Следующие шесть дней походили один на другой: Володя получал задание с базы, чистые винты, передавал с информацией и принимался за работу. На Базе решили максимально использовать стоявшие ясные дни и засыпали мальчика зондами с видео и фотоаппаратурой. В день он отправлял их не менее шестидесяти штук, тем более это оказался самый эффективный способ исследования планеты и цивилизации. Зато были и результаты — с Базы передали первые карты прилегающей территории. Очень подробные, с координатной сеткой, все как полагается. Еще прислали смонтированный фильм, где специалисты разного профиля давали комментарии по отснятому материалу.

Володя включил ноутбук, вставил диск и уселся смотреть фильм… показалась деревня.

— Обрати внимание, — заговорил голос, в котором мальчик узнал историка, — что ездят здесь на лошадях. По крайней мере, биологи отличий не нашли. Но вместе с тем в деревнях в загоне обнаружили живность, которая на Земле не встречается. Сейчас пытаем зоологов на предмет того, что это когда-то существовавшие на Земле, но вымершие виды. Если будет какой-то результат, мы тебе передадим.

Мальчик пожал плечами, к какому виду и классу относились эти животные, его не интересовало. Главное, что раз их разводят, значит, можно есть.

— А вот воин едет по дороге, — теперь говорил уже военный Михайло Потапыч. — Обрати внимание на доспех. Судя по всему, развитие металлургии в этом мире находится примерно на уровне восьмого или девятого века Земли, значит, аналог дамасской стали может существовать.

— Но твоим мечам и дамаск не сможет противостоять, — вмешался Павел Викторович. — Однако помни, что я тебе говорил: сила не в оружии, она в твоей голове. Пользуйся мозгами, любое оружие всего лишь приложение к ним.

— Так вот, вернемся к вооружению, — продолжил Михайло Потапыч. — Судя по всему, это либо простой солдат, либо наемник-профессионал. Вооружен копьем, меч на поясе не очень длинный, похоже, железо не сильно хорошего качества, а на более дорогое оружие у него просто нет денег. Круглый небольшой щит удобен для действий с коня, а вот на земле им будет орудовать трудно, значит, воин привык действовать с коня. А теперь внимание, нам удалось заснять одну небольшую битву, обрати внимание, как действуют солдаты…

Володя посмотрел, жаль не до конца — зонд покинул зону видимости, но выводы, и правда, можно сделать. И первый из них заключался в том, что дисциплина в местных войсках хоть и есть, а это была именно стычка регулярных отрядов, а не банд, но тактика оказалась весьма примитивной. Встретились, увидели друг друга и «Ура-а-а-а-а». Строй держался первые минуты боя, а потом все рассыпалось на индивидуальные стычки. Это чуть погодя и разъяснил историк.

— Типичная ситуация феодальной раздробленности, хотя, судя по всему, здесь есть и вполне приличные государственные образования. Сам понимаешь, трудно делать выводы с таких фильмов. Тут исследований на годы… эх…

Ну и дальше в том же духе. Потом стали приходить результаты исследований живности, которую добывал мальчик, оказавшейся вполне съедобной. У медиков вызвала опасение только одна рыбка, которую настоятельно рекомендовали не пробовать, но мальчика при одном виде этой рыбки начинало тошнить, и он не стал бы ее есть, даже умирая с голода. А из «сайги» ему так и не довелось ни разу выстрелить — всю живность он добыл с помощью капканов — судя по всему, местные животные с такой человеческой хитростью еще не сталкивались.

И вот сейчас мальчик получил полный комплект карт, в приложенной записке сообщалось, что остальное перешлют позже, как будут дополнительные снимки. Перед сном мальчик изучил все карты, сориентировавшись, где ближайшее поселение, а где город.

В последние дни вообще приходилось работать на износ, только чтобы все успеть до того момента, когда «окно» схлопнется. Снова стали присылать припасы — по какой-то причине на Базе решили, что ему нужно доставить больше консервов, патронов, готовых стрел для лука, запасную бензопилу, больше бензина и солярки, которые передавали в герметично запаянных пластиковых пакетах. Володя же отправлял материал из научного центра, образцы животных и растений. Все чаще и чаще с той стороны передавали папки с законченным анализом. Передали дополнительный модуль для лингвоаналитической программы. Сегодня мальчик впервые заметил как «окно» пошло рябью, что указывало на возрастающую нестабильность. Как говорили ученые, с момента, как станет заметна рябь, «окно» просуществует часов двадцать-тридцать. Что ж, значит завтра последний день, о чем Володя сообщил запиской и лег спать. Утром он стал сворачивать научный центр и передавать блоки обратно. Об этом не договаривались, но мальчик подумал, что все эти сложнейшие вычислительные комплексы ему здесь совершенно не нужны — только энергию потребляют, а солярка не бесконечна. Да и дизель-генератор вечно работать не сможет. На базе все поняли правильно и со следующей партией переслали кучу писем от наставников и даже директора. В основном все желали удачи и счастья.

Все чаще и чаще появлялась рябь на «окне», впервые пришлось повторить передачу результатов, поскольку предыдущая не дошла. Мальчик передал последние блоки и теперь стал отправлять технологический мусор, который тут не нужен, а утилизировать его вряд ли удастся. Получил последнюю кипу книг и дисков, последние результаты картографирования, отнес всё это в уже бывший научный центр и вернулся к «окну», наблюдая, как то начинает меняться, то изгибаясь, то подрагивая.

— Прощайте… — прошептал он. И еще долго стоял, когда «окно» исчезло. Потом очнулся и потрогал лицо — глаза были совершенно сухи. Мальчик вздохнул. Хотелось разреветься, но… как это сделать?

Он прошел на берег озера и растянулся на песке, наблюдая за проплывающими облаками. Он не знал, сколько лежал так, а на часы потом принципиально глядеть не стал. Какая теперь разница? В этот день он ничем больше не занимался, зато на следующий приступил к работе в усиленном режиме, чтобы забыть и не думать. Пропала даже радость от излечения. За день успел разложить все контейнеры, сложить на всякий случай солярку и бензин подальше от поляны, оставив около генераторов небольшой запас. И успел до темноты обозначить границу ямы под фундамент будущего дома.

Утром после завтрака продолжил копать… вот работенка — пришлось почти двое суток рыть яму под фундамент, и только на третий приступил к собственно строительству дома. Достал из упаковки восемь дюралевых заостренных столбов с небольшой чашечкой, как у лыжной палки сантиметрах в тридцати от заостренного конца. Четыре отнес к углам вырытой ямы, глубиной примерно полметра, а еще четыре положил по центру каждой стороны. Кувалдой вбил угловые столбы до «чашечки». Повернул так, чтобы прикрепленные по сторонам короткие трубочки, как у «лесов», располагались напротив друг друга. Рулеткой измерив расстояние, вбил оставшиеся столбы и теперь достал еще одни трубы, меньшего диаметра, к концам которых крепился Г-образный штырь, конец которого он вставил в трубку на боковом столбе, второй в трубку на центральном столбе. Вскоре все столбы Володя соединил такими трубами в двух местах — на полметра выше земли и у вершины. Только там, где должна быть дверь, оставалось свободное пространство.

Володя отошел в сторону и полюбовался работой. Дом должен получиться простым: одна комната размером пять на шесть метров, печка специальной конструкции (никто не мог знать, какие тут зимы).

Теперь фундамент. Володя раскатал рулоны из материала, напоминающего кевлар, и стал натягивать его в яме, лопатой подбивая материал к стене. Потом прикрепил к столбам тонкие пластиковые панели, формируя подобие формы для заливки бетона.

Вся эта работа настолько для него привычна, что делалась на автомате: закрепить панели, притащить баллон с монтажной пеной, подсоединить шланг и залить свободное пространство между тканью, стенками ямы и панелями. Натыкать арматуры для прочности и связки. Пока пена стынет, поставить панели вокруг дома, формируя фундамент и прикрепить их к столбам специальными зажимами. То же самое сделать с другой стороны: новая форма для заливки готова, словно монолитный дом строится, хотя пена по прочности, все-таки уступает бетону. Впрочем, для таких домов в самый раз.

Только все равно рано еще заливать, значит надо заняться получившимся подвалом. На пол постелить сетку, засыпать керамзит, сверху жесткие решетки и все это снова залить монтажной пеной, на которую положить пластиковые полы. Когда все застынет будет прочно и сухо.

После этого мальчик принес еще восемь столбов и вставил их в тех, что уже вбиты. Дом сразу вырос до трех с половиной метров. Теперь без стремянки продольные перекладины не закрепишь. Правда, стремянку пришлось поискать — не подумал сразу. Ну вот и очертания дома видны. Теперь можно и оставшееся пространство фундамента залить пеной.

К вечеру Володя успел прикрепить в подвале полки, настелить полы, приделать люк и подготовить место для печи внутри, прикрепив металлические опоры и обложив там все асбестом. Начал возводить стены из пластика, маскирующегося под дерево, крепя их длинными шурупами к специальным рейкам с хомутами. Успел до темноты привернуть три ряда, а потом махнул рукой, сложил шуроповерт в чемоданчик и отправился купаться…

За следующее утро Володя возвел внешние стены и залил щели между досками монтажной пеной. Пока обедал, она успела затвердеть, и он начал обшивать дом изнутри, забивая в свободное пространство утеплитель, не забыв понизу пустить пластиковую трубу с небольшими отверстиями, которая должна соединиться с печью — тоже специальная разработка. Печь очень походила на русскую, только меньшего размера, еще один ее секрет заключался в этой самой трубе — если открыть «зимнюю» заслонку, то горячий воздух, который нагревается в печи, поступит в трубу и равномерно распределится по всему дому. Система заслонок в самой трубе позволяла поднимать или опускать температуру, хотя правильней все же дров поменьше класть, не социализм тут — экономить надо. К вечеру дом был закончен. Правда, еще не установлена печь и крыши нет, но потолок доделать успел и даже настелил туда утеплитель… если ночью пойдет дождь, утеплитель придется менять… фигово, но вроде бы дождя ничего не предвещает. Наверное, все-таки не стоило так торопиться.

Чуть в спешке не забыл внутри стены проложить вентиляционную трубу. На всех окнах дома Володя поставил двойное оргстекло: легкое, прочное, надежное, а что сквозь него хуже видно, чем через обычное, так они тут не для того, чтобы через них смотреть, а чтобы свет в дом пропускали и тепло удерживали. Если же что посмотреть понадобится, так и выйти из дома не трудно.

В эту ночь Володя впервые спал на раскладушке внутри пусть еще и не достроенного, но собственного дома.

Дни шли за днями, дом Володя достроил, теперь расчищал вокруг место от деревьев, запасал дрова, сортировал доставленные контейнеры. Хорошо, что есть запас горючего и можно использовать разные инструменты, сколько времени ушло бы на расчистку без бензопилы, специального пневматического домкрата для выкорчевывания пней, электрорубанка… только дрова приходилось колоть колуном, но это даже хорошо — тренировка. Стелил металлическую сетку в качестве тропинок и заливал её специальной пеной из баллонов, напоминающей монтажную. Поставил забор из той же сетки, благо переправили ее много, правильно решив, что такая полезная вещь в хозяйстве пригодится всегда. К ограде Володя вообще подошел основательно, полагая, что защита от разного зверья лишней не будет, на той стороне даже организовал несколько ловушек из капканов и ям с кольями. Там, где мальчик считал нужным, он вообще сооружал частокол, планируя со временем поставить частокол вокруг всей поляны, но пока только заготавливал колья. Сделал дорогу до озера и соорудил там небольшой причал, позаботившись, чтобы его не было видно с той стороны. Маскировке Володя тоже придавал большое значение.

Немного обустроившись, он приступил непосредственно к изучению мира, для начала просмотрев все те учебные фильмы, которые передали ему с базы после анализа информации. Внимательно наблюдал за поведением людей разных классов, если те попадали в поле зрения камер зондов, учил карты, запоминая расположение ближайших сел и городов. Через пять дней Володя решил, что пора учить язык и отправился распаковывать очередные контейнеры. На этот раз это было несколько минидирижаблей с камерами и радиоаппаратурой. Володя раскрыл на столе ноутбук… хотя какой ноутбук, если он по размером с хороший чемодан, а аккумуляторов в нем хватает на двенадцать часов беспрерывной работы. Впрочем, аккумуляторы он пока нагружать не стал и запустил генератор. Проверив, как работает управление и связь, Володя закачал в баллон гелий и отправил дирижабль в полет, выдерживая маршрут по наложенной карте. В расчетной точке мальчик выбрал сосну повыше и выпустил якорь, когда тот крепко зацепился за дерево, чуть стравил гелий и одновременно подтянул дирижабль к стволу. Едва тот коснулся веток, как пиропатроны отстрелили еще два якоря, и дирижабль оказался крепко пришпилен к стволу, а еще один пиропатрон отстрелил баллон и тот, лишившись привязи, немедленно устремился в небо. Подождав, когда баллон отлетит подальше, Володя подорвал его и занялся гондолой, послав сигнал на раскрытие солнечной батареи, точнее нескольких батарей, которые немедленно после выдвижения сориентировались по солнцу, в аккумуляторы начала поступать энергия. Мальчик проверил, как идет сигнал, и пока отключил всю аппаратуру — она потребуется позже. Потом запустил следующий дирижабль дальше по линии, который выпустил еще один ретранслятор… потом еще один для более уверенного приема сигнала и чтобы иметь возможность охватить как можно больше территории.

Вскоре отправился в полет последний дирижабль. Мальчик запустил всю аппаратуру, а потом вывел на экран сигнал с камер нескольких дирижаблей. Некоторое время наблюдал за ними, потом спохватился и камеры отключил — энергию надо экономить. Через полтора часа полета, наконец, показалась деревня, мальчик сверился с картой — сорок три километра по прямой. Судя по тому, что дорог через этот лес нет, а все они идут в обход, эти сорок километров можно считать всей сотней — людей тут не бывает.

Володя направил дирижабль на облет деревни, высматривая, где его можно припарковать, и одновременно стараясь держаться от деревни подальше, заодно выбирая место, куда можно доставить камеры, а остальные отправил к городу, замеченному ещё при топографической съемке. Наконец выбрав подходящее дерево, мальчик припарковал и эту гондолу. Заполненный гелием шар он уничтожил, когда тот удалился подальше и от гондолы, и от деревни. Проверив, как работают ретрансляторы, мальчик отправился готовить еще один дирижабль, грузовой, который должен доставить к деревне камеры, замаскированные под обычные булыжники. В путь он их отправил, когда уже начало темнеть, ведя дирижабль по приборам. Высыпав камеры на присмотренную поляну, он вернул грузовой дирижабль домой и отправил в полет небольшой вертолет с инфракрасным прожектором. Смотреть на мир в зеленоватом свете не очень удобно, но практика — вещь полезная. Вертолет перемещался значительно быстрее дирижаблей и уже через двадцать минут был на месте. Вот он завис над разбросанными камерами и выпустил электромагнит на тросике, ухватил первую камеру, подтянул к себе. Володя развернул вертолетик к деревне, надеясь, что шум его лопастей никого не потревожит, и стал высматривать место, куда пристроить первую камеру. Днем он заметил, что много людей собирается на небольшой площади в центре, потому полетел сразу туда, выбрав для установки камер несколько ближайших домов. Вот вертолет завис над выбранным, спустил тросик, внутри камня заработал гироскоп, ориентируя камеры и высокочувствительный направленный микрофон в нужную сторону. Отключил магнит… все, камера установлена. Володя включил ее и проверил, как все работает, после чего отключил, оставив дожидаться утра. Эта камера также работала от солнечной батареи, но поскольку у нее главным была маскировка, то батарея оказалась не очень большого размера. Аккумулятор же способен был обеспечить работу камеры в течение трех дней максимум. Правда, если дни стояли ясные и солнечные батареи успевали хоть немного пополнить энергию, то время работы возрастало до шести дней, после чего внутри разбивался баллончик с кислотой, уничтожавшей всю тонкую аппаратуру. Однако камеры Володя жалеть не собирался — этого добра у него хватало — в одном контейнере их умещалось около шестисот штук, а контейнеров передали двенадцать. По-хорошему их следовало все-таки установить в городе — это намного лучший объект для наблюдения, чем деревня, но для начала Володя решил потренироваться, выяснив все слабые места в работе.

Вокруг площади мальчик расставил десять камер, потом разбросал остальные в разных местах деревни. Особенно он гордился тем, что одну удалось установить на стропилах в трактире — вовремя заметил открытое окно. Пришлось постараться, чтобы не разбить вертолет, но дело того стоило. Расставив все камеры, Володя вернул вертолет на базу и с чистой совестью отправился спать — завтра должна начать поступать первая информация о разговорном языке, главное правильно соотнести слова и действия, и тут должна помочь лингвоаналитическая программа. Впрочем, честно говоря, доверял ей Володя мало.

С утра поставив всю аппаратуру на запись, мальчик занялся своими делами, а после обеда принялся за анализ записанного, до рези в глазах всматриваясь в скверного качества изображение (экономил место на винте) и вслушивался в слова, пытаясь понять, что к чему относится. Программа же и в самом деле не оправдала надежд, но тут дело еще в том, что ей нужны хоть какие-то исходные данные. Когда наберется хотя бы небольшой словарь, она сумеет по знакомым словам достроить фразы, подбирая смысл. И чем больше будет расти словарь — тем эффективнее она начнет работать. Пока же изучение шло медленно, и через несколько часов мальчик был уверен только в трех словах: хлеб, пиво, конь. Надежды же на микрофон в трактире себя не оправдали, слишком много специфической лексики там употребляли. Прослушав несколько раз одну запись, Володя уверился, что при случае сможет обматерить на местном языке любого, даже не понимая смысла сказанного. Эти записи он решил отложить на будущее, после чего увеличил разрешение камеры — если звуковая информация не очень помогла, то видео оказалась бесценной: мальчик получил сведения о покупательной способности местных монет — золотом за день не расплатился никто. Даже серебром не расплачивались — только медью.

Устало откинувшись на стуле, Володя отключил всю аппаратуру и отправился готовить еду. Что ж, быстрого результата никто и не ждал — ясно, что работы тут на месяцы, так что зря Александр Петрович брал с него слово, чтобы он не сразу шел к людям. Какое тут «пойдешь», если даже языка не знаешь. Как общаться-то? Чужаков в эти времена не очень любили, а уж чужаков, которые даже изъясняться толком не могут… Так что работать и работать.

Новизна нового мира постепенно пропадала, быт обустраивался и у Володи даже выработалось некоторое расписание. С утра разминка и занятия с мечом и луком — негоже прекращать тренировки, потом может сильно аукнуться. Когда заканчивал разминаться включал микрофоны в городе, куда все-таки доставил следующую партию микрофонов и камер, и отправлялся заниматься делами по хозяйству: готовил, исследовал лес на острове, сушил знакомые лечебные травы, рыбачил и солил рыбу, складировал консервы в подвал дома и мастерил мебель. После обеда занимался анализом записей, постепенно расширяя словарь, с помощью лингвоанализатора формировал аудиословарь и скидывал его на mp3-плейер, после чего несколько часов ходил в наушниках, заучивая значение слов, их звучание, а также зубрил услышанные фразы, даже не понимая, порой, их смысла. Слова придут потом, пока надо выучить построение фраз, их звучание, определить правила фонетики.

Через полтора месяца такой жизни Володя начал понимать Робинзона Крузо, когда поймал себя на том, что разговаривает с чайником, пытаясь его убедить, что надо отправить еще несколько камер в другой город.

— Да, сэр Вольдемар, — пробормотал он. — Симптомчик. А нервы у вас все-таки оказались не железные.

Счастье еще, что работы навалом и задумываться просто некогда, весь день распланирован с утра до вечера. Только вот общения не хватало — очень хотелось даже не помощи от кого-то, а просто поговорить, поделиться сомнениями. Оставалось надеяться, что когда выучится язык — станет легче, хотя бы можно будет наблюдать за городом, понимая, что там к чему. Одно плохо, ни микрофоны, ни горючее не вечно и вскоре он останется без электричества. Надо бы уже начать собирать паровой двигатель, но шуму от него… да и уход требует, сволочь…

Мальчик отправился инспектировать запасы солярки. Подсчитав расход, он решил, что еще на пару месяцев хватит, потом только аккумуляторы, заряжающиеся от солнечных батарей, но это только на освещение в доме и на кухне. Еще к зиме надо готовиться: запасов консервов года на два, а вот хлеба, как его ни упаковывай, хватит только на зиму. Правда мяса полно — в лесу бегает; да и рыбы навалом, благодаря отсутствию рыбнадзора. Нет, все-таки без парового двигателя не обойтись.

Еще через два месяца Володя понял, что больше не выдержит. Работы по-прежнему было много, и она хорошо отвлекала, расшифровка языка тоже продвигалась успешно, лингвоанализатор подключился к работе и теперь, после первых трудностей, приносил существенную пользу. Проблема возникла с той стороны, с которой мальчик и не ждал: мозг современного человека привык к потоку информации, которая буквально захлестывает его со всех сторон. А что на острове? Ну наблюдать за жизнью средневекового города, по меркам Володи — большой деревни, где за прошедшие три с половиной месяца выучил каждую собаку. Еще книги, зачитанные до дыр. Мальчик перечитал уже все, что захватил с собой, даже справочники. Зачитал и Макиавелли с Клаузевицем, и справочники по геологии с медициной. Выучил наизусть родословную мнимых князей Стариновых, как и биографии собственных якобы предков. На гербе (оказалось, что шутник Александр Петрович подложил герб, вырезанный из дерева — Володя повесил его в доме напротив входа) заучил каждую царапину. Да тут еще дожди зарядили — даже в лес не сходишь с острова, что раньше мальчик делал, когда становилось уже совсем невмоготу. Все же человек — животное стадное и к жизни в одиночестве не приспособлен совершенно. Поняв, что так долго не выдержит, мальчик решил сделать вылазку в лес на несколько дней сразу, как только ляжет первый снег, а это, судя по всему, ожидать следовало уже через месяц. Как раз к тому времени закончится солярка и дизель-генераторы можно будет с чистой совестью утопить. Пока же Володя решил заняться теми контейнерами, которые припасены на будущее и, наконец-то, спрятать их подальше. Так что на следующее утро он отправился в лес подыскивать подходящие тайники, причем желательно подальше друг от друга. В следующие же две недели он перевозил на сконструированном плоту закладки, а потом в течение месяца таскал их вглубь леса прятать. Управился как раз к первому снегу.

— Ну вот, теперь снег укроет все следы, а к весне никто и следов не отыщет. — И Володя отправился готовиться к походу. Судя по всему, суровых зим тут не бывает, да и снег выпал поздно, если верить составленному специалистами базы календарю — почти в конце декабря, а температура ниже пяти градусов мороза не опустилась ни разу, да и та держалась от силы два дня, после чего поднялась до нуля.

Мальчик собрал рюкзак с запасами еды на пять дней, прикрепил к рюкзаку топорик и котелок, проверил набор первой помощи, сверху прикрепил палатку — ночевать зимой в лесу в спальном мешке он все-таки не рискнул. Да и торопиться особо некуда, так что пусть и медленно он пойдет с таким грузом, зато верно. Выбрал комбинезон по погоде, проверил, как вытаскиваются пистолеты, потом задумался и взял лук с десятком стрел, боевой посох из синтетического композита: гибкий и очень прочный — даже его мечами не перерубить. К тому же у него имелся один секрет, точнее целых два секрета. А вот доспехи и мечи решил не брать — воевать он сейчас ни с кем не собирался. Правда и мечи, и доспех постарался спрятать на острове получше и поставил несколько ловушек… на всякий случай. Пусть людей здесь не бывает, но если… оставаться без вещей не хотелось больше, чем не причинять вреда незнакомому несчастному и невезучему, которому не повезет набрести на острове на его жилище. Кроме того Володя вскрыл контейнер с гранатами и сделал растяжки внутри ограды, оказалось, что Леонид Львович подкинул несколько сюрпризов в виде МОН — мин направленного действия, правда странных, не МОН-100 и не МОН-50. Зона поражения, судя по маркировке, всего пять метров… не сильно похоже на серийные, скорее всего, нечто из тех средств, что применяют определенного рода подразделения на войнах, которые никогда не попадают на страницы учебников истории. Их мальчик установил напротив калитки в ограде, дверей в дом, на кухню и еще одну в месте пересечения всех сделанных им тропинок.

Обезопасив таким образом собственное жилище, Володя со спокойной совестью погрузился на плот (лодку он решил оставить разобранной в доме) и отправился в поход по лесу, дабы немного развеяться и набраться новых впечатлений. В конце концов, он уже пять с половиной месяцев в новом мире, а бывал только на своём острове, да в ближайших окрестностях.

***

Караван собирали в такой спешке, что даже подводы брали первые попавшиеся, лишь бы ехать могли. Такую спешку Илирия совершенно не понимала. Ну и что, что муж хочет видеть ее как можно скорее? Не в такой же спешке все делать? Но даже слухи о появлении на дороге банды Охрона не охладили пыла управляющего.

— Их видели южнее, чем мы поедем, госпожа.

— Но может все-таки стоит нанять больше охраны?

— И потерять три дня? А если дороги заметет?

На взгляд Илирии гораздо хуже будет, если дороги заметёт, когда они будут в пути, но задать мучавшие ее вопросы помешала девчушка лет семи, которая, весело смеясь, выскочила из-за угла дома и подбежала к женщине.

— Мама! Мама! Смотри, что у меня есть! — девочка на ладони протягивала горсть рябин.

— Очень хорошо, Аливия, — женщина рассеянно погладила девочку по голове. — Ты уже собралась?

— Да. А я скоро увижу папу?

— Скоро, — женщина нагнулась и поцеловала дочь, та рассмеялась, потом вывернулась из объятий и умчалась по своим делам. Илирия попыталась разыскать управляющего, но того уже и след простыл, только откуда-то со стороны доносился его зычный бас, отдающий команду возницам. Илирия вздохнула и отправилась возвращать дочь. Похоже, скоро караван все же отправится в путь.

Когда дома уже скрылись за поворотом, управляющий подсел к ней и, воровато оглядевшись по сторонам, торопливо заговорил:

— Извините, госпожа, не мог раньше сказать, слишком много ушей вокруг. Я должен объяснить причину спешки.

— Что-то случилось? — встревожилась Илирия.

— Как вам сказать… Господин Осторн получил известие, что скоро начнется война. Родезцы готовят вторжение в Локхер.

— Зимой? — удивилась Илирия.

— Да. На самом деле мы ненамного опередили войска родезцев. Если сведения верны, то они как раз прошли перевалы и направляются к Ветогу.

— Но ведь это…

— Правильно. Потому мы так и спешили. Промедли еще день-два и, вполне возможно, выбраться из города уже не удалось бы.

Управляющий досадливо подергал себя за бороду — такие планы и все псу под хвост из-за этих родезцев, бездна их поглоти. Если бы эта экспедиция завершилась удачно, господин Осторн наверняка доверил бы ему самостоятельную работу в какой-нибудь из своих торговых контор, разбросанных по всему побережью Алайского моря. Вместо этого приходится спешно бежать, сбыв практически весь товар по дешевке. Такие убытки… такие убытки… Господам хорошо, они знай себе воюют, а что купцам делать? Еще и охрану толковую найти не удалось — семь человек, курей смешить. Может, удастся по дороге нанять кого еще, сейчас много наемников шляется, чуя надвигающуюся войну. По правде говоря, войну ждали давно, но никто не предполагал, что Эрих начнет ее посреди зимы. Родезец славился своими непредсказуемыми поступками, но этот вообще ни в какие ворота не лез. Управляющий вздохнул и отправился торопить возниц, оставив встревоженную госпожу. По правде говоря, не хотелось ему пугать ее, но другого выхода не видел кроме как сказать правду, слишком уж взволновал ее этот быстрый отъезд, похожий на бегство.

Первые три дня они ехали очень быстро, но потом повалил снег, заметя практически всю дорогу, да еще и телеги, собранные с бору по сосенке, начали ломаться, а ремонт — это время. За четвертый день они проехали столько, сколько в предыдущие дни проезжали за три часа.

— Вы были правы, госпожа, — тревожно прошептал управляющий, искоса поглядывая на играющую за спиной матери девочку. — Из-за снега мы потеряли много времени. На всякий случай держитесь поближе к юной госпоже… мало ли…

— Вы полагаете? — Илирия встревожено огляделась.

— Мало ли… нынче неспокойно на дорогах. Разбойники словно обезумели, кидаются на каждый караван. Да еще вооружены в последнее время они очень хорошо.

Предположение Осторна о том, что оружием разбойников снабжает Эрих Второй, король Родезии, управляющий решил не озвучивать. Раньше он полагал, что его господин малость не прав, поскольку не видел смысла в таких действиях короля, но сейчас он уже не был так уверен в неправоте господина. Если вторжение начнется зимой, а разбойники перекроют все дороги, то они могут сильно задержать курьеров с границ в столицу и Его Величество узнает о войне, когда все пограничные города и крепости уже падут.

Управляющий покачал головой. Как же не вовремя умер старый король. Будь он жив, Эрих ни за что не решился бы воевать, но сейчас престол занял семнадцатилетний мальчишка, по слухам взбалмошный и никого не слушающий юнец, ничем не похожий на своего рассудительного отца. За неполные полгода он успел поссориться со всеми союзниками, с купечеством и оскорбить некоторых бывших сановников отца. Ничего хорошего при таком короле Локхер не ждало. Вот доберемся до цели, и надо будет уезжать. Господин Осторн уже намекал на это.

Один из охранников подъехал к управляющему и осторожно тронул за рукав. Управляющий раздраженно поднял на него взгляд, но раздражение мигом сменилось испугом, когда он посмотрел в ту сторону, куда плетью указывал солдат. Следы. Совсем свежие, которые еще не успело занести снегом. Скорее всего, их караван из семи повозок все-таки двигался быстрее, чем рассчитывали те, кто прятался в кустах. Управляющий пригляделся, пытаясь хоть что-то рассмотреть в лесу, но тщетно — это твари хорошо умели маскироваться, даже в зимнем лесу. Хотя, казалось бы, где можно спрятаться среди голых деревьев?

Управляющий подъехал к телеге.

— Госпожа, — прошептал он, — забирайте дочь и бегите.

— Что?

— Тихо. Берите дочь и бегите. Мы постараемся задержать татей, но… сами понимаете.

Взор женщины посуровел. Она отрывисто кивнула и подозвала дочь. Та растерянно оторвалась от своих дел и послушно подползла к матери.

— Разбойники здесь надолго не задержатся и уйдут, потому отсидитесь денек в лесу и возвращайтесь на дорогу. Этого, — управляющий кинул кошелек, — вам хватит добраться до дома. Возьмите теплые вещи и еду.

Управляющий подозвал одного из охранников и отдал ему короткое распоряжение. Тот кивнул и поравнялся с телегой, на которой ехала Илирия с дочерью. Оставшиеся всадники встали так, что бы скрыть их от разбойников. Воспользовавшись этим, Илирия подхватила дочь на руку и бросилась в лес, охранник следом.

Караван медленно подъезжал к засаде…

Охрон со злостью пнул валявшегося на земле охранника небольшого каравана и полоснул того мечом, хотя этого уже и не требовалось. В этот день все пошло не так: слишком поздно заметили караван и не успели замести следы, а охрана оказалась слишком глазастой; эти охранники неожиданно дали сильный отпор, и его люди понесли потери. Особенно защищался один мужик с топором, успел троих зарубить прежде, чем его достали. И тут выяснилось, что в караване никаких ценных вещей нет. Еда, какие-то вещи, немного никчемного товара. Охрон изрубил все тюки в хлам, но ценнее вещи от этого не стали. Главарь повернулся к одному из своих людей.

— Говоришь, тут еще женщина была?

— Вроде бы с ребенком.

— Значит эти, — он еще раз пнул охранника, — прикрывали их отход. Скорее всего, жена и дочь купчишки. Если удастся их догнать, можно будет неплохо потрясти купца.

— Но…

— Вперед, я сказал, пока следы снегом не замело!!! — теперь пинок достался разбойнику.

Все-таки в этот день Охрону действительно не везло — ну кто мог подумать, что один из охранников каравана отправился сопровождать госпожу? Поняв, что их преследуют, он затаился, а когда разбойники прошли мимо напал. Погибло еще двое из шайки, а Охрона ранили в руку. Преследовать беглецов без атамана никто не стал.

Илирия, отчаянно таща за собой перепуганную дочь, бежала, практически ничего не видя перед собой. Отчаяние гнало ее вперед и она бежала… бежала… бежала… Пару раз налетела на деревья, раз семь упала, зацепившись за ветки. Когда последний солдат остался прикрывать их бегство и они с Аливией остались одни, то она практически ничего не почувствовала — страшно ей стало только спустя некоторое время. Аливии передался испуг матери, и она тихонько хныкала, но не жаловалась. Илирия, плохо понимая, что делает и зачем, подхватила дочь на руки и бросилась бежать, совершенно не разбирая дороги. Однако долго нести девочку не смогла и вскоре снова тащила её за руку в лес, подальше от разбойников. Только много позже она поняла, что заблудилась. Тут ей стало по-настоящему страшно, хотя и старалась не показывать этого, чтобы не пугать дочь. Попыталась вернуться по следам, но снег пошел гуще и их быстро заметало. Илирия в отчаянии прислонилась к стволу дуба и наблюдала, как следы медленно скрываются под слоем снега. Рядом в голос ревела Аливия.

Однако сидеть бесконечно на снегу нельзя. С трудом взяв себя в руки, Илирия только сейчас с ужасом поняла, что натворила. Вместо того чтобы просто отойти с дороги, а потом двигаться параллельно ей, она углубилась в лес и теперь совершенно не представляла, где находится. И то, что она была до смерти напугана, ничуть её не оправдывало — своим страхом она только что погубила и себя, и дочь.

— Аливия, доченька, вставай, надо идти, — с трудом сдерживая слезы и стараясь казаться бодрой, прошептала она.

— Я не могу, — захныкала девочка. — Я устала, мама!

— Я знаю. Я тоже устала, моё золотце, но надо идти. Надо идти…

Девочка с трудом поднялась и, пошатываясь, двинулась за матерью, которая вела её, как она думала, к дороге. Однако через некоторое время Аливия просто села в снег и больше никакие уговоры не смогли заставить её подняться. Начало темнеть. Илирия с отчаянием огляделась и, к счастью, нашла вроде бы подходящее дерево, к которому и принесла девочку.

— Я есть хочу, мама, — захныкала та, пытаясь прижаться к матери, чтобы согреться.

Илирия усадила ее под могучий дуб, стала собирать ветки и только тут сообразила, что ей нечем разжечь огонь. От отчаяния хотелось выть и сдержалась она только из-за дочери.

— Надо было хоть немного собрать с телеги вещей, — мысленно корила она себя. — Ну что стоило захватить трут и огниво? Что стоило послушать управляющего и положить немного еды? Нет, решила, что некогда, что спешить надо… только золото захватила… Илирия при виде кошелька, выпавшего из сумочки, которую она лихорадочно перетряхивала в поисках хоть чего-то полезного, рассмеялась, но смех уже через минуту перешел во всхлипывания. Золото! Кому оно тут нужно? Разве с его помощью можно развести костер? Можно накормить голодного ребенка? Оно спасет от зверей? Зверей?!

Подумав о зверях, Илирия поспешно поднялась и стала подсаживать дочь на дуб. К счастью до развилки было невысоко и вскоре они уже обе устроились на дубе. Убедившись, что Аливия не упадет, Илирия снова зарылась в сумку и наконец нашла небольшой кусок хлеба, непонятно как попавшего туда. Аливия перестала хныкать и принялась жадно есть.

В лесу темнота всегда наступает много раньше, чем сядет солнце. Прижав к себе и укутав девочку своей шубой, Илирия с тоской смотрела на небо, затянутое тучами, с которых не переставая шел снег.

Как они пережили эту ночь лучше не вспоминать, но к утру Илирия с трудом могла пошевелиться. Всю ночь она не сомкнула глаз, вслушиваясь в ночные звуки и каждый раз вздрагивая, когда откуда-то издалека доносился волчий вой. Попытавшись слезть, она не удержалась и упала, подвернув ногу и едва не взвыв… не от боли, от понимания, что теперь им отсюда не выбраться никогда.

Собрав последние силы, она все-таки смогла подняться, держась за ствол и снять из развилки девочку. Та что-то прошептала, но глаз не открыла. Илирия коснулась лба дочери и с испугом отдернула руку — он был огненным, беготня днем, когда они обе взмокли, а потом ночь на дереве в зимнем лесу бесследно не прошли. Если уж она чувствует себя разбитой и больной, то каково девочке?

Вышедшим из-за деревьев волкам она чуть ли не обрадовалась — по крайней мере, мучиться не придется ни ей, ни дочери. Волки медленно кружились вокруг, все еще опасаясь приближаться, но у Илирии уже не осталось сил и она, положив дочь, просто облокотилась о ствол, чтобы не упасть и теперь ждала смерти.

Вот самый смелый волк приблизился и вдруг, почти с места, прыгнул… Илирия хотела закрыть глаза, но не смогла даже этого, и тут откуда-то сбоку что-то свистнуло, волк изогнулся дугой и рухнул к ногам женщины, скуля и пытаясь вытащить стрелу из бока. Его движения становились все тише и тише, пока зверь не застыл. Свистнула еще одна стрела, и еще один волк рухнул на землю. Стая моментально рассредоточилась — упускать добычу, очевидно, ей сильно не хотелось.

Илирия медленно повернула голову: недалеко от них стоял какой-то мальчишка лет двенадцати, не больше, хотя… Если бы так не кружилась голова, Илирия смогла бы сообразить что все-таки заставило ее думать, будто мальчик несколько старше двенадцати лет, просто выглядит таким маленьким, но сейчас ей было не до того, чтобы разглядывать неожиданного спасителя. Мальчик стоял неподвижно, спокойно, словно рядом нет никаких волков, а вот одежда странная, хотя из-за темно-серой накидки трудно рассмотреть подробности, да и в глазах двоится.

Волки, почуяв угрозу, развернулись к ней. Мальчик успел выстрелить еще два раза, когда волки кинулись на него. Но тот проявил завидное хладнокровие — бросив лук, он взял в руку отполированную палку из неизвестного темного дерева, которая по высоте доходила ему до плеча, и вдруг резко крутанул ее перед собой, выставив словно копье, на которое налетел первый прыгнувший волк. Мальчик вдруг резко крутанул руками, словно хотел скрутить свою палку посередине, и в тот же миг из спины волка на мгновение показалось лезвие. Волк дернулся, коротко взвыл и замер, а мальчик снова сделал вращательное движение, лезвие исчезло, а волк рухнул ему к ногам. Снова короткий замах и словно по волшебству из другого конца странного посоха показалось еще одно лезвие и полоснуло второго волка, тот с перерубленным позвоночником попытался отползти, но вскоре замер.

Но засмотревшись на мальчика, Илирия упустила момент, когда оставшиеся волки бросились на нее. Впрочем, она все равно ничего не смогла бы сделать. Мальчик побежал одновременно, но не успел совсем чуть-чуть… Илирия почувствовала, как на нее наваливается тяжесть, она падает, инстинктивно старясь прикрыть дочь и тут что-то острое вонзается в ключицу… Подбежавший мальчик махнул своим посохом, который от удара даже изогнулся… волка словно неведомая сила снесла, только короткий вой и глухой звук удара о ствол.

Теперь Илирия видела только спину своего спасителя: накидка, откинутый капюшон… какие пустяки сейчас ее волнуют. Она не могла ни пошевелиться, ни позвать, только хрипло дышала, а мальчик вдруг бросил посох… странно… Зачем? Он собрался сдаться? Вот он чуть откинул полы накидки и спрятал руки за спину, волки, рыча, медленно приближались — они словно понимали, что расставшись с оружием человек стал не опасен.

Мальчик что-то достал из-за спины, но Илирия не поняла что, не успела. Что-то маленькое… не опасное… И тут тишину леса нарушили какие-то хлопки, коротко заскулили раненные волки, остальные, поджав хвосты, бросились наутек. Убедившись, что все волки убежали, мальчик убрал свое непонятное оружие и обернулся… их глаза встретились. Мгновение он разглядывал лежащую женщину, а потом его взгляд потемнел… Илирия все поняла… Собственно, она сразу поняла, что рана смертельна, хотя и гнала от себя эту мысль. Но сейчас об этом ей сказал и взгляд их спасителя — так смотрят на тех, кому не могут, хотя и хотят помочь: бессилие, жалость, отчаяние… всего понемногу. Да и сама она ощущала, как с каждым биением сердца из нее уходит жизнь. Илирия чуть прикрыла глаза, но усилием воли прогнала отчаяние и жалость к себе — сейчас не время… сейчас надо подумать о дочери… если ей не суждено выжить, пусть выживет хотя бы она… Но можно ли положиться на этого ребенка? Откуда он вообще здесь взялся? Возможно беглец или, что вероятнее, сын беглеца, скрывающегося в этих краях, но в любом случае он остается единственной надеждой на спасение. Выбора нет…

С трудом приподняв руку, она пошарила вокруг себя, к счастью он вроде бы недалеко упал. Наконец нащупав кошелек, она хотела бросить его, но только чуть подвинула. Мальчик наклонился над ней.

— Возьмите… — собрав все силы, прохрипела она. — Умоляю, спасите дочь… Аливию… прошу…

Мальчик коротко глянул на лежащую рядом девочку и снова посмотрел на нее. Илирия никак не могла понять того выражения, что сейчас было на его лице и снова толкнула к нему кошелек… тот, наконец, заметил. Поднял, заглянул внутрь, сморщился и снова посмотрел на нее.

— Спасите дочь.

Мальчик, кажется, понял и склонился над Аливией, потрогал ей лоб, нахмурился, потом снова глянул на нее, снова на девочку. Илирия не сразу сообразила, что тревожит их спасителя, напряглась и резко села, не удержав стона, хлынула кровь из разорванной ключицы, левая рука совсем не ощущалась, но Илирия, сцепив зубы, протянула руку к ножу, который она заметила на бедре мальчика. Тот с удивлением наблюдал за ней, явно не понимая, чего она хочет, и потому позволил ей расстегнуть ножны и достать нож. Странный, Илирия никогда таких не видела, темное лезвие, необычная форма, но острый, это сразу понятно… Рука бессильно повисла, Илирия тяжело задышала, собирая силы. Мальчик нахмурился и потянулся вернуть свое, но Илирия дернулась, чуть отодвигаясь, а потом резко вскинула руку, мальчик испуганно отшатнулся, но удар предназначался не ему…

— Спаси дочь, — успела только выдохнуть женщина прежде, чем нож вонзился ей в сердце.