие плохого здоровья. Ты ведь эту группу не первый год знаешь.

Потом сквозь сон слышал, что его супруга долго не спала. Не ворочалась, не вздыхала, но ровного дыхания спящего человека он от нее так и не дождался. Из-за этого, наверное, и сам выспался плохо.

Рано утром за ними пришел миноносец. Номерной, семьсот сорок первый. Новейший. Командиром оказался знакомый лейтенант, который совсем недавно, при Урме, еще в мичманском звании был штурманом на семьсот четвертом. Ни торпед, ни торпедных аппаратов видно не было. Капитанская каюта, которую хозяин уступил гостям, была, кажется, еще теснее, чем на семьсот втором. Собственно, Гошка немного времени в ней проводил, осматривал корабль.

Хорош. Две паровые турбины и два котла на жидком топливе замечательно сэкономили во внутреннем пространстве кучу места, тут же занятого трубами торпедных аппаратов. Четыре в носу, два в корме. Выстрел сжатым воздухом вперед или назад, как в подводной лодке. Заряжаются эти аппараты только снаружи, и запасных торпед на борту нет. Следовательно, расчет сделан на взаимодействие с кораблем обеспечения типа лихтеровоза. Кораблик даже короче, чем семисотки и в его компоновке четко просматривается идея минимизации помещений для экипажа, максимального использования внутреннего пространства для машин и механизмов.

Палуба — как продольный срез цилиндра, хотя к носу и корме, где идет сужение, и дуга настила становится короче, уровень понижается, сходя на нет у заострения. Ходить здесь практически невозможно. Артиллерия просто отсутствует. Только узкая длинная надстройка, сквозь которую проходят трубы: и дымовая, и воздухозаборника. Причем обе они телескопически втягиваются в эту низкую, по пояс, бронированную рубку, при хорошем волнении, несомненно, заливаемую водой выше крыши.

В самой рубке, куда надо проникать через люк в потолке, места хватает только для рулевого и еще одного некрупного человека у него за спиной. Люк в полу этого помещения, образует единственный «путь» через который экипажу и полагается забираться в корабль в штатной ситуации. Аварийные люки в герметичных отсеках, конечно, есть, но пользоваться ими в походе не будешь — палуба низкая, может и водички заплеснуть. Собственно, находясь за штурвалом, практически наполовину оказываешься под палубой. Обзор — только вперед. Заднее направление перекрыто шахтами коммуникаций.

Форма корпуса — вертикальные борта и штевни — явно продиктована полным использованием длинного металлического листа прямоугольной формы, прямо с прокатного стана. Корма совсем ненамного тупее носа. Все сварено из трехсантиметровых листов стали продольными швами. То есть по одному листу на каждый борт и плоское днище. Установленный на семисотой серии успокоитель качки отсутствует вместе с механизмами привода, и для чего нужен второй штурвал в рубке — непонятно.

В общем — рафинированный миноносец. Явно — детище «безумного» конструктора Лехи Таврухина. Головной образец, находящийся в опытной эксплуатации. Командира сюда подобрали не случайно — любой капитан к своему первому кораблю отнесется как к величайшей ценности и не позволит огульно охаять его, если найдет сильные стороны. И способ их использования, в особенности. То есть — настрой начальства позитивный.

И то, что это «чудо» прислали к секретной пристани секретного завода, не случайность. Явно ведь для того, чтобы и Гошка покумекал, что здесь нужно сделать для улучшения свойств данного плода конструкторской мысли. Ценят, похоже. Приятно. И загружают головушку спутника жизни императорской дочки. Это, наверное, проверяют его на предмет соответствия должности инспектора, или ревизора. А почему бы и нет? Ведь в роли «кризисного менеджера» он уже неплохо себя зарекомендовал. Просто сейчас нет для него подходящего кризиса. Или учли мнение супруги?

А если эту штуковину и засекут чужие глаза методами внешнего наблюдения, так миноносец в ней вряд ли опознают. Аппараты упрятаны. Скорее всего, примут за подводную лодку, ведь пришельцы не только в Империи имеются. Непременно характерный силуэт хоть кто-нибудь да нарисовал. И тут нарисуют. И сравнят. Вот и будет «деза».

Однако прежде чем составлять, а, тем более, выражать свое мнение, надо бы кое с кем потолковать. Народ-то уже поплавал на этом чуде. Для начала — здешний стармех.

— Али, ты с турбинами раньше ходил?

— Нет, не доводилось. Только в училище было несколько теоретических занятий и лабораторных работ. А потом — кругом поршни и шатуны.

— И как они тебе показались? Турбины, имею ввиду.

— На ходу, лучшего и желать невозможно. А вот регламент напрягает. Замена ротора через сорок суток нормального хода или после любого случая, когда развивали полные обороты. Хлопотно. А если беречь ресурс — команда теряет навыки. Эти риканские измышления — что-то сокрыто в них коварное. Ведь в военное время удается соблюдать не все правила. А если ротор выйдет из строя на ходу — турбину нужно менять полностью. Мы, конечно, по характеру вибрации засекаем опасное состояние, но это уже больше искусство, чем дело.

— А что за причина. Почему так? — Гошка, конечно, в курсе, но сейчас ему нужны впечатления собеседника.

— Материал лопаток «течет» со временем. Начинаются деформации. Сначала падает тяговое усилие и приходится поддавать оборотов, а от этого еще сильнее ускоряется износ. — Стармех совсем ненамного старше Гошки, но чувствуется в нем искушенность. — Правда, конструкция у турбины удачная. Пусть и перетяжелена, зато разбирать удобно.

Так, никакого чуда с этим вопросом не образовалось. И вся эта Таврухина затея с паровым торпедным бронекатером без турбин вообще пустой хлопок. Материал для лопаток-роторов-крыльчаток на Посейдонии — проблема. Нужно срочно выяснять про опыты с графитом, что ведутся на полигоне, как его там? «Пятерка», кажется. Ведь вольфрам здесь недоступен, а платина — она всюду платина. Ее просто не напасешься. И про керамику не забыть узнать. Где вот только?

Нормально, однако, три года прожил в стране, а знает о ней только то, что у всех на глазах. Классическое поведение обывателя. Ладно, можно у Ри поинтересоваться. Не ответит — так хоть пошлет по нужному адресу.

Собственно, и по всем остальным вопросам Гошка, стармех и командир миноносца сошлись во мнениях легко и непринужденно, Как-никак — из одной песочницы.

Руль в раме, вынесенный перед форштевнем действительно дает некоторое преимущество в маневре, ничему не мешает и проблем не создает. Пусть будет, авось на что сгодится. Хотя, конечно… помолчали.

Рубку надо удлинить за шахтами вертикальных каналов и посадить туда сигнальщика, чтобы в бою контролировал заднюю полусферу. И выставить туда через амбразуру ствол автоматической двадцатимиллиметровки, чтобы человек не только доложить мог о том, что увидел, но и пальнуть, хотя бы для острастки.

На крыше рубки нужны съемные поручни, опять же для сигнальщиков. В бою, если подкрадываешься к цели, их, понятно, следует убрать. А рассчитывать исключительно на действия с кораблем прикрытия и наведения, который обеспечит наблюдение окружающего пространства, неразумно. Он-то, этот поводырь, как раз и привлечет внимание неприятеля. А после выхода из атаки как найдешь носитель, если радиус обзора четыре километра?

Про то, что тесно — это понятно. Не круизный лайнер. Лучше быть живым и терпеть неудобства, чем…. Тема не развивалась.

Беседовали мужики в капитанской каюте сидя рядком на койке. Больше решительно негде, или придется путаться под ногами экипажа. Сидели на самом краешке ложа, поскольку за их спинами, вытянувшись стрункой, возлежала принцесса, почти притиснутая тремя мужскими задами к переборке. Деваться в этой стальной коробке ей было решительно некуда. Не пискнула, нишкнула. Вот что значит благородное воспитание. Не намекнула даже на свою причастность к высочайшей фамилии.

Капитанская койка — самая широкая на корабле. Но даже на полуторку она не тянет.

Потом пришел старпом — та самая Зульфия, что была практиканткой на семьсот втором, когда они отбивались от риканского крейсера, пытавшегося настичь караван имперских транспортов. Уже мичман, и даже переросла должность штурмана. Ри называла ее Зу и долго болтала с ней в каюте. Мешать не хотелось.

Про то, что сам Гошка и есть настоящий Кукса, который очень огорчает врагов Рысской Империи на море, знали все, судя по приветливым взглядам и доброжелательности, с которой отвечали на любые его вопросы. Так что, испросив разрешения, он устроился на койке матроса, что сейчас на вахте. Ноги вытянуть, умишком пораскинуть. Блокнот с собой, карандашик имеется. Ну-ка, по второму кругу…

Общее впечатление — корабль годится только для боя. И к месту сражений их следует возить на лихтеровозах, чтобы не исчерпать выносливости команды преждевременно. В атаку эти суденышки хорошо бы выводить чему-нибудь типа эсминца, с которого и обзор нормальный, и помощь можно получить при повреждении. Поговорить бы надо еще разок об этом с капитаном, узнать взгляды на тактику боя с использованием малых быстроходных кораблей, и стратегию войны на море. Тавруха наверняка сдавал ему свое детище из рук в руки и при этом не молчал. Непременно делился замыслами.

Ну и записку стоит составить подробную и обстоятельную, пока выдалась свободная минутка. А то с этой Ри никогда не знаешь, что произойдет через день или час. Вот сейчас, пока они заперты в стальной шкатулке с единственным выходом, можно быть спокойным — никуда не денется. Как-то расставаться с ней ему бы не хотелось. А что принцесса — так и с большими недостатками люди живут.