Глава 3

По возвращении на командно-наблюдательный пункт подполковник Голубятников приказал сержанту Выдрину вызвать по связи всех ротных командиров. Выполнив приказ, сержант обратился к комбату со словами:

– Товарищ подполковник, вам письмо пришло.

– Да? Почта уже была?

– Так точно! – И Выдрин передал Голубятникову письмо от супруги Галины.

Не распечатывая конверта, Святослав положил его в карман камуфляжа. Момент не подходящий для писем, начали собираться командиры рот. Вскоре на КНП весь командный состав батальона был в сборе. Майор Кувшинин расстелил на столе карту местности.

– Внимание на карту! Овалом обозначен дом, подлежащий захвату. Да вы все видели его, и не раз, а Боревичу с Телинским он уже все глаза промозолил.

– Да уж, постреляли по нему вволю, – ответил командир разведроты. – И из него по нам тоже.

– К штурму решено привлечь две штурмовые группы, по 20 человек каждая. Первая группа формируется из личного состава 7-й парашютно-десантной роты, под командованием заместителя командира роты и командира взвода. Капитану Кошереву определить, какой взвод войдет в штурмовую группу. Вторая формируется из личного состава 9-й парашютно-десантной роты, во главе с ротным и одним из взводных, на усмотрение ротного. Здание, которое предстоит штурмовать, имеет два подъезда, вот через них мы и осуществим прорыв в дом. Штурмовые группы действуют из расположений 7-й и разведывательной рот. Каждой группе придаются саперы со взрывными комплектами для подрыва возможных препятствий. По уточненным начальником штаба и капитаном Телинским разведданным, в доме сейчас находится до 20 боевиков, примерно по десять на подъезд. Они постоянно стреляют по нашим позициям, а это значит, что боеприпасами духи укомплектованы под завязку. Возможны потери с нашей стороны. Для того чтобы без задержки эвакуировать раненых с поля боя, силами всех рот создается специальная санитарно-эвакуационная группа. Командирам рот выделить личный состав для формирования эвакуационной группы по расчетам начальника штаба Кувшинина. За зданием 9-й роты выставить БТРД, для отправки раненых в парк имени Ленина. Порядок проведения штурма: по моей команде гранатометчики 7-й, 9-й и разведывательной рот должны провести по четыре выстрела на каждый этаж, далее огневое прикрытие действий штурмовых групп осуществляют бойцы 7-й и разведывательной рот. В светлое время суток усилить наблюдение за объектом штурма, вычислить огневые точки противника, уничтожению которых в ходе штурма уделить особое внимание, огонь же вести по каждому окну, из расчета один солдат на окно. Неважно, будут находиться там боевики или нет, но бить, подчеркиваю, по всем окнам. Как только штурмовые группы выйдут к подъездам, первая группа – к левому, вторая – к правому, огонь с первого этажа перенести на второй. Группы должны зайти в подъезды без стрельбы и уже на первом этаже открыть по всем помещениям, по всем углам слепой огонь. Отработав первый этаж, штурмовики выходят на второй, огонь поддержки переносится на третий – и так до последнего, пятого, этажа. На взятие каждого этажа отводится 10 минут. На каждом остаются по четыре бойца, по два из каждой группы. Захватив здание, штурмовым группам организовать оборону, так как вполне вероятно, что духи предпримут попытку отбить дом силами, сосредоточенными в центре, и наступать они будут, если конечно будут, в основном со стороны Департамента госбезопасности. Выдвижение на исходные позиции назначаю на 1.30 12 января. Начало штурма – ровно в 2 часа, по моему личному сигналу. Сигнал – три тройки. К 3 часам дом должен быть взят! Во время штурма я буду находиться в расположении 7-й парашютно-десантной роты. Вопросы ко мне?

– Какие могут быть вопросы! – ответил Боревич. – Выбьем духов из дома!

– У меня вопрос, – поднялся капитан Соколенко. – Наши действия, если духи получат поддержку со стороны «зеленки»?

– У тебя остаются на позициях два взвода, южнее размещены взводы 8-й роты и на КНП ставропольцы. К тому же командир артбатареи по первому же запросу накроет любой указанный нами квадрат, в том числе и северо-западный сектор; главное – не допустить прямого контакта штурмовых групп с вероятным противником.

– Я все понял! – кивнул Соколенко.

– Еще вопросы? – обратился Голубятников ко всем присутствующим. Ответом ему была тишина, прерываемая канонадой из центра города. – Вопросов нет! Сейчас выдвигаемся на плацдарм, я имею в виду себя и командиров рот. Пройдемся по местности, с позиций подразделений посмотрим на объект. Возможно, внесем в план кое-какие изменения. Товарищи офицеры, свободны!

Офицеры поднялись, заместители Голубятникова – подполковник Юрченков, майоры Лифанов и Жураев – остались на КНП, а комбат с Выдриным и ротными вышли в коридор и спустились во двор. Уточнение задачи на местности заняло около часа. Закончив работу, комбат и ротные вернулись на КНП. Еще раз уточнили состав штурмовых групп, эвакоподразделения, саперных подгрупп, после чего комбат разрешил бойцам отдохнуть. Отправив в расположение командиров рот, он, наконец, достал из кармана письмо от жены. Но и на этот раз его не смог прочитать. Сержант Выдрин передал, что комбата вызывает по связи командир сводного полка.

– Я – Аркан! – отозвался Голубятников.

– Я – Гранит! Как у тебя дела? Готовишься к предстоящей операции?

– Странный вопрос, товарищ полковник. Конечно, готовлюсь. Порядок и обеспечение штурма определены планом, командирам рот поставлена боевая задача, отработаны все варианты действий и по карте, и на местности. Озабоченность вызывает северо-западный сектор. Если…

– Мы провели дополнительную разведку сектора, – прервал комбата Бортнов. – Разведчики обнаружили три группы боевиков по пять человек, вооруженных автоматами. Заметь, гранатометов – огнеметов или снайперских винтовок у них не было. Две группы разведчики уничтожили; одна, используя рельеф и знание местности, отошла на север. Так что мы практически контролируем северо-западную «зеленку».

– А снайперы продолжают бить из нее.

– Ну уж извини, вести охоту за одиночными стрелками я не буду, да и они не пойдут на помощь духам в доме. У них своя специфика.

– Сейчас в «зеленке» не так много духов, но как стемнеет, все может измениться. Так уже было, и не раз.

– Ты прав, поэтому можешь в случае необходимости использовать одну из рот мотострелкового батальона, обеспечивающего «коридор». С комбатом мотострелков согласуешь сам. У меня все. Вопросы есть?

– Никак нет!

– Тогда до связи, Аркан!

– До связи, Гранит!

Не успел Голубятников отключить телефон, как «ТАИ-57» издал сигнал вызова.

– Да? – ответил Святослав.

– Это Иртыш!

– Приветствую доблестную пехоту!

– Взаимно! Как там мои у тебя, справляются?

– Справляются!

– Что-то давно не захаживал.

– Времени нет. Появится свободная минутка – обязательно зайду.

– Мне Бортнов звонил, приказал в случае необходимости поддержать тебя силами рот, обеспечивающих «коридор» между плацдармом и парком.

– Я в курсе. Думаю, этого не понадобится.

– Как знать? Но мы готовы помочь. Дай знак, и мои ребята сделают все, что надо.

– Спасибо!

Переговорив с командиром мотострелкового батальона, Голубятников вернулся к плану предстоящей операции, вновь и вновь прокручивая все возможные варианты развития событий во время ночного штурма.

Капитан Коренев закончил инструктаж первой штурмовой группы, в которую, кроме заместителя, старшего лейтенанта Илюхина, вошли командир 2-го взвода старший лейтенант Андрей Гротов и бойцы взвода Лихолетова – сержант Беденко, рядовые Артюшин, Шохин и Лепшин. Отпустив солдат на отдых, Гротов подошел к ротному:

– Юра! Разреши мотнуться в здание КНП?

– К Оксане? – улыбнулся капитан.

– Да!

– Мотнись, но прежде скажи: у тебя к ней что, чувства взыграли, или хочешь просто, по-походному отработать девочку?

– Да что вы с комбатом одну и ту же песню поете?! – возмутился Гротов. – Какой может быть военно-полевой роман? Нравится она мне, Юра, понимаешь, нравится.

– Неужели в Рязани девочек красивых мало?

– Много, но таких, как Оксана, нет.

– О! Ну тогда понятно, влюбился мой доблестный взводный.

– Я сам не знаю, влюбился или нет, откуда же тебе знать?

– Со стороны виднее… Иди, не теряй времени, ночью ты нужен будешь свеженьким, как огурец с грядки.

– Благодарю!

Гротов вышел из ближнего к позициям 9-й роты здания и бегом бросился к железной дороге. Где-то вдали, на фоне непрекращающейся канонады в центре города, щелкнул выстрел, и тут же справа от Гротова поднялся фонтан грязи от попадания пули.

– Сука, снайпер! – выругался на ходу Гротов. – Чуть не попал, козел! – И побежал дальше, не обратив внимания на слабый удар в вещмешок, висевший у него за спиной. За углом здания КНП остановился, отдышался и тут увидел приближающегося к нему прапорщика Белова.

– Ты что это зайцем, Андрюша, меж позиций мечешься? Не по мою ли душу?

– Нет, отдыхай!

– А чего ты такой злой?

– Я злой? Ты меня злым еще не видел. Ну ладно, ступай, куда шел, раз я тебе не нужен. – И прапорщик повернулся, собираясь идти дальше, но Гротов остановил его:

– Погоди, Витя! У тебя мыло нормальное есть? Или шампунь?

– Откуда у меня шампунь? И что ты подразумеваешь под нормальным мылом?

– То, что нам выдают, для нас сойдет, а мне надо для женщины.

– Какой такой женщины? – удивился прапорщик.

– Молодой и красивой.

– И где ж ты нашел здесь такую? Уж не в подвале ли?

– В подвале. Так есть или нет?

– Да ты, никак, на свиданку приперся, – хитро прищурился прапорщик. – Ну, Андрюша, ну, орел! А мыло найдем, даже цветы организуем.

– Цветы?! Сейчас, зимой? Откуда?

– Ну, не букет шикарных роз, конечно, а вот какой-то цветок в горшке у меня имеется, наши девчата еще в полку принесли. Красивые цветы, красные; правда, стебель короткий.

– Плевать! Давай этот цветок и мыло сюда! Да побыстрей, Витя! Я с тобой потом рассчитаюсь. Ты знаешь, за мной не заржавеет.

– Знаю… Тебе цветы в горшке принести?

– В тазике, Витя.

– Понял. Жди, скоро буду.

Белов ушел и буквально через несколько минут вернулся, протягивая Гротову небольшой пакет и букетик миниатюрных алых цветов.

– Держи цветы, в пакете – мыло, фруктовое. Лучшего, увы, нет!

– Пойдет, спасибо! С меня литр в Рязани.

– Тебе того же. Не хворай.

Прапорщик, улыбаясь, ушел в сторону полевых кухонь, а Гротов побежал ко второму подъезду, стараясь держаться ближе к стене. Чертовы снайперы могли проявиться откуда угодно и в любой момент. У входа его встретил наряд охранения ставропольской роты. Бойцы узнали его и без вопросов пропустили внутрь, с некоторым удивлением отметив, что офицер пошел не наверх, а вниз, в подвал. Первым, кого он увидел, был бывший учитель и старший Викторов.

– Здравствуйте, Илья Владимирович, как тут у вас? – поздоровался Гротов.

– Здравствуйте, Андрей. Вы от командира батальона или…

– Или… – прервал его Гротов. – Позовете?

– Конечно. А вы в кладовку пройдите, там тепло, и присесть есть на что.

– Спасибо!

Гротов прошел в небольшую комнату без окон, ранее служившую кладовкой, присел на самодельную скамью, поставил вещевой мешок между ног, автомат к стене, пакет положил на лавку, а букетик цветов спрятал за спину. Через пару минут подошла Оксана, глаза ее светились радостью.

– Здравствуй, Андрюша! Я не ждала тебя сегодня.

– Привет, Оксана! Пришел, когда смог. Это тебе, – он протянул девушке букетик.

– Ой! Цветы! Какие красивые! Но где ты их взял, Андрей?

– Кто ищет, тот всегда найдет, – ответил смутившийся старлей.

– Ты знаешь, это первые цветы, которые мне подарили. Спасибо большое. – Оксана прижала крохотный букетик к лицу.

– Да не за что. Я тут тебе еще кое-что принес. – Гротов вытащил из-под ног вещмешок и тут увидел в нем дырку от пули. – Вот, черт! Попал-таки, урод.

– Ты о ком, Андрюш?

– Да так, ни о ком. Вот здесь, – он развязал мешок, – тушенка, консервы… Одна банка, правда, повреждена, но ерунда – пулю вытащить, и можно есть.

– Пулю? – Глаза девушки, и без того большие, совсем округлились. – В тебя стреляли?

– Ерунда. Снайпер пару раз выстрелил; угодил, козел, в мешок.

– Но он ведь мог убить тебя?!

– Оксана! Здесь духи стреляют в нас, мы в духов… Что ты хочешь, война, будь она проклята! А с другой стороны, не попади я сюда, тебя бы не встретил. Ты мне очень нравишься, и я постоянно думаю о тебе. На дне мешка теплое белье – офицерское, мужское и не по размеру, конечно, но ты надень, все теплее будет.

– Да я так укуталась, что повернуться трудно.

– Главное, чтобы тепло было.

– А у самого ворот открыт.

– Это чтобы тельняшку видно было. Десантник без тельняшки – не десантник. А нас духи боятся, и правильно делают. Так, с мешком все, потом разберешься с содержимым. – Старший лейтенант передал Оксане пакет. – Здесь мыло – не хозяйственное, туалетное; голову там помыть, умыться…

– Мне так приятно твое внимание, спасибо. – Оксана присела к нему поближе.

– Тебя в подвале не обижают? – поинтересовался Гротов.

– Нет, что ты! Здесь все как родственники, поддерживаем, помогаем, чем можем. Но без вас, конечно, не выжили бы.

– Мы же люди, а люди должны помогать друг другу. Войны когда-нибудь заканчиваются, а жизнь продолжается. Об этом и надо думать.

– Четно говоря, Андрей, – смущенно заговорила Оксана, – я даже не представляю, как буду жить после войны. Ведь я же одна; квартира если и осталась, то наверняка сильно повреждена… Да и как жить среди развалин, среди могил, в мертвом городе? Даже к дедушке в Симферополь не уехать. Не на чем и не на что. Боюсь я, Андрей, будущего.

– Тебе не надо ничего бояться, Оксана, – обнял Андрей девушку. – Будущее будет таким, каким мы сами его сделаем. Хочу спросить, ты бы… ты бы после войны согласилась поехать со мной в Рязань?

– В качестве кого? – густо покраснев, спросила Оксана.

– Ну, невесты, например.

– Ты ответил, даже не задумавшись, но мне кажется, ты просто меня жалеешь. Возможно, я симпатична тебе – как, впрочем, и ты мне. Но ведь это не любовь, а без любви люди не могут жить вместе. Разве я не права?

– Права, но я действительно тебя люблю. Сразу полюбил, как только увидел. Оказывается бывает любовь с первого взгляда. Ты не веришь мне?

– Не знаю. Но очень хочется верить.

– Так поедешь со мной?

– Да, – тихо проговорила девушка, – поеду, если, конечно, не изменишь своего решения. До окончания войны далеко, это все понимают. А вот скоро, возможно, ваш батальон перебросят в другое место, и никто не знает, что с нами будет. Может, ты вообще обо мне забудешь…

– Не говори так! Я не смогу тебя забыть, – прервал девушку Гротов. – Да, нас могут перебросить в другое место, но куда бы я ни попал, после войны обязательно найду тебя и заберу с собой.

– Как же ты найдешь меня, Андрюша?

– Поговорю с командиром; он мужик правильный, с понятием, войдет в положение – и попробует тебя пристроить кем-нибудь, скажем, в ту же тыловую зону. А тылы всегда рядом с боевыми подразделениями. Так что и искать, по сути, не придется.

– Твой командир правда сможет устроить меня в какую-нибудь часть? Я согласна на любую работу.

– Правда. И я поговорю с ним об этом сегодня же, перед штурмом.

– Перед каким штурмом, Андрей? – напряглась Оксана.

– Вот черт, проговорился!

– Тебя куда-то посылают?

– Да ерунда, делов-то, оседлать дальний дом в квартале. Там и духов-то нет. Войдем, закрепимся, оборудуем позиции, и все.

– Но ты сказал о штурме! А штурм – это ведь бой?!

– У нас просто принято так говорить. Захват любого объекта означает штурм, даже если на объекте нет противника. Военная терминология. Не беспокойся, я завтра же утром приду к тебе.

– Вдруг так страшно стало, – крепко прижалась к Гротову Оксана. – Ведь ты меня обманываешь, не хочешь, чтобы я волновалась. Но сердце чувствует опасность.

– Ну что ты, Оксан! Это только стресс после всего пережитого, тут, хочешь не хочешь, везде будешь видеть опасность. Но это пройдет. Приедем вместе в Рязань, красивый, кстати, город, на первое время снимем квартиру, а там, глядишь, и служебную получим, а нет, так место в общежитии всегда найдется. Сыграем свадьбу, заживем нормальной жизнью, твое сердце и оттает.

– Ты сегодня столько неожиданного наговорил, что у меня голова кругом идет. – Ты не такой, как все!

– Могу считать сказанное ответным признанием?

– Да ну тебя! Я в полной растерянности, а ты давишь.

– Значит, могу! И не пререкайся со старшими. Так, и сколько у нас времени? 16.40, пора идти. Еще с комбатом надо поговорить.

Гротов и Оксана поднялись со скамейки.

– Так я пошел, Оксана?

– Поцелуй меня, Андрюш! – неожиданно попросила девушка.

Старший лейтенант прижал к себе тонкое хрупкое девичье тело, и губы их слились в жарком поцелуе.

– Ой, чуть не задохнулась, – проговорила Оксана, отрываясь от Андрея. – А хорошо-то как!

– Да! – Гротов попытался снова притянуть девушку к себе, но Оксана резко отстранилась:

– Нет! Не надо! Больше не надо. Тебе уже пора! Иди, Андрюш! Только прошу, сообщи, чем закончится твой разговор с подполковником – если он, конечно, состоится. Чем бы ни закончился, сообщи, я буду ждать.

Проводив Оксану, Гротов поднялся на второй этаж и вошел в помещение командно-наблюдательного пункта батальона. Там находились подполковник Голубятников, начальник штаба майор Кувшинин и сержант Выдрин.

– Гротов? – поднял глаза на вошедшего офицера Голубятников.

– Я, товарищ подполковник. Разрешите обратиться по личному вопросу?

– Во время подготовки боевой операции – и по личному вопросу?

– Так точно! Это очень важно, товарищ подполковник.

– Ну если важно, то обращайся.

– Разрешите наедине?

– Даже так? Ладно, отойдем в коридор.

Офицеры вышли из комнаты, и комбат поторопил Гротова:

– Ну что у тебя, только быстро.

– Вы знаете, что я встречаюсь с местной девушкой.

– Знаю, как знаю и то, что ты назначен офицером первой штурмовой группы, которой ночью предстоит брать четвертый дом ближайшего квартала.

– Так точно. Но с духами мы разберемся, а вот с девушкой?

– Что с девушкой?

– Понимаете, мы уйдем, а она останется одна среди всего этого бедлама. Жить негде и не на что; каждый может обидеть, изнасиловать, и защиты ей ждать не от кого. А я хочу потом забрать ее с собой.

– Понятно, – проговорил Голубятников. – Значит, как я понял, ты собираешься после войны увезти ее в Рязань? Жениться, создать семью?

– Так точно, – ответил Гротов.

– Все это хорошо, Андрей, вот только пристроить твою невесту я никак не смогу. Ты же прекрасно знаешь, что по приказу вышестоящего командования всех женщин, служивших в войсках и привлеченных к боевым действиям в Чечне, отправили на родину. А уж о местных и речи быть не может. Против приказа не попрешь.

– Так что же делать? – В голосе Гротова послышались ноты отчаяния. – Если ее оставить здесь, я просто не смогу ее потом найти.

– Ну, погоди в панику-то впадать. Дай подумать, чем можно помочь. – Думал Голубятников недолго. – А если использовать такой вариант? Отправить твою Оксану в Рязань, не дожидаясь окончания войны, а сейчас?

– Как это? – не понял Гротов.

– Ну-ка, пойдем-ка!

Офицеры вернулись в комнату, и Голубятников обратился к начальнику штаба:

– Сергей Станиславович, свяжись с полковником Левиным. У тебя с ним вроде нормальные отношения.

– Нормальные, – подтвердил Кувшинин.

– Вот и прекрасно! Свяжись с ним и скажи, что нам срочно требуется отправить в Рязань женщину.

– Он спросит, что за женщина и почему мы так заботимся о ней…

– Придумай что-нибудь: типа, помогала нам, ухаживала за ранеными, духи видели ее, пытались убить, специально устроили охоту за ней… В общем, что из-за нас жизнь ее подвергается смертельной опасности. Можешь добавить, что она сошлась с нашим офицером, сблизилась настолько, что забеременела. Офицер собирается на ней жениться. Спросит, что за офицер, вон на него укажи, – кивнул на Гротова Голубятников. – В общем, что-то в этом роде. Скажи, что это наша общая и моя отдельная просьба. Что в Рязани ее уже ждут в полку.

– Сомнительная затея!

– Согласен, но лучшего варианта нам не придумать, так что постарайся.

– Мне прямо сейчас связаться с начальником штаба полка?

– Да, а мы пока с Гротовым перекурим.

Разговор Кувшинина с Левиным занял не более пятнадцати минут. Передав трубку связисту, он повернулся к комбату и взводному и улыбнулся:

– Ну что? Вопрос, как ни странно, решился легко и быстро. Левин даже в подробности вдаваться не стал. В общем, так, завтра в 8.30 она со всеми пожитками должна быть на КП полка. Оттуда ее проводят до штаба дивизии, и далее в Моздок. Из Моздока послезавтра пойдет борт на Москву. Правда, в Москве кому-то придется встретить даму.

– Сама доберется, – сказал Голубятников. – Денег дадим, объясним, как ехать, да и летуны подскажут.

– А что она будет делать в Рязани? Там ведь ее никто не ждет.

– Пойдет в полк или ко мне домой, в зависимости от того, когда приедет в Рязань. Я Галине сопроводительное письмо напишу, она все устроит. В принципе и устраивать нечего, у нас поживет. Все Гале веселей будет, да и Оксана быстрее адаптируется. – Голубятников повернулся к Гротову: – Иди к невесте, передай, пусть к 8.00 будет готова убыть на КП полка. Отправим с провожатым. Через два, максимум три дня твоя суженая будет в Рязани. Понял?

– Так точно! Спасибо огромное, товарищ подполковник!

– Не за что. Ступай, предупреди ее и двигай в роту. И чтобы ночью действовать, как положено, понял?

– Так точно! Да теперь, теперь, товарищ подполковник, я один голыми руками духов порву!

– Ну, ну! Тоже мне, Рэмбо нашелся. При удачном раскладе, утром сам сможешь проводить свою Оксану. Свободен!

– Есть! – Гротов чуть ли не на крыльях полетел к подвалу.

Там его уже ждала Оксана.

– Ну что, Андрей? – встревоженно спросила она.

– Все отлично! Собирай самое необходимое, завтра тебя отправят в Моздок, а оттуда в Москву.

– В Москву? – удивилась девушка.

– Да! Оттуда доберешься до Рязани. Впрочем, тебе все объяснят, если я не смогу проводить.

– Но к кому я поеду в Рязань?

– Пока мы здесь, поживешь у жены комбата. Она тоже служит в нашем полку, хорошая женщина. Комбат ей письмо напишет, ты передашь и останешься у нее. Ну а как вернусь, решим, что делать дальше. В смысле, как будем обустраиваться.

– Но у меня нет денег, – смущенно проговорила Оксана и с тревогой посмотрела на Гротова.

– Все учтено. – Старший лейтенант достал бумажник и вытащил из него всю наличность. – Здесь хватит и на билет до Рязани, – из Моздока ты полетишь военным бортом, значит, бесплатно, – и на первое время. Ребята еще соберут, и здесь, и там. Так что нищенствовать не будешь.

– Все так неожиданно! Может, мне лучше в вашем тылу остаться?

– Этот вариант не пройдет, так что придется лететь в Рязань; конечно, если ты согласна.

– Я согласна, Андрюша, но мне страшно…

– А ты сборами займись, все страхи и улетучатся! Ну, мне пора, надо выспаться.

– Береги себя, Андрей!

– Конечно, Оксана, ведь теперь у меня есть ты! – Поцеловав девушку, Гротов вышел во двор и, обогнув здание КНП, побежал к расположению своей роты.

В 23.00 заместитель командира батальона по воспитательной работе майор Холодов поднял отдыхавший личный состав штурмовых групп. Ужинать не стали – знали, если пуля попадет в живот, то лучше в пустой, больше шансов выжить. Поднял бойцов Холодов поочередно, зайдя сначала в 9-ю роту, затем в 7-ю. Час отвел бойцам привести себя в порядок, собраться. После полуночи в дом разведчиков ушла эвакуационная группа – десять человек с двумя носилками. К штурмовым группам подошли саперы со взрывными комплектами. Бойцы экипировались, вооружились, и командиры провели последний инструктаж.

Командир батальона перешел с КНП на позиции 7-й роты, откуда было проще руководить боевой операцией. Сопровождал комбата связист Выдрин с радиостанцией «Р-159». На первом этаже дома, удерживаемого десантниками 7-й роты, разместилась первая штурмовая группа, заместитель командира роты разрешил солдатам перекурить, и сержант Беденко, рядовые Артюшин, Шохин и Лепшин оказались вместе. После штурма им предстояло занять позиции обороны на втором этаже.

– Паша, а сколько духов в нашем подъезде? – обратился Артюшин к Беденко.

– Около десяти.

– Это не ответ. Нам нужно знать точно.

– Точно даже комбат не знает.

– А ты должен знать!

– Это еще почему? – поинтересовался Беденко.

– Потому, что ты наш непосредственный командир и отвечаешь за наши жизни.

– Тебе, Миша, заняться нечем?

– А тебе есть чем? Сидим, курим, ждем приказа.

– Вот и сидите, чего разбазарились? Лучше пулемет лишний раз проверь, чтобы не подвел.

– Ты за мой «ПКМ» не волнуйся, Паша, работает, как импортная швейная машина. Ты лучше вот что скажи, где в наступлении сам будешь находиться? Впереди, как настоящий командир, или сзади?

– Да какая тебе разница? Все вместе в подъезд войдем.

– Вместе – понятие относительное; кому-то все одно придется быть первым. Вот и интересуюсь: ты пойдешь вслед за офицерами или тылы будешь прикрывать?

С появлением Гротова разговор прервался.

– Вы чего разговорились, бойцы? – поинтересовался старлей.

– Да так, обсуждаем предстоящий штурм, – ответил Артюшин, – и место в нем нашего сержанта.

– Больше не о чем поговорить?

– А о чем еще?

– Значит, повторяю для особо одаренных: в подъезд врываемся двумя колоннами, практически одновременно и синхронно со второй штурмовой группой. Дальше – по плану. Что непонятно?

– Все понятно, товарищ старший лейтенант, – ответил Шохин.

– Вы тут не расслабляйтесь, сигнал на штурм может поступить в любую минуту. А данные по духам в доме и конкретно в нашем подъезде постоянно уточняются. Сейчас в здании около двадцати боевиков.

– Понятно! Мы готовы, товарищ старший лейтенант.

– Вот и прекрасно. Письма домой давно писали?

– Вчера, – ответил Артюшин.

– Врешь, поди?

– Клянусь!

– Смотри, проверю! – И Гротов прошел в соседнюю комнату.

– Ты давно писал своим? – взглянул на Шохина Артюшин.

– Еще в Моздоке, а ты?

– А я после взятия плацдарма. Как думаешь, Грот проверит?

– Вряд ли! Возьмем дом, не до этого будет. А и проверит, что из того? Накажет? Перед тем как представления на награды писать?

– За дом не наградят.

– Наградят! Выдрин говорил, если проведем штурм успешно, всех бойцов штурмующих групп представят к наградам.

– Ну если Выдрин… Он постоянно с комбатом, все знает!

– Вот и я о том же. Приедешь в Рязань весь в крестах, подружка твоя обалдеет. А может, еще и Героя получишь!

В 1.20 на позиции ведения огня по окнам дома были выведены гранатометчики и стрелки двух взводов 7-й, двух взводов 9-й и разведывательной рот. Спустя двадцать минут к выходам из домов офицеры подвели штурмовые группы, о чем было доложено командиру батальона.

Голубятников, приняв доклад о готовности к штурму, ровно в 2.00 12 января отдал по радиостанции приказ:

– Внимание всем! Гранатометчики по объекту штурма – огонь!

Из трех зданий к четвертой пятиэтажке метнулись молнии. Выстрелы ложились прямо в проемы окон и разрывались внутри комнат. Дом содрогнулся. Первый залп накрыл первый этаж, второй, третий – и так до пятого этажа. Одновременно огонь открыли стрелки рот, и били они, как и приказано, по распределенным между собой окнам. На каждого солдата – одно окно. Здание окуталось дымом, откуда-то из глубины дома донеслись вскрики. Обстрел дома застал боевиков врасплох; по замыслу, он должен был уничтожить подавляющее большинство духов, лишив остальных возможности оказать активное сопротивление. Убедившись, что огневой налет достиг цели, Голубятников бросил в эфир:

– Рыбак, Стрела-1. Я – Аркан! Сигнал – три тройки! Сигнал – три тройки! Сигнал – три тройки!

Получив сигнал на штурм, капитан Боревич и старший лейтенант Илюхин повели штурмовые группы к дымящемуся зданию. Первая группа ворвалась на первый этаж без проблем. Бойцы, разбежавшись, открыли слепой огонь по всем комнатам полуразрушенных квартир. Им никто не оказал сопротивления. Впрочем, десантники после обстрела не нашли и ни одного трупа – видимо, боевиков здесь и до штурма не было. А вот для бойцов Боревича, занимавших первый этаж, не так все гладко прошло. Двое духов, каким-то образом выживших после гранатометного обстрела, из дальней комнаты открыли ответный огонь и первой же очередью ранили одного из солдат. Пули перебили бойцу ногу, и он упал за стену, что спасло ему жизнь. Определив место, откуда велся огонь, капитан Боревич бросил туда гранату. Прогремел взрыв, и очереди смолкли. Ворвавшись в комнату, бойцы нашли два изуродованных осколками трупа молодых чеченцев. Старший лейтенант Гришин связался по рации с Телинским и запросил эвакогруппу для эвакуации раненого.

По истечении десяти минут, которых в обрез хватило на зачистку первого этажа, старший лейтенант Илюхин приказал перейти на второй; стрелки в это же время перенесли огонь на третий этаж. На этот раз сопротивление на втором этаже встретили обе штурмовые группы. Ворвавшись в одну из квартир, Артюшин вынужден был тут же упасть за укрытие – из соседней комнаты по ним ударил пулемет. Шохин выдернул из-за пояса гранату и метнул ее на выстрелы. Взрыв – и бойцы, перекатившись в проем, открыли слепой огонь по всей комнате. Отстреляв по магазину, стрельбу прекратили. И тут к окну метнулись две тени. Артюшин мгновенно отреагировал и выстрелил, но тени исчезли.

– Что это было, Толик? – удивленно повернулся он к Шохину.

– Духи в окно сиганули, вот что!

– Как же они выжили?

– А хрен их знает! Может прятались за чем-нибудь, что не взяли ни осколки, ни пули. Слушай, а мы че лежим? Дадим им, что ли, уйти?

– К окну! Быстро!

Подскочив к проему, бойцы успели увидеть убегавших боевиков. И не двух, а пятерых. Артюшин ударил по ним из пулемета и сумел двоих срезать, остальные словно растворились в темноте.

– Ты видишь духов? – спросил он у Шохина.

– Нет!

– Куда ж они могли деться? До «зеленки» еще метров тридцать.

– Наверное, в колодец какой-нибудь нырнули.

– Что, в один колодец, и сразу все трое?

– Миха, вон они, справа у забора! – вдруг закричал Шохин.

Артюшин тоже увидел боевиков, рванувших к забору, прилегающему к разрушенной усадьбе, перевел на них ствол пулемета, дал очередь, но та лишь вздыбила фонтаны пыли на верхушке забора, через который боевики успели перемахнуть.

– Суки! Козлы, ушли! – в сердцах выругался Артюшин.

– Брось их, теперь не достанем, надо идти дальше.

Из соседней комнаты неожиданно раздался одиночный выстрел, вскрик Лепшина:

– А! Тварь! – И следом прогремела автоматная очередь.

Шохин с Артюшиным бросились туда. У стены, недалеко от входа, сидел белый как мел Лепшин. Из-под бронежилета тонким ручейком текла кровь, расползаясь темным пятном. Артюшин повернулся к противоположной стене, где лежал убитый боевик славянской внешности с пистолетом в окровавленной руке. Артюшин всадил в него еще пять пуль, для верности, а Шохин нагнулся над раненым Лепшиным.

– Вова, куда тебя ранило?

– В пах, – проговорил рядовой. – Больно, сука!

– Потерпи, сейчас обезболим. – Он достал из кармана шприц-тюбик с промедолом, снял крышку со шприца и повернулся к Артюшину: – Сообщи Беденко, что требуется эвакуация.

– Ага! Сделаю! И ты побыстрей с Лепшиным; наши уже на площадку выходят, а роты перенесли огонь на третий этаж!

– Я же не могу Вовку бросить! Ты ступай, доложи о нем.

– Понял!

Шохин вколол промедол Лепшину, а тот с вопросом в глазах посмотрел на боевого товарища:

– Ну? Чего там? Месиво?

– Там полный порядок! Не волнуйся! – И Шохин отбросил пустой шприц-тюбик. – Ты полежи здесь, Вова, за тобой санитары придут, а я побегу. Наши начали захват третьего этажа.

– Давай! Не подставься, как я!

– Прорвемся!

Шохин выбежал на лестницу и уже у самого третьего этажа догнал штурмовую группу, действующую строго по определенному планом графику. А к дому пошла подгруппа из четырех санитаров с носилками, чтобы забрать Лепшина. На третьем этаже десантники уничтожили одного боевика. На четвертом и пятом бандитов не обнаружили. Ровно в 3.00 Боревич и Илюхин доложили, что дом захвачен. Голубятников приказал организовать оборону, разместив бойцов согласно расчету, по четыре человека на этаже. Раненых солдат доставили в БТРД, и тот двинулся к парку имени Ленина, а раненых заменили бойцы 7-й и 9-й роты. Затем комбат потребовал пересчитать уничтоженных боевиков. Оказалось, что в доме находятся 16 трупов, еще два – во дворе, а троим, по докладу сержанта Беденко, удалось уйти в сторону здания Департамента госбезопасности. Трупы сложили в отдельной комнате первого этажа, подобрали оружие, боеприпасы, средства связи, и Голубятников приказал доставить их на КНП. А в 5.00 он лично прибыл в захваченный дом, обошел все этажи обоих подъездов, распорядился проделать силами саперов проходы между ними, поговорил с офицерами, солдатами, и его порадовало, что последние были спокойны, словно не штурмовали только что опорный пункт противника, а смотрели кинофильм в полевом клубе. Личный состав вообще за последнее время преобразился. Теперь батальон мог выполнить любую поставленную задачу. В сопровождении неизменного сержанта Выдрина Голубятников около 6.00 и вернулся на КНП, и только сейчас смог прочитать письмо от жены. Перечитав его несколько раз, Святослав задумался и закурил.

– Докладывать о взятии объекта сейчас будешь или позже? – спросил у него подошедший Кувшинин.

– Сейчас, на КП ждут доклада. – И Голубятников повернулся к Выдрину: – Связь мне с командным пунктом сводного полка!

– Есть! – ответил сержант и вскоре доложил: – Кама на связи! – Это был позывной начальника штаба полка, полковника Левина.

– Кама! Я – Аркан, поставленная батальону задача выполнена.

– Очень хорошо! Наши потери?

– Двое раненых. Отправлены в парк.

– Боевиков?

– Восемнадцать человек, среди них четверо наемников. Троим удалось уйти.

– Понял! Гранит у комдива, как вернется, доложу о выполнении вами боевой задачи.

– С вами днем говорил мой начальник штаба.

– Это насчет девушки? – сразу догадался Левин.

– Так точно!

– С ней все, как и договаривались. К 8.30 присылайте на КНП. Кстати, документы у нее сохранились?

– Не знаю…

– Ладно, что-нибудь придумаем, если паспорт утерян. Присылайте вашу девочку, и я сегодня же отправлю ее в Моздок. Ну, и далее, по плану.

– Благодарю!

– Не за что! У тебя, Аркан, все?

– Пока – да.

– Напоминаю, в 10.00 совещание, прошу не опаздывать. Понимаю, бессонные сутки, но ничего, не впервой.

– Так точно! Буду! – Голубятников положил трубку, прошел к столу, присел на скамью и взглянул на начальника штаба. – Ты отдыхай, Серега!

– А ты?

– Мне письмо еще написать надо.

– Завтра будет время…

– Уверен? А я – нет! К тому же надо Галю о приезде девушки Гротова предупредить. Кстати, денег ей на дорогу собрали?

– Собрали немного.

– Хорошо, оставь их и ступай в комнату отдыха, я скоро тоже прилягу.

Кувшинин ушел, а Голубятников, отправив на отдых и связиста, достал обычную ученическую тетрадь, конверт, ручку, вырвал из тетради листок и написал:

«Здравствуй, родная моя Галя!

Получил твое письмо. Спасибо. Сразу же отвечаю. У нас здесь все по-прежнему…»

Он писал не прерываясь, слова сами ложились на бумагу. Полные нежности и любви слова. В конце письма Святослав предупредил жену о скором приезде девушки Гротова. Просить ни о чем не стал, знал: Галина и безо всяких просьб как родную примет эту бедную девочку, согреет ее теплом своей души.

Запечатав конверт, он решил, наконец, отдохнуть, но тут в помещение вошел Гротов.

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Андрей? Ну что ж, входи, коль пришел! А Боревич в курсе, что ты на КНП?

– Илюхин в курсе. Я хотел попросить, товарищ подполковник, разрешить лично проводить Оксану. Обстановка на плацдарме спокойная и утром вряд ли изменится.

– Вот именно, что вряд ли, – ответил Голубятников. – Никто не знает, что может произойти не только в ближайшие часы, а минуты, секунды – кроме духов, естественно. Пока спокойно, разрешаю тебе побыть до 8.00 с девушкой здесь; в 8.00 проводишь до поста 8-й роты, а потом до КП ее доведут ребята Кошерева. Тебе в 8.30 быть в подразделении. Отпустил бы, Андрей, да не могу. Ты насчет Оксаны не волнуйся, только подробно объясни ей, как с аэродрома на Казанский вокзал добраться и как билет до Рязани купить. Да, Левин спрашивал, у нее документы какие-нибудь остались?

– Так точно, – ответил Гротов, – паспорт, я сам видел.

– Это уже лучше! А то пришлось бы справки выписывать, а с ними куча проблем. Вот, – протянул Гротову деньги комбат, – возьми, собрали, сколько могли, отдай своей невесте. И вот еще, письмо, пусть отдаст в руки Галины. Там о ней я написал, все что надо.

– Спасибо, товарищ подполковник!

– Не за что! Но смотри, если потом не женишься – добьюсь твоего увольнения к чертовой матери, понял?

– Так точно, товарищ подполковник, – улыбаясь, ответил Гротов, – понял.

– И последнее: смотри, чтобы Оксану не вышла толпа беженцев провожать. Не хватало еще, чтобы снайперы мирных жителей постреляли.

– Так точно! Прослежу за всем.

– Свободен!

Гротов ушел. Вот теперь комбат мог позволить себе пару часов отдыха.