Глава 40

Слушаю перепалку Эль и Лары на эльфийском языке. Ну прямо песня. Язык мелодичный, певучий, и голоса у обеих очень красивые. Но это если не понимать, о чем идет речь. А я понимаю, мне Эль не только общий язык, но и эльфийский передала, хотя у меня уже начали появляться подозрения, что она делать этого не собиралась и даже не подозревает о таком побочном эффекте. Если попытаться перевести их пение на русский, то из приличных слов в основном предлоги останутся. А для половины так вообще аналоги найти не получится, что меня задевает, уж в этом смысле я в великости и могучести русского языка никогда не сомневался.

– Эледриэль! Ларинэ! – почти кричу я.

Ноль внимания.

– Ушастые! Обе!

То же самое.

– Зачем эльфам такие длинные уши, если они ими не пользуются?

Все равно не реагируют. Уже чувствую, что сейчас перейдут от слов к так красочно описываемым действиям (может, стоит фотоаппарат достать?). Встаю между ними.

– Я не для того вас обеих спасал, чтоб вы тут друг другу глаза повыцарапывали.

Подействовало, аж отпрянули от меня.

– А теперь вы обниметесь, поцелуетесь и будете жить дружно.

Это был оптимистический, в смысле невыполнимый, вариант. Теперь можно и поторговаться, и поговорить о более осуществимом, хоть и не так красиво смотрящемся со стороны.

– Или пообещаете мне друг на друга не нападать, не провоцировать и не скандалить.

Молчат.

– Может, пообещаете, что ни одна из вас не станет этого делать первой? Должен же я, в конце концов, разобраться, кто из эльфов лучше, светлые или темные.

– Я обещаю! – говорит Эль и демонстративно разворачивается к темной спиной.

Ну, это с моей стороны выглядит, что спиной как бы к темной, но на самом деле не выпускает ее из поля зрения.

– Я обещаю! – повторяет Ларинэ и тоже демонстративно отворачивается от соперницы, но также не спускает с нее глаз.

У меня нет слов – обвинить нас со светлой в том, что мы глаза друг другу выцарапаем, как простые базарные торговки у людей! Он что, не знает, что темным эльфам опасна кровь светлых, как и им наша? Да откуда ему знать? Но ведь слухи среди других рас ходят. Упорные слухи. Нет, она не ядовита, как в большинстве своем думают представители других народов, а просто жжет, как раскаленное железо, и раны потом очень долго не заживают. Не только свежепролитая кровь. Тут все дело в эльфийской магии, а конкретней в том, что эльфы – магические существа. Если я, например, сама надрежу себе палец и брызну кровью на светлую, то у нее только легкий ожог на коже появится, а если рану нанесет мне она сама, то ожоги могут быть и до костей, и очень долго будут заживать, и шрамы потом не будут сходить годами, а то и десятилетиями. И то, что она маг жизни, ей не поможет. Именно поэтому мы со светлыми никогда в ближнем бою не воюем. И именно поэтому не полезли бы царапаться, тут не только достоинство, тут и инстинкты не позволяют.

А еще он нам обняться и поцеловаться предложил. Хорошо хоть не в приказной форме, а то мне пришлось бы выполнять. А вот пообещать не нападать первой и светлую не провоцировать можно, не дожидаясь, пока Ва’Дим облечет очередное свое пожелание в приказ. Не успеваю, светлая обещает первая. С чего бы это вдруг? Ну и я обещаю тоже.

А ведь я еще утром мечтал спасти с алтаря принцессу. И вот, пожалуйста. Правда, одета она не как положено принцессе, а в какие-то грязные лохмотья, у которых и цвет-то разобрать трудно, нету у них цвета. Но сама очень красивая, так что ее никакое рубище не испортит. Такая же стройная, как и Эль, и вообще во многом на светлую похожа, даже роста одинакового, только волосы черные и глаза темно-карие. На фото эта парочка вместе должна прекрасно смотреться, только ведь передерутся вместо того, чтоб позировать. В постели, наверное, тоже, только нечего на принцесс, пусть и спасенных, облизываться. А может, и стоит? Кто там предупреждал, что нужно быть поосторожней со своими мечтами, так как они могут и сбыться? И это в нашем, немагическом мире. Так чего хотеть от магического?

«Сбылась мечта идиота, еще одна ушастая на мою голову», – думаю я.

Или я это вслух сказал? Что-то подозрительно быстро обе ушастые перестали сверлить взглядами друг друга и уставились на меня. Они что, так и будут или ругаться между собой, или совместно выступать против меня? Самое время пожалеть, что спасли темную. И не бросать же ее одну среди Проклятых Земель. Так, глядишь, и мой статус неформального лидера может пошатнуться, ведь никто на эту должность меня не выбирал. Все мое руководство базируется на принципе – я правлю, пока я прав. Нужно срочно отвлечь их внимание на что-нибудь другое.

– А давайте алтарь разобьем? – предлагаю я первое, что пришло мне в голову.

Ну и шуму же поднялось! И ведь никто не против, просто все очень сильно сомневаются в моих умственных способностях. Даже Зара, которая в наши споры обычно не лезет, и та высказалась. Ушастые, так те вообще одна команда, даже забыли, что только что хотели друг друга поубивать. Оказывается, что алтари богов, и в особенности действующие алтари, это не те камни, которые можно так просто взять и разбить. А по-моему, ничего особенного, камень как камень, старый, даже весь в трещинах. Беру в руки кувалду одного из охранников (или это боевым молотом называется?), примеряюсь, изображаю движение, как будто хочу закатать рукава, вспоминаю, что не плевал на ладони, кладу кувалду на землю, плюю, потираю ладонями друг об друга, опять беру кувалду. В общем, паясничаю вовсю. Хорошо замахиваюсь, оттягиваюсь всем телом – ведь при работе с кувалдой работают не только руки, но и спина – и наношу удар по краю алтаря. Со всей дури. Будь это другой инструмент или тот же меч, так получил бы отдачей по рукам, а с кувалдой можно, она для того и предназначена, если, конечно, умеешь ею пользоваться.

И что мы имеем? А имеем мы индейское национальное жилье, «фиг вам» называется. А ведь я кувалдой работать умею. Вы не смотрите, что я маленький, худой и кашляю. Помню, после школы пошел поработать на завод, так нас там, в отделе технического обучения, была половина таких, как я, а другая половина – сразу после армии. И дали нам как-то искореженные контейнеры чинить. А весь ремонт заключался в том, чтоб с помощью кувалды и мата разогнуть все то, что было погнуто. И был у нас один очень здоровый парень после армии, кувалда в его руках выглядела как не очень большой молоток. Он делал ею по согнутому месту один раз «бум», а мы потом трещины на месте сгиба заваривали. Так работа и шла, пока он на одном контейнере не застрял. Полчаса долбал, весь вспотел, а результатов – ноль. Все, говорит, автогеном греть надо. И тут выхожу я, весь в белом (мы перед этим другие контейнеры в белый цвет красили). Скидываю телогрейку, закатываю рукава, плюю на ладони, выбираю самую маленькую кувалду (ту, с которой он работал, я вообще с трудом поднимал). В общем, паясничаю по полной программе. Все ждут очередной моей клоунады. А я взял и с трех ударов отогнул толстенный уголок на место. Нужно было видеть, как отвисли их челюсти, а я, собственно говоря, и смотрел, только бригадир мне хитро подмигнул, Олег полчаса долбил кувалдой как кулаком, а я в свои три удара пять законов физики вложил.

Я всегда такие фокусы любил, называл их победой разума над грубой силой. А тут какой-то булыжник не желает сотрудничать. Нет, теперь я отсюда без сувенира не уйду.

И ведь алтарь весь в трещинах, а на мой удар ноль внимания. Спутники на меня снисходительно смотрят, а я оглядываюсь по сторонам, выискивая что-нибудь из подручных средств. Забракованные нами кинжалы охранников – тоже инструмент. Выбираю один, засовываю его лезвие в самую большую трещину, он входит наполовину. Бью сбоку, обламывая рукоять. Клин получился вполне приличный, но после серьезного удара полетели осколки не камня, а ножа. Вставляю рядом второй, мне показалось, или он вошел глубже? Сейчас посмотрим.

Подбираю и с победным видом показываю скептикам отколовшийся после третьего удара кусочек камня. С удовлетворенным видом кладу его в карман (мне он и на фиг не нужен, но авторитет следует поддерживать). Я-то удовлетворен, а вот Нарин явно нет. Как это так, человек сделал с помощью молота то, что гном считал невозможным? Хватает другой молот и оставшиеся ножи. А ведь трещина-то пошла. Беру несколько обрубков клетки (чем не клинья?) и присоединяюсь к Нарину. Вместе мы довольно быстро раскололи алтарь пополам.

До остальных, да и до самого гнома, постепенно стало доходить, что мы натворили. Да и я тоже понимаю, что бог Слик, может, и не будет мстить по мелочам, а вот жрецы этого так точно не оставят. И только темная на это дело смотрит спокойно – оно и понятно, уничтожение алтаря, на котором ее должны были принести в жертву, не должно ее огорчить.

Пока спутники не ударились в панику, срочно нужно придумать что-нибудь, чем можно их хоть как-то отвлечь. Только вот что? Думаю, после раскола алтаря трудно будет отколоть нечто подобное.

– Как я понимаю, жрецы нас теперь в покое не оставят? – задаю риторический вопрос.

Дружный положительный ответ.

– Тогда предлагаю открыть сезон охоты на амулеты сликовников. Сколько там награды за каждый такой обещано? Сто полновесных монет? Вот и прекрасно, и поскольку против и воздержавшихся нет, кто «за», прошу голосовать, – говорю я и подымаю руку.

Меня поддерживает только темная.

– Я не понял, тут что, сликовников только темные эльфийки не боятся?

Эль тут же поднимает руку, а за ней и гном. Зара просто пожимает плечами. И почему некоторые считают, что демократия – это плохо? Если правильно поставить на голосование вопрос, то и результат будет правильным. Но потом, в лучших традициях этой самой демократии, после единогласно принятого решения, меня попытались убедить, что охота – это, конечно, хорошо, но не лучше ли нам отсюда побыстрее смыться? А я разве против? Я обеими руками «за».

– Кто знает, что самое главное в охоте на дракона? – спрашиваю я их.

Никто не знает. Странно, мир-то магический, и драконы, как я слышал, тут водятся или, по крайней мере, водились, а правил охоты никто так и не удосужился придумать.

– Самое главное – с ним не встретиться. Так почему бы нам не испытать этот метод?

Как выяснилось, все они давно мечтали, буквально всю жизнь, поохотиться именно таким способом, только вот случая не было.