Глава 6
Как же тяжело бить секирой плашмя – хищное, отливающее синевой лезвие так и стремится извернуться, врубиться в мягкое податливое тело, проломив тонкую скорлупу доспехов или смешную кожаную куртку с нашитыми железными бляхами. Но Вова сдержал кровожадные порывы собственного оружия и расшвыривал стражников у обложенного вязанками хвороста столба аккуратно, не нанося тем значительного ущерба. Сломанные руки и челюсти не считаются, как и расквашенные носы с разбитыми головами. Сами виноваты. Да, сами! Зачем мешают виконту Оклендхайму убивать городского палача? Что значит он единственный на всё графство и других больше нет? Незаменимых людей не бывает! Тем более не до смерти убивает, а так… до полусмерти изувечит, и всё. Писатели-фантасты вообще очень добрые. Иногда.
Пока демон отбивался от стражников, Джонни безуспешно пытался перерубить цепи, удерживающие у столба рыжую девицу лет шестнадцати-семнадцати, чертами лица очень напоминающую резко помолодевшую Ирку. Только та никогда не носила длинный и грязный балахон с многочисленными прорехами, предпочитая короткие юбки.
– Ты кто?
И голос до того знакомый, что сердце заколотилось быстро-быстро. Во что же ты вляпалась, дура рыжая?
– Кто-кто… я ужас, летящий на крыльях ночи! – От очередного удара по толстой цепи меч обломился у самой гарды. – Китайский подсунули, твою мать!
– Джонни? – Иркины глаза широко распахнулись.
– Нет, я Карл Иероним фон Мюнхгаузен, барон на полставки при Государственной Думе Российской Федерации.
– Ой, Ванечка, а меня тут сжечь хотели. Представляешь, ведьмой обозвали! – И тут же без всякого перехода выдала: – Ваня, я тебя люблю, и мы обязательно поженимся.
Тем временем демон покончил с последними защитниками несостоявшегося аутодафе, подошёл к столбу и хрястнул топором по цепи – половинками разлетевшегося звена контузило кого-то из зевак. Потом погладил не получившее ни единой щербинки лезвие и, как заправский гусар, щёлкнул каблуками:
– Разрешите представиться, мадемуазель! Рикс Вован из рода благороднейших норвайских риксов! Вова я, короче говоря.
– Ой…
– Да нормально, чо! Поцелуешь спасителя? Да не меня, Ваньку целуй.
Как только молодой Оклендхайм спрыгнул с помоста и бросился спасать ведьму, а огромный варвар принялся избивать стражу, брат Гругус возмутился до глубины души. Кто посмел заступиться за преступницу, покусившуюся на святое?
– Где арбалетчики? Ой…
Настоятель подавился криком, завороженно глядя на упёршийся в печень меч, а старший Оклендхайм негромко посоветовал:
– Заткните пасть, пожалуйста.
Сидевшие по обе стороны от брата Гругуса служители Маммоны испуганно замерли, не решаясь противоречить решительному сэру Людвигу, а самый сообразительный замахал руками, показывая стрелкам, что они неправильно поняли возглас настоятеля.
– Вы совершаете преступление, граф, – выдавил банкир.
– Я? – Оклендхайм изобразил удивление. – Наоборот, я не позволяю ему совершиться.
– В каком смысле?
– Согласно древнему закону, если найдётся кто-то, добровольно согласившийся сочетаться браком с осуждённым на смерть, казнь отменяется. Хотите нарушить тот закон?
– В нём говорится о том, что невинная дева может спасти приговорённого…
Богато одетый горожанин с золотой цепью на шее вмешался в разговор:
– Вы ошибаетесь, брат Гругус, в законе ничего не говорится о девах, тем более невинных. Любой доброволец, и всё тут!
– Спасибо за консультацию, господин Тарбаган, – поблагодарил граф. – Но что же нам скажет настоятель ордена?
Председатель магистрата вольного города Окленда всем своим видом выразил надежду на строптивость старшего брата Ордена Маммоны. Увы, господин Микаэль немного просчитался.
– Да будет так! – выдохнул банкир. – Маммона благословляет жениха и невесту!
Переодевшаяся в приличную одежду Ирка пряталась за спиной Ивана, опасаясь попасться на глаза будущему свёкру, но жених предательски отошёл в сторону, представив невесту под внимательный взгляд отца.
Граф Оклендхайм переглянулся с норвайским риксом и довольно улыбнулся:
– Доченька… Да, вы позволите называть вас именно так?
– Можно, – робко ответила рыжая.
– Замечательно. Итак, доченька, желаешь ли ты выйти замуж за этого юношу?
– Желаю, и уже давно! – Ирка покраснела и опять спряталась за спину Ивана.
– Давно? – удивился граф.
– Как только его увидела, – пояснил рикс Вован. – Джонни настолько неотразим, что девушки просто обязаны влюбляться с первого взгляда. Разве вы не верите в такую любовь, сэр Людвиг?
Оклендхайм-старший верил. Но больше всего верил в то, что с планами занять денег у Ордена Маммоны придётся расстаться. Ладно ещё город взял на себя расходы по лечению побитых стражников – хвала Небесным Богам, что норвайский рикс действовал грубо, но аккуратно и никого серьёзно не покалечил. Переломы срастутся, ушибы заживут, синяки рассосутся… Только вот в кошельке от этого ничего не прибавится.
Разговор происходил всё в том же трактире «Сломанный смычок», куда участники бурных событий на Ратушной площади решили вернуться в надежде, что заказанный и оплаченный обед их дожидается. Удивительно, но так оно и оказалось, только количество блюд на столе значительно увеличилось. Сияющий, как только что отчеканенный злотый, официант склонился к варварскому риксу и доверительно зашептал:
– Господин Тарбаган лично распорядился.
Сэр Людвиг, разобрав шёпот, поинтересовался:
– Микаэль решил заняться благотворительностью?
– Не знаю, ваше сиятельство, но он обещал появиться чуть позже и всё объяснить. И просил обязательно его дождаться.
Тяжёлый разговор в банке Ордена Маммоны стремительно скатывался к безобразному скандалу. Брат Гругус, брызгая слюной во все стороны, тыкал пальцем в бумажку и орал:
– Откуда взялись такие расценки, господин Тарбаган? Вывихнутый палец городского стражника никак не может стоить четырёх злотых!
– Дешёвых стражников в Окленде нет, – невозмутимо ответил председатель магистрата. – По другим вопросам, как я понял, возражений не имеется?
– Они есть! – Банкир захлебнулся от негодования. – Почему аренда арбалетчиков оценена в шестьдесят марок? Мы же договаривались о двух!
– Совершенно правильно, брат Гругус, договаривались… Но о чем? О том, что стрелки присмотрят за порядком, но нападение на виконта Оклендхайма и его невесту договором не предусматривалось. Так что всё честно – дополнительные услуги оплачиваются отдельно.
– О каком нападении вы говорите? – опешил настоятель. – Не было такого.
– Было. Множество свидетелей тому, как вы подали команду. Заметьте, я не прошу компенсировать моральный ущерб оскорблённым призывом к нарушению закона людям.
– Но… – Брат Гругус запнулся и ещё раз пробежался взглядом по длинному списку, задержавшись на итоговой цифре. – Но триста двенадцать марок и два злотых? Это несерьёзно!
– Округлим до трёхсот пятнадцати? – предложил Тарбаган.
– Округлять не будем. Но почему столько?
– Дрова нынче дороги, брат!
– Хворост так и остался лежать на площади, господин председатель.
– Да? Тогда давайте добавим семь гривенок метельщикам улиц.
– Это грабёж! Я буду жаловаться!
Где-то внутри себя настоятель уже смирился с тем, что с деньгами придётся расстаться, но хотелось сохранить лицо. Кому пожалуешься на вольный город? Разве что его величеству, но король давным-давно скинул дела на герцога Ланца, а сэр Джеронимо за решение проблем берёт дорого. И ссориться с магистратом не с руки – цеховой и гильдейский старшины Окленда проводят через банк Маммоны солидные суммы, и лишиться процентов от сделок для Ордена в высшей степени неразумно. Начнут работать с «Гномьим штандартом», и что тогда?
– Я согласен, господин Тарбаган. Прикажете перевести на счёт магистрата?
– Наличными, брат, исключительно наличными!
На Ратушной площади тоже происходил разговор, но исключительно деловой, без повышенных тонов и взаимных упрёков. Почтенный мастер Дилли Джанс, ведущий происхождение из славного гномьего рода Кольтов, обсуждал с заказчиком, таким же гномом, эскиз бронзовой памятной доски и сроки её изготовления.
– И завитушки пустить по краям?
– Да, мастер Дилли, без завитушек никак.
– Тогда получится немного дороже.
– Расходы окупятся.
– Не сомневаюсь, почтенный мастер Юдашек, нисколько не сомневаюсь. – Гном оторвался от эскиза и посмотрел на соплеменника. – А если буквы позолотить?
– Думаете, будет лучше?
– Несомненно. Пусть все видят издалека, что именно в вашей мастерской одеваются виконт и виконтесса Оклендхайм. Кстати, сколько леди Ирэна запросила за использование своего имени в коммерческих целях?
– Три процента от стоимости любого заказа.
– Разумная девушка, господин Юдашек. Характером – вылитая гнома.
– Леди Ирэна не похожа на гному, господин Дилли.
– Да-да, конечно… рыжеволосая и без бороды… Но у каждого есть свои недостатки, не так ли?
– Золотые слова, господин Дилли! Так когда будет готов мой заказ?
– Хотелось бы повесить доску до их свадьбы? Сделаем.
У главы магистрата совсем другие заботы, не похожие на таковые у мастера-литейщика и лучшего в городе портного, но по странному совпадению они тоже некоторым образом касались предстоящей свадьбы виконта Оклендхайма. Почтенный господин Микаэль Тарбаган думал о том, что самой удобной возможностью вручить сэру Людвигу собранные средства будет именно бракосочетание наследника, и никого не удивит солидный подарок. В любом другом случае мог создаться неприятный прецедент, позволяющий графу не только надеяться, но и требовать ежегодный пенсион в той же сумме. Хороший вариант, да… Но если бы не маленький нюанс – денег у Оклендхайма-старшего нет совсем и он не сможет организовать соответствующее случаю торжество, ограничась тихой семейной церемонией. Тогда подарки делать не принято. И где же выход?
– Наши гости ещё здесь?
– Точно так, господин Тарбаган. – Официант поклонился городскому голове, к тому же являющемуся владельцем таверны «Сломанный смычок», и доверительно сообщил: – Цены мы подняли вдвое, как вы и приказывали.
Микаэль с удовлетворением кивнул – на интересе оклендцев к виновникам сегодняшнего переполоха грех не заработать. Жизнь в городе скучна, редкие развлечения надолго остаются в памяти, а тут почти настоящая казнь с последующим чудесным спасением! Это гораздо интереснее, чем просто сожжение ведьмы! И как тут не выпить и не закусить в компании героев? Пусть не в компании, пусть за другим столом, но всё же… Неудачники, не попавшие этим вечером в таверну, помрут от зависти!
– Проводи и представь меня.
– Вы же знакомы с графом, господин Тарбаган.
– Представь его спутникам, болван!
Официант подтянулся. Придал лицу торжественное выражение, обернулся к залу и громко прокричал:
– Господин Тарбаган, председатель магистрата вольного города Окленда и распорядитель сегодняшней казни!
Сэр Людвиг успел остановить виконта, схватившего секиру норвайского рикса, но не смог удержать рыжую. Ирка вскочила со стула, вытянула ладонью вперёд правую руку и задорно взвизгнула. Светящийся ярко-зелёный шар пролетел впритирку к голове выпучившего глаза Микаэля Тарбагана, вышиб входную дверь и взорвался, вырвав большой кусок из угла дома на противоположной стороне улицы.
В таверне повисла напряжённая тишина, вдруг сменившаяся благоговейным шёпотом кого-то из посетителей:
– Природная боевая ведьма… Их же не бывает.
В следующий миг Иван сгрёб рыжую в охапку:
– Ты что творишь?
– Я не специально!
Тарбаган перевёл дух и подошёл к столу. Очень осторожно подошёл – примерно так же мышка пробирается к сыру под ленивым взглядом притворяющегося спящим кота.
– Леди Ирэна, примите искренние извинения по поводу случившегося недоразумения.
Рыжая фыркнула и недобро прищурилась:
– То, что меня чуть не сожгли на костре, считается недоразумением?
– Но у вас же отсутствовала лицензия.
– Плевать я хотела на ваши лицензии.
Господин Микаэль вздохнул и подумал, что сумму подарка придётся увеличить минимум втрое – по не отменённому до сих пор закону природные боевые ведьмы пользовались привилегией не вставать на учёт в королевском министерстве магии. Они даже на войну не призывались, прибывая в действующую армию исключительно на добровольных началах, и могли покинуть её в любой момент по собственному желанию. Правда, закон не применялся лет этак восемьсот ввиду полного отсутствия природных боевых ведьм, но тем не менее никогда не отменялся.
И вот спустя несколько веков они появились. Одна, во всяком случае. Ну так что, триста марок?
– Леди, предлагаю воспринимать случившееся как трагическую ошибку, обусловленную человеческим фактором. Орден Маммоны, проводивший расследование, ввёл магистрат в заблуждение, а не то мы бы тотчас… Мы же тоже…
При упоминании о банкирах сэр Людвиг едва заметно поморщился, и городской голова окончательно убедился в обоснованности своих предположений относительно пустоты графского кошелька. И решил сделать предложение:
– А не сыграть ли нам несколько партий в кости, ваше сиятельство?
– Прямо здесь?
– Ну что вы! Есть отдельный кабинет, где никто не помешает нашему… э-э-э… азарту, а молодёжь пусть посидит без стариков. Не желаете ли присоединиться к игре, благородный рикс Вован?
Поздним вечером, когда добрые люди уже ложатся спать, брат Гругус ещё работал. Впрочем, он относил себя к добрым с большой натяжкой и мог себе позволить засидеться в банке до полуночи. Особенно если нужно встретиться с человеком, делящимся сведениями не только за деньги, но и из любви к искусству.
– Так ты говоришь, триста марок? В кости?
– Да, брат Гругус, именно в кости. Сам бы не поверил, если бы не был тому свидетелем. И ещё два злотых господин Тарбаган проиграл норвайскому риксу.
– Расплатился?
– С варваром или с графом Оклендхаймом?
– С обоими, болван!
– Зачем сразу обзываться? – обиженно пробормотал человек, в котором посетители таверны «Сломанный смычок» без труда опознали бы тамошнего официанта. – Конечно, расплатился – я лично помогал таскать мешки с печатями вашего банка.
– Граф ещё в городе?
– Увы, он покинул Окленд почти два часа назад и наверняка подъезжает к своему замку.
– С охраной?
– Господин Тарбаган предлагал взять три десятка стражников, но сэр Людвиг отказался.
– Это хорошо.
– Чем же? Варвар как раз трёх десятков и стоит.
– Не твоё дело. – Брат Гругус бросил на стол приятно звякнувший кошелёк. – Свободен.
– Как скажете, мой господин, как скажете, – поклонился официант, одновременно забирая деньги. – Так я пойду?
Банкир сделал нетерпеливый жест, а когда добровольный шпион исчез за дверью, погрузился в размышления под бокал красного венсенского. Что ни говорите, а семь лет назад в Венсене выдался удачный для виноделия год.
Долгий глоток привёл мысли в порядок. Значит, так… граф отказался от охраны? И это замечательно! В его замке всего пятеро воинов, сам сэр Людвиг, виконт… Варвара действительно можно приравнять пусть не к трём десяткам, но к одному точно. Итого семнадцать мечей. Пусть даже двадцать, это уже ничего не меняет.
Всего-то и нужно сделать самую малость – послать весточку маркизу де Рамбуйе. Уж он не откажется от жирного куска в три сотни марок. Брат Гругус даже обычную долю не потребует – отдаст Ордену рыжую девку, и обязательства сторон можно считать исполненными.
Сказано – сделано! Перо заскользило по бумаге, оставляя аккуратные строчки. Этим чернилам можно доверять – после вскрытия пакета они продержатся не больше часа, а потом растают без следов и улик. Дорогостоящее, но удобное изобретение. Но стоит потраченных денег, ибо окупается сторицей.
Удивительно, но разговоры в этот насыщенный событиями день ещё не закончились, и последний из них происходил в таверне «Сломанный смычок» уже далеко за полночь.
– Ты всё ему рассказал, Вильям?
– Всё, что вы разрешили рассказать, господин Тарбаган.
– А про ведьму, то есть будущую виконтессу Оклендхайм?
– Я же не враг своему здоровью – леди Ирэна умеет производить впечатление. Но ведь он завтра узнает сам?
– Но будет уже поздно, – улыбнулся председатель магистрата. – За банком проследил?
– Не извольте беспокоиться, брат Гругус отправил гонца с письмом. А как думаете, сэр Людвиг сильно рассердится, если узнает, что это вы его подставили?
– Я? Ты о чём, Вильям?
– Да, действительно… – смутился официант. – Во всём виноват Орден Маммоны и более никто. А чем маркиз де Рамбуйе так провинился, что бросаете бедолагу против природной ведьмы?
– Не нравится он мне. – Михаэль Тарбаган грохнул кулаком по столу. – Он просто мне не нравится!
