28
Незнакомый гонец прискакал на рассвете.
– Князь зовет, сотник! – выпалил, не слезая с седла.
– Зачем? – спросил Некрас, позевывая.
– Там поведают! Не медли!
Гонец повернул коня и ускакал.
– Что там? – спросил Малыга, выходя из дому.
– Князь зовет!
– Так спешно?
Некрас пожал плечами.
– Что вчера было? – не отстал Малыга. Некрас вернулся поздно и не успел рассказать.
– Мир с Киевом урядили. Великий дочку отдает за Ростислава.
– Не к добру это! – задумчиво сказал Малыга и повторил: – Не к добру. Чтоб Святослав дочь – да лютому ворогу?
– Был ворог – стал зять, – усмехнулся Некрас. – В первый раз на Руси?
– Ты сторожко там! – посоветовал Малыга.
– Ништо! – беззаботно сказал Некрас. – Мир урядили, смок не надобен. Пора расплатиться.
– Они заплатят!.. – буркнул Малыга.
Некрас, не обращая внимания на ворчание кмета, вынес из дому сбрую, заседлал пасущегося неподалеку жеребца и вскочил в седло.
– Оляну с Олятой не забудь! – крикнул вслед Малыга.
Некрас кивнул и ударил каблуками под брюхо коня. Он спустился с холма, на котором стоял дом, и только въехал лес, как от кустов метнулась тень. Некрас мгновенно выхватил саблю, но опустил клинок: уноша, почти отрок. Без оружия.
– Не ходи, сотник! – зашептал отрок, тревожно оглядываясь. – Убьют!
– Ты кто? – спросил Некрас, наклоняясь.
– Зых, холоп княжий.
– Кто послал?
– По своей воле прибег.
– Откуда ведаешь, что убьют?
– Подслушал. Ростислав приказал!
– За что?
– Великий попросил. Там, – Зых указал вперед, – засада.
– Много?
– Десятка два, конные.
– Под чьим началом?
– Не ведаю. Это киевские. Князь боялся, что свои не станут, попросил воев Великого. Воевода Святояр отказался тебя смерти предать, разругался с князем и уехал. Тебя зарежут, после чего запалят смока. Заложат засовом конюшню и подпалят, как Колпаки делали.
– Научились! – сквозь зубы процедил Некрас. – Пошто мне помогаешь?
– Как же? – Зых даже отступил. – Ты Белгород спас! Люди за тебя молятся! Вдове брата моего стрыечного с малыми детьми не дал от голода помереть, когда в Городце погорела…
Некрас вспомнил нищенку на торгу, из-за которой поругался с Улыбой, и кивнул.
– Убьет меня теперь князь! – Зых внезапно всхлипнул. – Как Бог даст, убьет! В хоромах меня, наверное, хватились, а как станут искать, кто упредил…
– Лезь на коня! – приказал Некрас.
…Малыга встретил его недоуменным взглядом. Некрас коротко объяснил.
– Чуял! – в сердцах сказал кмет. – Стерво княжье! Помогай им! Что надумал?
– Уходим!
– А Оляна с Олятой?
– Я полечу к реке, ты знаешь эту затоку… – Некрас объяснил. – Бери Зыха и скачите в Белгород другой дорогой… Засада в одном месте? – повернулся сотник к отроку. Тот кивнул. – Забирай всех! У реки встретимся…
Пока Малыга седлал коня, выносил и увязывал в торока нехитрое добро, Некрас вывел из конюшни смока. Зых испуганно жался, но все ж помог заседлать змея и прикрепить ему нагрудник. Они заканчивали, когда из леса выметнулись всадники.
– Не утерпели! – ощерился Некрас. – Вшивота киевская! Скачите! – крикнул он кмету. – Я задержу.
Малыга не заставил себя упрашивать. Двое верховых, невидимые за конюшней, помчались наметом и перевалили за холм. Некрас забрался в седло и не спеша стал привязываться. Убийцы подскакали ближе и охватили его полукругом. Самые ближние подняли луки.
Змей заревел. Кони встали на дыбы, сбрасывая всадников. Те из них, кто успел натянуть тетивы, бросили стрелы в небо. Смок побежал по склону, взмыл над лугом, но высоту набирать не стал. Наскочил на ближнего всадника, схватил когтями и выдернул из седла. Вой завопил, хватаясь за толстые лапы. Смок поднялся выше и разжал когти. Человек, кувыркаясь, полетел вниз и шмякнулся оземь. Застыл недвижимо. Змей скользнул вниз и выхватил из седла следующего. Те из всадников, что еще оставались в седлах, стали прыгать на землю и в ужасе разбегаться. Змей бросил отчаянно орущего человека и поднялся ввысь. Некрас сделал круг над поляной. Ни людей, ни лошадей видно не было – попрятались. Только два тела лежали на зеленой траве.
– Будете знать! – прошептал Некрас и повернул к лесу…
* * *
Олята чистил Дара, когда калитка во двор широко распахнулась. Вошел дружинник. Олята застыл со щеткой в руке, а в калитку тем временем ввалился второй, третий, четвертый… Последним появился Балша. Увидев отрока, он радостно осклабился и направился к нему.
– Некрасу скажу! – выпалил Олята, понимая, что случилось недоброе.
– На том свете! – загоготал сотник. Он сгреб отрока за ворот и притянул ближе. От сотника, как давеча, несло кислым запахом хмельного меда. – Трясешься, смерд? Счас узнаешь, как сотника бить!
Олята попытался вырваться, но Балша ударил его в скулу. Затем еще и еще… Олята упал, и сотник стал пинать его носками красных сапог.
– Смерд вонючий! Стерво песье! Уд овечий!..
Олята свернулся в клубок, подтянул ноги к груди и закрыл лицо руками. Помогло, но ненадолго. Видя, что удары не достигают цели, Балша перешагнул лежащего отрока и с размаха пнул по хребту. Олята вскрикнул и вытянулся. Второй удар угодил под дых, отрок затих.
– Вяжите его и везите в поруб! – велел Балша дружинникам. – У меня еще должок! – Он с ухмылкой глянул на застывшую в дверях Оляну.
Та, осознав, рванулась в дом, но задвинуть засов не успела. Дверь вырвалась из рук, в проем шагнул довольный Балша.
– Что, сучка? – сказал, расстегивая пояс с саблей. – Попалась? В этот раз не помогут! Сделаю с тобой, что хочу, а после зарежу!
Балша бросил пояс на лавку, стащил через голову свиту. Вытащил из-за голенища и со значением положил на стол нож. Дева прижала руки к груди.
– Не убивай меня, сотник! Отпусти брата! Я заплачу!
Балша злорадно засмеялся и распустил гашник на портах.
– Покажешь, как тешила Некраса?
– Покажу!
Оляна сбросила поневу, стащила рубаху, оставшись в одних сапожках. Балша впился жадным взором в девичье тело.
– Поглядим! – сказал, подходя. – Сначала меня ублажишь, после – воев моих… Если они слово замолвят…
Он схватил деву и впился поцелуем в нежные губки. Девка обвила его шею руками, повиснув на сотнике. «Старается! – довольно подумал Балша. – Только зря! Все равно зарежу!..» Сотник шагнул к полатям, но в этот миг шею ожгла резкая боль. Балша разжал руки. Дева отскочила, глядя испуганно. Балша поднял руку и нащупал рукоятку торчащего в шее ножа.
– Ах, сучка! – Балша вырвал нож и шагнул к деве. Толстая алая струя ударила из шеи сотника и залила левое плечо. Балша сделал еще шаг, свет в его глазах померк, сотник осел на пол и затих. Под головой его появилась и стала расплываться темная лужа.
Оляна метнулась к двери и задвинула на засов. Затем, стараясь не глядеть на убитого сотника, торопливо оделась. Она сама не понимала, как все вышло. Некрас учил: когда ворог хватает, повисать на нем и подтянуть правую ногу. Нож окажется под рукой – выхватить его и ударить в шею! Некрас показывал куда. Он повторял с ней уловку снова и снова. Оляна терялась, когда Некрас хватал ее, действовала неуклюже. Ей совсем не хотелось его бить. Некрас ругался. Выходит, все же научил…
Оляна постояла у двери, прислушиваясь. С той стороны было тихо. Подумав, Оляна вытащила из ножен саблю Балши и осторожно сдвинула засов. Приотворила. За углом разговаривали двое.
– Что-то сотник не кричит? – спрашивал один.
– Занят! – хохотнул второй. – Зато девка завоет! Балша любую заставит.
– Не убил бы! Нам останется?
– Обещал! Но сначала сам натешится. Подождем! Девка молодая, укусная, только созрела.
– Я буду после Балши!
– Это чего?
– Первым вспомнил!
– Сотник мне обещал!
– А я первый вспомнил!..
Дружинники стали ругаться, и Оляна закрыла дверь. Убежать не удастся – схватят. А потом… О том лучше не думать. Оляна села на лавку, положила на колени обнаженную саблю и постаралась успокоиться. Все плохо. Оляту увезли в княжий поруб. Про Некраса Балша сказал, что сотник на том свете. Был бы Некрас жив, Балша не решился бы сотворить, что сделал. Значит, Некрас мертв, защитить их некому. За убийство княжьего сотника ее или убьют на месте, или казнят по приказу князя. Утопят или закопают живой в землю. Но перед тем отдадут на потеху дружинникам. Лучше уж сразу…
Оляна заплакала. Слезы текли по ее щекам, капая на острый клинок, но Оляна не видела этого. Когда слезы высохли, Оляна подошла к иконе в углу и долго молилась, прося Господа отпустить ей грехи вольные и невольные. Затем помолилась за Оляту и Некраса. Закончив, она подошла к двери и вновь взяла саблю. Дружинники устанут ждать и станут ломиться в дверь. Она не откроет, дверь выломают. Если изловчиться, она убьет одного или хотя бы ранит, второй дружинник ее зарубит, не удержится. Ей не придется мучиться, и это не будет самоубийством. Священник говорил, что убить себя – тяжкий грех, Господь самоубийц не прощает. Еще священник рассказывал про греческих дев-христианок, над которыми римские воины хотели надругаться, но девы бросились в воду и утонули. Это не было самоубийством, объяснял священник, люди признали тех дев святыми. Она не хочет, чтоб над ней надругались. Господь поймет…
За дверью послушался шум, крики, затем чей-то тяжелый кулак ударил в толстые доски.
– Открывай! – послышался грубый голос. – Убью!
Оляна стала в стороне и подняла саблю. За дверью крикнули еще раз, затем умолкли. Прошло немного времени, и в дверь застучали. По-другому. Оляна догадалась: рубят топором. Дружинник с той стороны бил сноровисто: скоро в досках появилась дыра, а затем ловкий удар выломил засов. Большая темная фигура возникла в проеме. Оляна рубанула что было сил, однако клинок встретил сталь. Сабля вылетела из рук девы и, звеня, покатилась по полу. Сильные руки схватили ее за плечи. Оляна зажмурилась.
– Доча?..
* * *
Малыга въехал в посад беспрепятственно. В Белгороде его мало кто знал, а Зыха он оставил в отдалении, велев затаиться в кустах. Проскакав наметом по узким улочкам, Малыга остановился перед домом Улыбы. У ворот с резным петухом стояли привязанные кони. Малыга перешел на шаг и осторожно подъехал ближе. Привстав на стременах, заглянул поверх ворот. На лавочке у дома сидели двое. Мгновение кмет размышлял. Дружинники во дворе – это плохо. С другой стороны, на засаду не похоже. Сидят спокойно, о чем-то лаются. Малыга вытащил засапожник и спрятал нож в рукав. Затем спрыгнул наземь.
Увидев шагнувшего во двор воя, дружинники вскочили. Однако сразу же успокоились. Вой был немолод и смотрел миролюбиво.
– Где Олята? – спросил, подходя ближе.
– Тебе зачем? – насторожился один из дружинников.
– Коня обещал продать.
– Не продаст! – осклабился дружинник. – В поруб свезли.
– А сестра его?
– Ею сотник занимается, – дружинник кивнул на дом. – Потом придет наш черед. Можешь и ты, коли хочешь, подождать. Девка молодая, горячая!
– Куда ему! – хохотнул второй. – Старый! Голова сивая…
Дружинник не договорил. Лезвие ножа, зажатого в умелой руке, пробило ему горло. Второй дружинник вскочил и выхватил меч. Малыга – следом.
– Потрох сучий!
Дружинник ударил наотмашь. Малыга легко отбил выпад и, отклонившись, полоснул кончиком сабли по шее. Дружинник захрипел и повалился на траву. Кмет подскочил к двери и застучал в нее тяжелым кулаком.
– Открывай!
Из дома не отозвались. Ударив еще несколько раз, Малыга прислушался – внутри было тихо. Кмет отыскал в сенях топор и стал рубить толстые доски. Смахнув засов, он бросил топор и достал саблю. Не зря. Серебристая полоска мелькнула справа, но нападавший был слишком неопытен. Малыга отбил удар, крутанул рукоять, и сабля загремела по доскам пола. В доме было сумрачно. Не давая ворогу опомниться, кмет схватил его за плечи и обомлел…
– Это я, доча, – говорил он, гладя прильнувшую к груди головку. – Некрас за вами послал… Кто его? – спросил, разглядев труп на полу.
– Я! – сказала Оляна.
Малыга изумленно покачал головой, отстранил деву и шагнул к убитому. Ловко стащил с него сапоги, затем порты.
– Надевай! – бросил порты Оляне.
Та послушно сбросила поневу и затолкала рубашку под гашник. Обулась. Кмет натянул на нее свиту Балши, подпоясал поясом с саблей. Свита была велика, до щиколоток, рукава пришлось закатать. Толстую девичью косу спрятали под шапку сотника. В просторной чужой одежде Оляна смотрелась чучелом, но было не до красы. Во дворе они, торопясь, оседлали Дара и соловую кобылку Оляны. Пока дева собирала пожитки, Малыга сволок убитых в конюшню. Они выехали со двора. Малыга затворил ворота и отвязал чужих коней. Повод одного отдал Оляне, два других привязал к своему седлу. Они рысью преодолели улицы посада и вынеслись за город. Вовремя. Навстречу скакали, нахлестывая коней, уцелевшие киевляне. Кмет с девой посторонились, пропуская их за стены. Киевляне скрылись в воротах, там сразу закричали и забегали. Заскрипели, закрываясь, ворота. Малыга и Оляна сорвались в намет и скрылись за поворотом. На них не обратили внимания.
