30 октября 2011. Украина
Добрый Евграф Павлович даже разрешил Богдану наблюдать процесс перехода.
Воронка открывалась в Центральном парке, на боковой аллее, сразу за строящимся новым аттракционом.
– Вы все запомнили? – спросил Евграф Павлович, прекрасно понимая, что все парни запомнили, а если и забыли, то посмотрят на врученные генералом инструкции. Там все было очень доступно изложено: место выхода, время, цель, воронка отхода, запасной вариант. Кстати, запасной вариант был не то чтобы очень удобный. Для того чтобы выйти к другой воронке, нужно было ждать три недели и попасть в Карпаты, в район деревни, название которой Севка никогда раньше и не слышал. В общем, получалось, что лучше им с Костей обернуться вовремя и, выполнив задание, быть через тридцать минут у воронки.
Еще Евграф Павлович вручил парням оружие. Встал из-за кухонного стола, прошел к вешалке и достал из карманов своей дубленки два «вальтера» «П-38» и два запасных магазина.
Богдан присвистнул, рассматривая пистолеты, которые старик положил перед Костей и Севкой, а потом присвистнул еще раз, увидев, КАК парни разбирают «вальтеры», продолжая при этом вести разговор и не глядя на свои руки.
– Это да, – сказал Богдан. – Это впечатляет.
Севка удивленно посмотрел на него, не сообразив сразу, по какому поводу восхищение, потом вздохнул, дослал патрон в патронник, поставил пистолет на предохранитель и аккуратно положил на стол.
Евграф закончил инструктаж.
– А вначале звучало так, словно мы будем спасать мир, – невесело усмехнулся Севка. – А вопрос всего лишь в деньгах…
– Не всего лишь, а в больших деньгах, – поправил его генерал. – В очень больших. Если я ничего не путаю, пятнадцать миллионов этих ваших гривен – деньги немаленькие.
– Немаленькие, – подтвердил Богдан. – Почти два миллиона баксов… долларов, в смысле.
– И четыре человеческих жизни, – напомнил зачем-то Севка.
– Это что-то меняет?
– Нет, наверное, – медленно проговорил Севка. – Четыре жизни, десять жизней… Какая разница? Но потом мы… я могу считать себя свободным? Больше ко мне никто не придет? А если придет, то я смогу просто так послать к чертям собачьим?
– Да, – коротко ответил Евграф Павлович. – Только вы внимательно выслушаете меня перед расставанием и примете…
– Нет, спасибо. Я уже принял…
– Не нужно спешить.
– А где это все будет происходить? – спросил Богдан, заглянув в листок со схемой. – В каком городе? У нас или?..
– А какая разница? – улыбнулся Костя. – Мы входим-стреляем-уходим, воронка всего в ста метрах на входе и еще в ста метрах на выходе… Тут главное – темп.
– А куда вы выйдете потом? – не унимался Богдан.
Костя и Севка посмотрели на Евграфа Павловича.
– В нужное время и нужное место, – ответил старик и встал. – Не ошибетесь. И нам уже пора, как я полагаю. Вы своих парней отпустите, наверное, Богдан. Тех, что во дворе. Пусть себе едут по домам, нечего им мерзнуть…
Богдан оделся и вышел.
– И еще, – сказал Дед, когда дверь за Богданом закрылась. – Что касается следующего задания. Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Давать ответ сразу не нужно, но когда вы закончите эту операцию, ответ уже должен быть готов.
Севка выслушал задание молча, лишь пару раз искоса бросил взгляд на Костю. Тот смотрел на лежащий перед ним пистолет и тоже молчал. Было видно, что молчание дается нелегко, но Костя справился.
– Такие дела, мальчики, – печально сказал Дед. – И никто, кроме вас…
– А сразу с этого начать можно было? – спросил Севка. – Не играть в психологию, а тупо объяснить, что мы в глухом углу и что…
– Нет. Вы должны были принять решение. И снова его принять. И снова. Даже после выполнения второго задания у вас будет выбор. Настоящий выбор, не отягощенный личными обстоятельствами.
– Морковка все дальше, – сказал Севка. – И кто даст гарантию, что ее снова не отодвинут?
– А кто даст гарантию, что нас не будет ожидать засада? – вмешался Костя. – И что там будет четверо, а не полтора десятка? И что, в конце концов, воронка на выход откроется? Понимаешь, Сева, тут как в религии – вопрос веры. Ты веришь начальнику или нет? Я Деду верю.
Севка пошел в коридор.
Они с Костей оделись в осенние куртки, выходить им предстояло в октябрь, а тот, по словам Деда, был – будет – сухим и жарким. Пока добирались до парка – замерзли.
Богдан протянул на прощание руку, Севка ее пожал и пошел к куче строительного мусора. Остановился, посмотрел на часы, которые ему вручил Евграф Павлович.
Через минуту.
Старик стоял, подняв руку над головой, рядом с ним топтался Богдан, оглядываясь по сторонам в ожидании появления той самой загадочной воронки.
– А Дед его завербовал, – тихо сказал Костя. – Красиво, аккуратно, незаметно для самого Богдана. Теперь у Евграфа Павловича будет резидент в этом времени… Если ты вдруг сюда не вернешься.
– А ты вернешься? – спросил Севка. – Или пойдешь на эту их Базу? И станешь носиться по временам и весям, делая то, что у тебя получается лучше всего.
– Делать людей счастливыми?
– Убивать.
– Но кому-то же нужно это делать? И многие будут счастливы, если я возьму эту работу на себя, – сказал Костя. – Я делаю работу и даю возможность кому-то не знать, как это страшно – лишать жизни себе подобного.
– А говорил…
– Что говорил? Что у меня хорошо получается убивать? Так ведь получается. Если ты что-то делаешь, делай это хорошо. И поверив человеку – продолжай верить. Иначе как жить?
– «Жизнь дается один раз…
– …и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы», – закончил Костя. – Николай Островский.
– «…и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво». Антон Павлович Чехов. Почувствуйте разницу, – Севка помахал рукой Богдану и шагнул вперед.
Костя – вместе с ним.
Разом стало темно. Душно и жарко.
Севка расстегнул куртку, оглянулся.
– Дом на отшибе, – прошептал Костя. – Во дворе нет собаки. Четверо…
– Три мужчины и женщина, – сказал Севка. – Пошли?
– Хочешь, я ее?..
– Как получится, – ответил Севка мертвым голосом. – Не заморачивайся. И не забывай, что они вооружены. Я тебе об автомате Калашникова рассказывал? Вот, заодно и познакомишься.
Они бесшумно подошли к дому. Забор вокруг него был давно не крашен, но доски держались крепко. Дед сказал, что поверху ничего нет, можно спокойно перелезать. И еще сказал Дед, в течение пяти часов, до шести утра по местному времени, никто к дому приближаться не будет. А до остальных строений деревни – далеко. Стрельбу в закрытом помещении, скорее всего, никто не услышит.
Окна в доме были темными.
Все правильно, люди в доме должны спать. Это Дед тоже твердо гарантировал.
Входная дверь была обита дерматином, располосованным крест-накрест и заклеенным скотчем.
– Как входим? – одними губами спросил Севка.
– Тихо входим, – так же бесшумно ответил Костя, присел на корточки перед дверью. – Замок тут плевый, Дед мне сказал, что можно открыть булавкой…
– У тебя есть булавка?
– У меня есть инструмент, – что-то тихонько звякнуло, потом раздался щелчок. – Таким вот образом…
– Это когда тебе Дед его передал? – Севка достал пистолет, осторожно снял его с предохранителя.
– Когда нужно, тогда и передал… – Костя потянул дверь на себя, медленно-медленно. Петли еле слышно заскрипели. – Ты можешь подождать здесь…
– Пошел ты… – Севка боком проскользнул в дом и замер в темноте.
От судьбы не уйдешь. Он вот так же вошел в дом Михаила Альбертовича, готовый убивать, но смог удержаться. Смог убедить себя, что убивать не нужно. И вот теперь… Он снова попал в чужой дом и снова готовится убивать. Только на этот раз…
Воняло чем-то рвотно-кислым, сыростью, заплесневелой одеждой. И еще чем-то химическим.
Костя тронул Севку за плечо, наверное, хотел отодвинуть в сторону, но Севка двинулся вперед, к внутренней двери тамбура.
– Там засов, – напомнил Костя. – За нами я дверь прикрыл.
Севка взялся за дверную ручку.
Будет смешно, если она оторвется, а дверь останется закрытой. Вот тогда и похохочем…
Севка напрягся. Костя отошел в сторону, чтобы ворваться внутрь, когда дверь откроется.
– Просто убить, – сказал Севка.
– Очень просто, – сказал Костя.
Какого черта, обругал себя мысленно Севка. Там, за дверью, – не люди. Твари, животные. Они занимаются торговлей наркотиками. Они убивают. Что они еще делают? Инкассаторов они убили. Тоже, кстати, четверых.
Не нужно себя взвинчивать, нужно просто войти и выстрелить несколько раз. Дважды. И дать возможность Косте сделать два выстрела. И все…
Севка медлил, но Костя его не торопил. Он понимал, что ощущает сейчас Севка. Костя, в отличие от Севки, Деду верил. Дед не станет требовать чего-то недостойного. Если дед сказал, что надо, то…
– Три-два-один… – прошептал Севка и рванул дверь на себя.
Изо всей силы, так, что в левом плече что-то хрустнуло. Дверь с грохотом распахнулась, Костя бросился вперед.
Кухня и две комнаты. Дом совсем маленький. Двое спят в большой комнате, двое: мужчина и женщина, – в маленькой.
Один спящий храпел, второй еле слышно посапывал носом. Воняло перегаром и старой, давно не чищенной пепельницей.
Костя вдоль стены скользнул к двери в маленькую комнату. Не нужно Севке сталкиваться с женщиной. Не нужно…
Храп прервался.
– Какого? – громогласно спросил мужчина, садясь на постели. – Что такое?
Костя толкнул дверь в спальню. Закрыто. Костя толкнул сильнее.
– Твою мать! – заорал мужик, вскакивая с кровати. – Да я тебя!..
Севка выстрелил дважды. Потом еще раз, уже в падающего. И дважды в того, что лежал на диване. Тот даже понять не успел, что происходит. Поднял голову и получил пулю в лоб. Две пули, хотя вторая была лишней.
Костя ударил в дверь плечом, засов, наконец, отлетел, Костя удержался на ногах и шарахнулся в сторону. Автоматная очередь вылетела из дверного проема, пули простучали по стене.
– Такие дела, – пробормотал Севка, падая на пол, – такие дела…
Автомат стрелял не переставая, пули терзали стену, разнесли в щепу гардероб. Стрелок шел, кромсая автоматным огнем темноту перед собой. Сейчас он подойдет к двери и сможет стрелять по всей комнате. И тогда…
Костя выстрелил снизу, ужом скользнув по полу под выстрелы. Восемь патронов, быстро, будто очередью.
Автомат замолчал, что-то лязгнуло. И что-то тяжелое упало, зацепив стол. Севка оттолкнулся от пола, как при низком старте в спринте, бросился вперед.
Костя, откатившись в сторону, перезаряжал пистолет, а Севка влетел в комнату, все еще ничего не видя после выстрелов, кроме ярких цветных пятен. Он не успел выпрямиться во весь рост, и это его спасло.
Выстрел прогремел справа, пуля ударилась в противоположную стену. Севка выстрелил, целясь под вспышку. И еще раз. И еще раз, уже ниже, услышав, как кто-то то ли вскрикнул, то ли громко застонал.
Замер, продолжая целиться в сторону кровати и светлого пятна постели.
– Свет! – сказал Севка. – Включи свет.
Костя нащупал выключатель.
От судьбы – точно не уйдешь.
Крупный мужчина в трусах и майке лежал посреди комнаты. Автомат – «АКС-74у» – валялся рядом. Две дырки на майке. Глаза открыты, но уже ничего не видят.
А на кровати лежала женщина. Она завалилась на бок, но пистолет из руки так и не выпустила.
– Забираем деньги и уходим, – сказал Костя.
– Да, – кивнул Севка, не сводя взгляда с лица убитой. – Давай…
– Ты меня слышишь? – Костя тронул Севку за плечо. – С тобой все нормально?
– Со мной? Да, со мной все нормально. Она меня чуть не достала…
– Не достала же…
Костя еще хотел сказать, что получилось даже лучше, чем он ожидал. Не пришлось убивать безоружных, но, оглянувшись на большую комнату, промолчал.
Какая разница по большому счету, успели они схватиться за оружие или нет? Оно у них было. И они применили его без раздумий. И если бы Севка не выстрелил первым, то…
– Я заберу деньги из тайника, – сказал Костя.
В тайнике под диваном, помимо четырех сумок с деньгами, оказалось еще несколько пакетов с белым порошком, несколько цинков с патронами и четыре «АК-74».
– Время, – сказал Костя, вытащив сумки на середину комнаты. – Через тридцать минут мы должны быть у воронки.
– Мы успеем, – сказал Севка.
И они успели.
В поселке было тихо, даже собаки не лаяли. Костя, выходя, погасил за собой свет, забрал со стола ключи и закрыл, выйдя на крыльцо, входную дверь. Вытер ключ подкладкой куртки и выбросил его через забор, в сторону пустыря.
Воронка должна была открыться в овраге.
Туда они тоже добрались без приключений. Севка молчал, и Костя решил его не беспокоить. Еще успеют поговорить, если что.
Севка здесь, в своем времени, был совсем другим. Если там, в сорок втором, он был собран и деловит, то здесь… Здесь он будто что-то обдумывал все время, будто в чем-то сомневался и пытался себя убедить. Пытался и не мог.
– От начала оврага пятнадцать метров, – сказал Костя.
– Не спешите, – прозвучало из темноты. – Успеете.
Севка вскинул пистолет, но, узнав голос, не выстрелил.
Евграф Павлович осветил себя фонарем.
– Рад, что у вас все получилось.
– Значит, прекрасно могли обойтись без нас? – осведомился Севка. – И просто нужно было нас снова макнуть в дерьмо, прежде чем пустить на Базу?
– На Базу вы не пойдете, – сказал Дед. – Эта воронка на Базу не идет. Я принес вам вещи. Переоденьтесь. Деньги оставите здесь, я ими займусь.
– Значит, снова обман?
– Да какой обман? Обстоятельства. Ничего, кроме обстоятельств. Вы же прекрасно понимали, что придется вам это сделать. А потом…
– Снова потом?
– Понимайте, как хотите. Вот одежда, вот оружие, – луч фонаря скользнул по армейским вещмешкам, стек по воронению стволов. – Карта с пометками – в полевой сумке. Там же – пакет с заданием, если вы все-таки решите оттуда не идти на Базу.
– Крысу продолжали гнать по лабиринту, не давая остановиться, – Севка снял куртку. – Мои вещи в каком мешке?