Глава 38. У водопада

Красивое местечко. Невысокий, можно сказать, камерный водопадик прикрывает своим потоком аккуратную каменную полку, стоя на которой за ним можно спрятаться, словно за занавеской. Полотнище воды, разбиваясь внизу на отдельные струи, вливается в далеко не гладь скромных размеров водоёма, вызывая в этом месте бурлёж и пузырение. Практически, не разбрызгивается ничего, высота здесь несколько метров. Нет ни водной пыли, ни потуг на радугу.

Дальше идёт озерко, плавно сходящееся в узкое порожистое русло. Но поток шумит негромко, скорее это журчание, правда весьма внятное. И водопад, хоть и слышен отчётливо, но не подавляет слух грохотом. Покрытая весенней травой площадка, с которой открывается прелестный вид на заросшие склоны и скалистые обрывы, окружающие уютную, закрытую от ветров долину, купающуюся в ласковых лучах солнышка. По идее Мишке должно быть хорошо.

А на самом деле ему плохо. Никак не наполняется его сердце чувством единения с природой. Он обшарил множество ручьёв и речушек, перебрал тысячи камушков на осыпях, перещупал своими нережущими ножницами всё минеральное, что встретил. Ничего к ним не липнет. Он остался без руды. Остаток рельса, несколько полукилограммовых отливок — это всё, чем он располагает. Останься он на старом месте, пожалуй, смог бы понемногу наковыривать в ручье самые мелкие самородки, но добыча падала бы, по мере опустошения русла, и катастрофа с металлургией тоже наступила бы плавно, но неотвратимо.

Заботит Мишку его статус в местном обществе. Изготовитель доброго инструмента — ценный член коллектива. И, естественно, у него есть всё, чем только способны побаловать человека окружающие. А нахлебников балуют неохотно. Не убивают, конечно, живут в роду старики, калеки встречаются, немощные. Хм. Он ведь дофига всего видел. И убогие, которых он замечал, тоже что-то делают. Детишкам сказки рассказывают или следят за тем, чтобы дрова под горшком горели ровно. В роду Голохвостых никем не пренебрегают, всех припахивают.

Так что будет Мишка держаться за место и попытается оказаться полезным. Все ведь затеи его прахом пошли. Металлургия — из-за окончания руды. Керамика — не так уж нужны горшки дикарям. Если бы консервировать в них получилось — тогда бы они над ними тряслись. Мешки, кули, плетёные корзины или короба — в качестве емкостей для хранения запасов и имущества — кочевников устраивают, потому что не бьются. Не станут эти дети природы оберегать какую-то черепушку. Они вещам не служат. Наоборот.

Соли взяли с собой несколько мешков. Напрасно, наверное, таскаются с ней. Не в чести она ни у гастрономических деятелей, ни у консерваторов. Иной уклад. Опять он вхолостую сработал.

Даже с парусами ерунду учинил. Мужчины без него до ума доводили идею. Жёсткое крыло! Он даже не подумал о такой возможности, а они просто сделали. Ведь умудряются идти острее сорока пяти градусов к ветру, если он не путает. Честно думал, что такое невозможно. Обошлись индейцы и без его участия.

Обе пешни, все три лопаты, полдюжины крючков-косорезов и столько же разноманерных топоров — вот основной Мишкин вклад в процветание рода. Остальное мелочи. И вклад этот уже внесён. Далее бывшему металлургу уготована судьба подростка — выученика всехного, поскольку ничего такого, ради чего стоило бы носиться с ним как с писаной торбой, предложить он не может. Жаль. Придётся смириться.

Если честно, поучиться у крома… тьфу, решил же, что они индейцы, так вот, поучиться у них не вредно. Те же Выдры воздействуют на окружающую среду, отщипывая в свою пользу столько, сколько им необходимо. Листик лишний не сорвут. Когда он втолковывал про то, почему и как нужно чистить лес, слушали, аж челюсти отвешивали. Дискуссия потом была на несколько часов. А теперь, словно садовники, чётко вырубают стволы деревьев, которые загущают подлесок. Да и начавшие перерастать могут свалить при надобности. У них на это глаз намётан. А в окрестностях стоянок теперь красота, никакого бурелома, выворотней, частоколов молодой поросли. Хотя, здесь без стального инструмента не обошлось. Каменными топорами так не порезвишься.

Зато заготовка дров и жердей проходят для окружающего мира с положительным балансом. К природе этот народ относится, как к дому родному. Хотя, что он несёт. Живут они здесь. Причём так, как им удобно. Чтобы всё было под рукой и ничего не заканчивалось.

Он вот считал аборигенов примитивными. Ну-ну. Любая из его жен из Огненного Камня металл выплавит и вещицу какую немудрящую молотком выстучит. Помогали они ему помаленьку на всех этапах, а Сайка в своих рецептах ничего описывать не забывает. И пара взрослых охотников, что пособляли ему, наверняка знают техпроцесс. Карасик, кстати, тоже сможет. Этот почемучка, когда огарок на плите ворошил, таких вопросов назадавал! Мишка ему и про железо, и про серу, и про кислород с углеродом всё втолковал. По-детски, ясное дело, упрощенно.

Так этот пострелёнок теперь игрушечные плавильные печи строит, и уголь в них сжигает вовсе даже не игрушечный. Каменюки всякие пробует огнём. И ведь не надоедает засранцу это баловство! Питамакан на это с ухмылкой поглядывает.

Питамакан. С ухмылкой. Помнит Мишка пару-тройку таких ухмылок. Первый раз, когда он потрогал вождя за рукав в ответ на просьбу о дарении ножа. Теперь — обут, одет, накормлен.

Второй раз на его памяти эта уродская гримаса была продемонстрирована в ответ на вопрос: «Где взять Айн?». Результат каждую ночь ворочается у него под боком и при этом толкается. Она только с виду мягонькая, а локти и коленки — как у всех.

Третий — это когда народ на тримаране хвостом вперёд гнал на корягу и верещал от предвкушения встречи с твердым и колючим. Теперь осмеянные Мишкой приспособления гонят индейские челноки по извилистым узким рекам чуть ли не навстречу ветру.

Забавный вожак у рода Голохвостых. Вечно где-то пропадает, а потом выясняется, что всё у людей ладно, но надо отсюда съезжать, потому, что в эти места скоро пожалуют голодные и очень решительные мужчины. И не стоит с ними связываться, потому что найти прокормление можно и в других местах.

Нетрадиционная получается ориентация у главного охотника племени. Плевал он на принципы и обычаи. Делает всё не как всегда, а без конца что-то пробует, выискивает, вынюхивает. Видел уже Мишка других родовых старшин этого племени. Держатся солидно, говорят весомо, все у них на всё спрашивают разрешения. Нормальное начальство, жизнь племени организована по канону. А у Голохвостых анархи… нет. Вот оно что. Тут просто народ подобрался шебутной. Те, от которых другим покоя нет. Их сюда изо всех остальных родов и сплавляют. Отстойник такой для неудобных соплеменников. Внутреннего-то родства в их группе совсем немного.

И Питамакан своим людям соответствует. Не то, чтобы отпетый авантюрист, но есть в нем восприимчивость к разным затеям.

На прибрежном камне Сайка варит ужин. Как она добывала рыбёшку посреди гор — он не видел. Выдры в этих вопросах не затрудняются. А вот то, в чём она готовит — песня весёлая и продолжительная. Можно это назвать печью со вмазанным котлом, можно — полевой кухней, или самоваром. Топка и горшок — один предмет, вылепленный стараниями младшей недожены.

С пятнадцатой попытки это получилось или с двадцатой, Мишка давно сбился со счёта. Наклонная топка с загрузкой сверху, через дымоход, и над ней полуторалитровая ёмкость. Разжигается лучиной или прутьями, топится всякой горючей мелочью. В данном случае — прошлогодними шишками. Транспортируется в плетёном футляре, потому что вещь колкая. Сайка в нём готовила кашу для мелюзги в челноке прямо на ходу. Ну вот и в минералогическую экскурсию с собой прихватила. За спиной тащила на лямках. Ну и ладно, раз охота ей, пускай. Груз умеренный, от такого пупок не развяжется.

Айн с Кряном остались в Финишном лагере, куда всё ещё переносят имущество племени. Не любит Мишка, когда сынулю таскают в мешке за спиной, а своими ногами в такую даль ему не дойти. Зато увязалась за ними Небесная Ласточка. В возрасте женщина, уже отрожала своё, но подвижная. Вон она как раз спустилась по откосу к нему с сумочкой, что явно набита камнями. Сейчас придётся проверять их на притяжение к ножницам.

— Ласточка! Откуда появилась матушка моей Саякинон? — лень Мишке ковыряться с минералами. Он уже сегодня от души этого удовольствия получил.

— Её принёс человек из племени Больших Быков, — женщина явно намерена рассказать одну из занудливых историй, которыми пожилые люди так охотно потчуют молодёжь. Против обычая именно сегодня Мишке не в лом слушать эту скукатищу. — Люди с волосатыми лицами, что приплыли с юга по Солёной Воде на больших лодках с парусами, пришли к жилищам охотников и увели к себе и женщин, и детей.

Вернувшись с добычей, мужчины последовали за семьями, но мохнолицие пообещали убить пленников, если мужчины не станут рыхлить для них землю. И эти отважные люди вынуждены были согласиться. Они отдали оружие и притворились послушными. А однажды ночью убили своих обидчиков и ушли. Маленькую девочку оставили в живых, потому что она играла с их детьми и жалела их. Её взяли с собой. А потом родичи убитых захотели отмстить. Тогда несколько охотников увели женщин и детей к реке, по которой мы тогда кочевали вместе с Полуденными Выдрами.

— Скажи мне, Ласточка, а на восток отсюда мохнолицие еще не появлялись? Не приплывали по Солёной Воде?

— Мне ничего такого слышать не приходилось, давай лучше посмотрим камни. Я очень старалась и выбирала для тебя самые лучшие.

Мишка перебирает речную гальку из сумки собеседницы, но ничего не видит. Мысли его далеко.

Итак. Он в Северной Америке. Смуглые местные жители с лицами, похожими на лица множества народов севера или центра России — индейцы. Колумб уже побывал на Карибских островах и испанцы, или может ещё кто-то, высаживался на северном побережье Мексиканского залива. И пытался там обосноваться, даже, что-то сажать. А ведь порабощаются индейцы неохотно, он это точно помнит, так что большого успеха в этом деле пока не достигнуто. Местные трудовые ресурсы малопривлекательны. Те длинные волосы, которые так ценятся для луковых тетив — из конских хвостов. Значит степные охотники на Больших Быков — бизонов — уже наворовали лошадей и пытаются с ними осваиваться.

Но с востока на материк европейцы ещё толком не высадились. Получается, что нынче на дворе толи шестнадцатый век, толи самое начало семнадцатого.

Жалко, что он так мало уделил внимания истории этого континента, ну да всего знать невозможно. Наверняка помнит только то, что с момента высадки англичан на восточном побережье и до момента, когда индейцев окончательно «призвали к порядку» прошло около трёх столетий. На его век хватит. Так что там у нас с камушками?

Эта Ласточка рассказывает про то, что самородки из Золотого Ручья блестели. И эти окатанные водой камушки тоже блестят. Цвет другой, но характер блеска очень похожий. Причём, похож именно на сталь. Вот она и набрала их полную сумку.

Действительно, галька блестит, словно железная, но еще не ржавая. Цвет у неё тёмно-серый. Черканул по гладкой поверхности камня, на котором сидит — черта тёмно-красная. Поднёс к ножницам. Непонятно, толи притягивается, толи нет. Если и имеются тут магнитные свойства, то слабенькие. Ладно, как ни крути, нет у него другого варианта, кроме как класть в огонь всё подряд, методом Карасика.