Глава 4
Подумав о своих затерявшихся в городе подчиненных, Голубятников решил пойти спать. Боевики с вечера проводят перегруппировку, значит, с утра ударят. А посему следовало выспаться, сил набраться. Он прошел в комнату отдыха. С улицы доносились одиночные выстрелы: вновь начали свою кровавую работу снайперы. К ним в батальоне уже привыкли – если можно привыкнуть к тому, что жизнь твоя ежеминутно подвергается смертельной опасности. Комбат прилег на спальник. Буржуйка нагрела комнату, можно раздеться. Уснул Святослав мгновенно. И приснился ему сон. Мирный сон. Поле, усыпанное цветами, мягкая трава, теплая, безветренная погода. Приветливое солнце в ореоле огромных белоснежных облаков, невдалеке сосновый лес. Он стоит, подняв руки к солнцу; рядом супруга, собирающая цветы. Стрекот кузнечиков. На душе спокойно, радостно. Подбегает Галина, восторженно кричит:
«Как хорошо-то, Слава!..»
«Да! – отвечает он. – И почему мы раньше здесь не были?»
«Потому, что такое существует только во сне», – улыбается Галя.
«В каком сне, родная? Разве мы спим?»
«Да! Хороший сон, правда?»
И убегает к речушке, что прячется в неглубоком овраге. Святослав смотрит вокруг. Нет, это не сон, это не может быть сном. Он бежит за женой. Она пускает по воде венок:
«Смотри, если венок прибьется к правому берегу, у нас родится дочь, если к левому, то сын».
«А если уплывет?» – спрашивает он.
«Нет! Он обязательно куда-нибудь прибьется».
Течение медленно несет венок и наконец прибивает его к правому берегу.
«Дочь, Слава, у нас будет дочь!» – кричит Галина.
И, сбросив легкое платье, бросается в воду. Речушка небольшая, но глубокая. Галя плывет за венком. Святослав тоже снимает рубашку, джинсы. Играющая бликами солнца вода тянет к себе. Он подходит к воде. И вдруг гремит гром. Неожиданный, сильный. Святослав смотрит на небо, оно вдруг быстро затягивается свинцовыми тучами. Молния бьет в одинокую березу у леса. Дерево загорается. Святослав смотрит на речушку – и не видит Галины. Откуда-то появляется – почему-то в зимнем обмундировании – связист батальона сержант Выдрин. Форма грязная, лицо уставшее. Он кричит:
«Товарищ подполковник! Батальон атакован духами!»
Какой батальон, если роты в гарнизоне? Какие духи, война в Афгане закончилась!.. Вновь грохот грома. Выдрин хватает Голубятникова за плечо:
– Товарищ подполковник!
– Ты, Выдрин, откуда здесь взялся?
– Как откуда? Я никуда не уходил.
– А где Галина?
– Ваша супруга? Дома, наверное, в Рязани.
– А…
И тут Голубятников пришел в себя:
– Что? Что ты сказал? Духи атакуют батальон?
– Так точно!
– Время!
– 23.20.
По соседству со своих спальных мест вскочили Юрченков, заместители. Голубятников, накинув куртку, приказал:
– Быстро всем на КНП.
Юрченков был старше Голубятникова по должности – начальник штаба полка, но батальоном командовал Святослав. И он в данной обстановке принимал решения. Старшие офицеры вошли на КНП. Голубятников приказал связисту:
– Сережа! Связь мне с ротами.
Отчетливо слышалась пулеметно-автоматная стрельба, разрывы гранат.
Первым ответил командир разведроты:
– Аркан! Я – Вьюга! Атакован несколькими группами общей численностью в 20–30 боевиков. Духи применяют переносные гранатометы. Атака поддерживается пулеметным огнем. Держимся.
– Держитесь!
Тут же на связь вышли командиры 7-й и 9-й парашютно-десантных рот. Их доклады были практически идентичны докладу капитана Телинского. Позиции десантников внезапно, без подготовки, были атакованы немалыми силами противника. Подразделения вступили в бой.
И только Стрельцов доложил, что в зоне ответственности 8-й роты ничего не происходит – несмотря на то, что наблюдателями замечено довольно оперативное движение неизвестных сил в северо-западном частном секторе. Голубятников приказал продолжать наблюдение за сектором и подготовиться к отражению атаки. Если духи пошли с севера, северо-востока и востока, то обязательно проявят себя и на северо-западном направлении. Комбат вызвал к себе командира приданной десантно-штурмовой роты капитана Уханина.
– Твои бойцы заняли позиции?
– Так точно!
– Хорошо! Твоя задача – держать здание КНП. Будь постоянно на связи!
– Так точно!
– Свободен!
Уханин вышел в коридор. Голубятников взглянул на связиста и хотел отдать распоряжение вызвать командира дивизии, как дом содрогнулся от сильных ударов. Начальник штаба, отслеживающий обстановку через окно, используя триплекс, снятый с боевой машины десанта, крикнул:
– Командир! Мы обстреляны из гранатометов. Стреляли из частного сектора. На нас прет группировка численностью… короче, солидная банда духов.
По стене прошла очередь. Пули, пробив защиту окна, ударили в комнату.
И тут же прошел доклад от Стрельцова:
– Командир! На объект выдвигается многочисленная группа боевиков, ведущая на ходу огонь по всем зданиям.
– Приказываю уничтожить противника! – крикнул в микрофон Голубятников.
Позиции 8-й роты взорвались ответным пулеметно-автоматным огнем. Командир приданной роты доложил, что боевики, используя укрытия, приближаются и что часть из них пошла на запад. Это было неожиданно. На запад – это к парку Ленина. Но там российские войска. И этого командование сепаратистов не знать не могло. Значит, бандиты решили обойти позиции батальона и ударить с фланга, так как тыл надежно прикрывают подразделения Псковской дивизии. Начальник штаба полка, заместители комбата и особист, разобрав оружие, разошлись по второму этажу и также вступили в бой.
Вскоре Голубятникову стало ясно: главная цель ночного штурма боевиков – КНП батальона. В штабе сепаратистов рассчитывали, что с уничтожением командования батальона роты потеряют управляемость, бойцы и офицеры будут деморализованы, и тогда второй волной удастся наконец сбить десантников с позиций и, если не уничтожить, заставить уйти с привокзальной площади. То, что не удалось сделать днем, бандиты решили осуществить ночью. И надо признать, удар боевиков оказался неожиданным. Но он не застал батальон врасплох.
На связь вышел командир артиллерийской батареи:
– Аркан! Я – Байкал!
– Я – Аркан! Слушаю! – ответил Голубятников.
– Вы атакованы?
– Да!
– Что делать мне?
– Ничего. Применять артиллерию мы не можем, так как находимся в прямом контакте с противником.
– Может, пройтись по их тылам? По частным секторам, восточному кварталу и району гостиницы?
– Не надо. Береги боеприпасы, они еще нам пригодятся.
– Вас понял! Батарея готова открыть огонь.
Не успел Голубятников передать гарнитуру радиостанции связисту, как Р-159 сработала сигналом вызова.
– Я – Аркан!
– Я – Питон! – На связь вышел командир дивизии. – Что у тебя происходит, Аркан?
– Плацдарм атакован боевиками. Духи ведут штурм по всем возможным направлениям. Роты вступили в бой.
– Почему сам не доложил об этом?
– Прояснял обстановку.
– Вас могут поддержать мои подразделения.
– Пока этого не требуется. Достаточно того, что они прикрывают тыл.
– Держи меня в курсе событий! До связи!
Отбросив гарнитуру, комбат схватил автомат, выбил из проема окна мешки с песком, выглянул наружу. Увидел трех боевиков, бежавших к зданию по улице мимо торца дома, обороняемого 9-й ротой. Прицелился, дал три короткие очереди. Боевики рухнули на землю. И тут же проем буквально вздыбился фонтанами от вражеских пуль. Вовремя комбат успел отпрыгнуть в сторону. Стряхнул с камуфляжа пыль. Проговорил, взглянув на связиста:
– Не хреново бьют, Сережа, да?
– Так точно, товарищ подполковник! Так и выстрел гранатомета сюда запустить могут. И сожгут нас вместе с радиостанцией.
– Уйди в комнату отдыха, – приказал Голубятников. – Из нее окно выходит во двор, туда духи не прорвутся.
– А вы?
– Я останусь здесь. Ты, главное, не потеряй станцию!
Проводив связиста в безопасное место, сохранив возможность держать связь с подразделениями и штабом дивизии, обеспечивая управление боем, Голубятников вновь выглянул в окно, но боевиков не увидел. Услышал интенсивную стрельбу в районе первого этажа. Видимо, боевикам удалось подойти вплотную к зданию и войти в «мертвую» для второго и третьего этажа зону. Комбат рванулся в коридор. Из соседних помещений старшие офицеры и бойцы второго взвода приданной роты продолжали вести огонь. Значит, они видели противника.
– Выдрин! – крикнул связисту Святослав.
– Я!
– Займи прежнее место!
– Есть!
Комбат заглянул в соседнее помещение. У одного из окон заместитель по вооружению майор Корсаров перезаряжал автомат.
– Виктор! Как тут у вас дела?
– Нормально, командир! Хреново одно: ничего не видно. Цель определяешь по движению или вспышкам от выстрела.
– Много боевиков прорвалось к зданию?
– Нет! Большинство, а может, и все, отошли обратно в частный сектор.
В коридор вышел начальник штаба:
– Ну, вроде первую атаку отбили. Пойдут ли духи на повторный штурм?
– Хрен их знает. Ты вот что, Серега, пройди на КНП, будь на связи, я спущусь к Уханину.
– Понял. Выполняю!
Голубятников спустился на первый этаж, где расположился весь первый взвод приданной десантно-штурмовой роты и отделение второго взвода. Два отделения держали оборону на втором этаже вместе со связистом, подразделением охранения и старшими офицерами усиленного батальона. Командир роты встретил Голубятникова докладом:
– Товарищ подполковник, атака боевиков отбита!
– Как твои бойцы? – спросил комбат.
– В порядке! Меня беспокоит группа, что ушла на запад. Она в бой не вступила. И уйти далеко не могла.
– Считаешь, что ее могут использовать для удара во фланг?
– Если тыл прикрыт, то во фланг.
– Фланг прикрывает взвод 8-й роты.
– Это в соседнем ангаре?
– В ангаре и двух других зданиях.
– А если духи проведут атаку от водонапорной башни, между зданием и ангаром? Забросав позиции взвода гранатами или применив дым? Тогда они вполне могут зайти нам в тыл.
– Сколько примерно ушло на запад? – спросил Голубятников.
– Точно сказать невозможно, но если учесть, что их группы насчитывают по десять-пятнадцать рыл, то где-то около десятка, не меньше. А как вооружены духи, вам прекрасно известно.
– Известно!
Комбат взглянул на часы. Удивленно произнес:
– 23.40! Бой длился двадцать минут?
– Не больше. А роты до сих пор воюют. Там духи не отошли. Только у нас затишье.
К офицерам вышел лейтенант:
– Товарищ подполковник! Командир 1-го взвода 9-й роты лейтенант Смирнов!
– Очень приятно. Чего хотел? Обратиться к ротному? Обращайся!
– К кому обращаться, без разницы. Боевики в частном секторе проводят перегруппировку.
– Откуда известно?
– Ребята увидели в ночные прицелы снайперских винтовок. Духи формируют две группы: одну – ближе к улице, вторую – напротив нашего здания. В каждой группе около десяти человек. И у каждого, почти у каждого, – «Мухи». Откуда они только берут гранатометы? Или их им подбрасывают из тыла?
– Что еще, Смирнов? – спросил Уханин.
– Ничего.
– О банде, что ушла на запад, ничего сказать не можешь?
– Нет, тех не видать. Ребята смотрели и на запад, но обзор закрывает водонапорная башня. Рвануть бы ее…
– Это не тебе решать. Возвращайся к подчиненным и будь готов к отражению очередной атаки.
– Есть!
Взводный удалился. Голубятников спросил:
– Лейтенант только что из училища?
– Да нет, второй год служит. Толковый офицер.
– Это хорошо! Ты прикажи своим людям отойти от окон да укрыться в коридоре, но так, чтобы могли мгновенно выйти на огневые позиции.
– Думаете, духи сначала проведут гранатометный обстрел?
– Не думаю – уверен. И бить они на этот раз будут не по всему зданию, а по первому этажу и соседним объектам. Им главное – ворваться сюда, занять первый этаж, заминировать его и под прикрытием затерявшейся, но находящейся где-то рядом группы отойти, активировав взрыватели зарядов. И взлетит на воздух КНП батальона. Все может развиваться и по другому сценарию, но надо перестраховаться. Хуже от этого не будет. У тебя станция где?
– Да тут рядом, в соседней комнате!
По радиостанции роты десантно-штурмовой бригады Голубятников вызвал исполняющего обязанности командира 8-й парашютно-десантной роты старшего лейтенанта Стрельцова:
– Стрелок! Я – Аркан!
– Я – Стрелок!
– Кто у тебя на правом фланге?
– Взвод Ратника.
– Передай ему, что с западного направления противник может осуществить прорыв в тыл здания КНП. И приказ: не допустить прорыва!
– Есть!
Переговорив со Стрельцовым, комбат повернулся к Уханину:
– Посади пару ребят в подъезды. По одному в каждый подъезд, но не на вход, а повыше.
– Понял вас!
– Ну, давай, я к себе!
Поднимаясь по лестнице, Голубятников вновь взглянул на часы. И чертыхнулся:
– Что ж это такое? Почему так медленно тянется время? То часы минутой пролетают, а сегодня минуты длятся часами…
Стрелки часов показывали 23.53.
Святослав только вошел на КНП, как из частного сектора залпом ударили гранатометы противника. И били они, как и предполагал комбат, по первому этажу здания бывшего Управления вокзалов. По зданию размещения командно-наблюдательного пункта батальона. Дом заполнился дымом.
Голубятников вызвал Уханина:
– Рубин! Я – Аркан!
– На связи!
– Что у тебя?
Ротный, откашлявшись, сказал:
– Содом и Гоморра, Аркан! «Мухи» духов разорвались в помещениях. Вы оказались правы.
– Потери есть?
– Один наблюдатель тяжело ранен. Вынесли в коридор.
– Тяжело, говоришь?
– Не успел выскочить в коридор.
– Взводу занять прежние позиции!
– Уже заняли. Но огня не открываем. Пусть казбеки думают, что замочили нас.
– Правильно! Огонь по наступающим открывать только по моей команде.
На связь вышел командир 9-й роты:
– Аркан! Это Рыбак. Вижу группу духов, вышедших на окраину северо-западного сектора, ближнюю к моему дому.
– Численность группы?
– Рыл шесть-семь.
– Духи с гранатометами?
– Гранатометов у них нет – автоматы, пулемет. Могу открыть огонь.
– А у тебя что, обстановка успокоилась?
– Нет. Боевики бьют по нам из соседней пятиэтажки, во двор не выходят. Та же ситуация и у Байкала. Прямых атак духи не проводят.
– Ты держи свой объект, а с этими архарами есть кому разобраться!
– Понял! Отбой!
Начальник штаба, следивший за частным сектором через триплекс БМД, произнес:
– А вот и наши духи!
С криком «Аллах акбар» к зданию бывшего Управления вокзалов рванулась толпа около двадцати человек. Они бежали, растягиваясь в линию, ведя с ходу стрельбу по объекту.
– Командир, духи в двадцати метрах от нас! – крикнул Кувшинин. – Пятнадцать, достают гранаты!
Держа в руках микрофон радиостанции, Голубятников открытым текстом отдал приказ:
– Уханин! Огонь!
Бойцы взвода десантно-штурмовой роты выскочили из-за укрытий и открыли огонь по бандитам, уже готовым к тому, чтобы забросать окна первого этажа ручными гранатами. Раздались вопли боли и ужаса. Шеренга боевиков рухнула на землю. Кто-то успел выбросить дымовые шашки, и дым прикрыл боевиков от десантников. Но из завесы не полетели к зданию гранаты, не прозвучала ни одна очередь, ни один выстрел. Да и остаться в живых после ответного прицельного огня могли лишь несколько боевиков. Да и те наверняка ранены. И дым они применили, чтобы отползти обратно в частный сектор. Это подтвердил капитан Боревич, следивший за развитием атаки боевиков на командно-наблюдательном пункте.
Дымовую завесу начало быстро сносить на запад. Вскоре и Голубятников увидел, как четверо боевиков, отползая, тащат на себе своих раненых или погибших собратьев. Осмотр частного сектора через бинокль результатов не дал: комбат не увидел дополнительных сил дудаевцев. Однако это совершенно не означало, что в частном секторе их не было. Уханин доложил, что и вторая атака отбита. Спросил, что делать с отползающими боевиками.
– Пусть ползут в свои норы, – ответил Голубятников. – Мы не бандиты – достреливать раненых.
– А они, оклемавшись, вновь будут стрелять в нас.
– Ты что-то не понял, капитан? – повысил голос комбат.
– Я все понял. Огонь по отходящим духам не открывать.
– По раненым, капитан, по раненым!
– Так точно! По раненым огня не открывать. Приказ принял!
С уничтожением банды боевиков, атаковавшей здание КНП из частного сектора, прекратился и обстрел позиций остальных рот, о чем ротные доложили Голубятникову. Приняв доклады, Святослав взглянул на начальника штаба. Тот сказал:
– Похоже, на сегодня все, командир!
– А ушедшая на запад группа духов? Она так и не проявила себя.
– А смысл проявлять? Наверняка полевой командир этой группы видел, что и вторая атака отбита; возможно, понял, что мы получили подкрепление. Также не исключено, что ему передали приказ на отход. Обратно по окраине сектора он своих уродов не повел бы.
– Думаешь, эта группа отошла на север?
– Скорей всего.
– Возможно, отошла, а возможно, и нет…
На КНП вернулись и старшие офицеры, участвовавшие в бою вместе с бойцами приданной роты.
– Ну, вот, кажется, и все! – сказал подполковник Юрченков. – Где у нас трофейный коньяк?
– Коньяк-то на месте, – отозвался Голубятников, – и сухпай, и продукты, что в домах взяли. Но не дает мне покоя эта ушедшая на запад группа духов.
– И что, будем ждать, пока она проявит себя? А если ее перебросили на запад для поддержки завтрашнего штурма?
– И когда эта мутота закончится? – проговорил особист. – Сколько можно отбиваться от бандитов? Пора и в наступление переходить.
Святослав посмотрел на боевых товарищей:
– Для завтрашнего штурма непосредственно к нашим позициям боевую группу духи не бросили бы. У них в штабе не дураки сидят. Понимают, что мы можем уничтожить ее. И не можем, а точно уничтожим, тем более что сил и возможностей для этого у нас более чем достаточно. Следовательно, она должна как-то проявить себя. Причем сегодня же, в ближайшее время. И прекращение огня с других направлений не означает окончание штурма и отход боевиков. Если Дудаев бросил сюда силы, имеющие задачу за ночь измотать батальон, чтобы утром свежими бандами при поддержке танков нанести основной удар, то брошенные сюда духи покоя нам не дадут. Выдержат паузу, перегруппируются, возможно, получат подкрепление – и вновь пойдут на штурм. И одновременно проявит себя укрывшаяся где-то рядом группа. У нее может быть одна задача: уничтожить КНП в ходе ночных атак. Так что будем ждать. Коньяк никуда не денется, и выпить мы всегда успеем. А что насчет обороны, тут ты, Саша, – Голубятников взглянул на особиста, – совершенно прав! И войска перейдут в наступление, измотав в обороне силы дудаевцев.
– Да-а! – протянул зампотех батальона. – Ситуация. Духи изматывают нас, мы изматываем духов. И мы, и они – для того, чтобы перейти в наступление. Мне одно в этой заварухе непонятно: кто представляет регулярную армию со всей ее мощью – мы или бандиты Дудаева? Не слишком ли долго мы возимся с этими уродами? Или командование не в состоянии руководить войсками? Какая-то хрень получается. Наша дивизия здесь, Псковская – тоже, пехоты немерено, внутренних войск, – а Дудаев как сидел в Доме правительства, так и сидит в нем. И банды его – как контролировали центр города, так и продолжают контролировать. Что происходит? Кто мне на эти вопросы ответит?
– Президент, – усмехнулся особист. – Или министр обороны. Обратись к ним по команде – глядишь, и получишь ответы. И не только ответы…
Тишину ночи разорвали взрывы гранат и пулеметно-автоматные очереди. И тут же к командиру батальона обратился связист:
– Товарищ подполковник, вас Стрельцов срочно просит выйти на связь!
– Я – Аркан! – ответил Голубятников.
– Я – Стрелок! Только что со стороны водонапорной башни, применяя дымовые шашки, начала прорыв во двор здания КНП банда численностью до 15 боевиков. Взводу Абрамова удалось уничтожить лишь часть банды. Второму взводу отдан приказ на ликвидацию банды, но сделать это не позволяет дым. К тому же, по докладу Абрамова, боевики вооружены гранатометами. Даже их слепой огонь в состоянии нанести нам существенный ущерб. Разрешите выход во двор отделения первого взвода для проведения контратаки!
– Я – Аркан! Доклад принял. Выход отделению запрещаю. Третьему взводу обеспечить блокирование возможного прорыва банды в обратном направлении при поддержке второго взвода. До этого роте в бой не вступать! Как понял, Стрелок?
– Понял вас! Выполняю!
Голубятников переключился на Уханина:
– Рубин, встречай гостей! Прорыв банды боевиков с запада.
– Вас понял, Аркан!
Боевики преодолели сорок метров за считаные секунды. Потеряв при прорыве шестерых бандитов, чеченцы, ведя интенсивный огонь по всем видимым объектам, подошли вплотную к тыловой части здания. И здесь применили оставшиеся гранатометы, обстреляв подъезды. Двое бойцов Уханина, занимавшие позиции прикрытия входов в здание, получили ранения. Их места тут же заняли другие десантники. Забросав площадки перед входом ручными гранатами, боевики пошли на штурм здания – и попали под огонь солдат прикрытия. Четверо бандитов были уничтожены уже в самих подъездах, трое залегли у подножия дома.
– Аркан! Я – Стрелок! – вновь вызвал комбата Стрельцов. – Трое духов между подъездами у стены. Ребятам Уханина их не достать. Разрешите мне уничтожить этих казбеков!
– Хорошо! Приказываю уничтожить оставшихся боевиков.
– Командир! А если попытаться взять их живыми?
– И потерять своих людей? Духи лапы в гору не поднимут.
– Так я сам поведу группу захвата, аккуратно поведу! Прижмем козлов огнем с тыла, шевельнуться не дадим. Ну, а окажут сопротивление – завалим. Риск минимальный, а эффект может быть неплохой!
– Ты приказ получил?
– Так точно!
– Так действуй… по обстановке!
– Понял…
Стрельцов вызвал к себе сержанта Быкова, рядовых Дронина, Митина и Светлова.
– Так, ребятки, у здания КНП залегли трое духов. Вполне возможно, среди них и главарь прорвавшейся группы. Нам приказано их уничтожить. Но если получится, то хотя бы главаря или одного архара взять живым. Комбату нужны разведданные непосредственно от боевиков. Исходя из полученного приказа, я принял решение отработать духов малой группой, то есть с вами. Действуем следующим образом. Выходим из нашего здания через окна восточной стороны прямо на площадь – и тут же уходим к ангару, что с юго-запада. Оттуда открываем по духам предупредительный огонь, прижимая их к земле и одновременно сближаясь с ними. При возникновении малейшей угрозы со стороны боевиков валить их! Вопросы есть? Вопросов нет. Связист!
– Я, товарищ старший лейтенант! – донеслось из глубины здания.
– Предупреди взводы о нашем выходе. А то свои сдуру расстреляют!
– Понял! Когда выход?
– Через три минуты!
– Принял!
Группа захвата подошла к окну первого этажа командного пункта командира 8-й парашютно-десантной роты. Стрельцов выглянул наружу, но в дыму не увидел ничего происходящего. Дождавшись доклада связиста о том, что личный состав предупрежден о выходе группы, повернулся к подчиненным:
– Готовы?
– Так точно, товарищ старший лейтенант! – ответил сержант Быков.
– Ну, тогда за мной, десант!
Стрельцов выпрыгнул на улицу и бросился к ангару. За ним последовали сержант Быков, рядовые Дронин, Митин и Светлов. Боевики, залегшие у здания КНП батальона, выхода группы десантников из соседнего дома не заметили. Они лихорадочно искали выход из создавшегося положения. В любой момент их могли забросать гранатами сверху, а подыхать бандитам не хотелось. И больше всего – старшему группы, оставшемуся в живых. Он связался по импортной портативной рации с руководителем ночного штурма позиций десантников, запросил помощь. Полевой командир обещал помочь не ранее чем через десять минут. Как он собирался вытащить своих волков из капкана, в который они попали, главарь банды не думал. Он знал, что Вели слов на ветер не бросает. А значит, помощь придет. Откуда, как – совершенно не важно. У Вели много людей; по крайней мере так было перед ночным штурмом. Оставался и резерв. Как продержаться указанные десять минут? Русские могли начать действовать и через минуту, и через секунду. А может, они уверены, что уничтожили всю группу прорыва? Это было бы неплохо.
Но главарь банды ошибался. Со стороны ангара ударили автоматы, и главарю сразу стало ясно, что десантники бьют по останкам группы. Бьют прицельно, но не на поражение. Пули выбили фонтаны камня и земли непосредственно вокруг боевиков, хотя при желании десантники могли бы легко расстрелять бандитов. Боевики вжались в землю. А подразделение Стрельцова пошло в атаку, не прекращая огня. Один из боевиков вскинул автомат, приподнялся. И тут же очередь десантников отбросила его к стене. Главарь выругался. На него посмотрел последний из его подчиненных, спросил:
– Что будем делать?
– Бей неверных!
Бандит поднялся, и его уже в упор расстреляли бойцы группы захвата. Сам главарь, увидев офицера, направившего ему в голову ствол автомата, крикнул:
– Все! Не стреляй! Сдаюсь!
– А куда ж ты, сука бородатая, денешься? А ну поднялся!
Боевик встал.
– Кто ты? – спросил Стрельцов.
– Тот, кто вам нужен. Я командир группы прорыва.
– Вот как? Замечательно. Руки за голову и в подъезд – бегом марш!
Передав бандита бойцам капитана Уханина, Стрельцов приказал своим подчиненным:
– Уходим к себе, ребята! Бегом!
Но в это время со стороны восточного частного сектора и северо-восточного квартала вновь раздалась стрельба. А из трехэтажного здания, где размещался 2-й взвод роты Стрельцова, кто-то крикнул:
– Командир, духи!
Стрельцов среагировал на предупреждение мгновенно, хотя и не понимал, и тем более не видел, откуда исходит угроза. Откуда и каким образом могли здесь оказаться боевики? Он приказал бойцам залечь, организовав круговую оборону.
А боевики остались возле здания КНП после неудавшегося штурма. Они не отошли; притворившись мертвыми, дождались своего часа, когда пошла очередная атака на позиции батальона, а со стороны северо-западного частного сектора к пространству между двумя зданиями рванулась банда, командир которой получил приказ вытащить из капкана оставшихся в живых боевиков группы прорыва и уничтожения вражеского командно-наблюдательного пункта. «Ожив», они открыли огонь по окнам первого этажа, что не позволило взводу роты Уханина уничтожить всю банду. Пятерых из двенадцати боевиков десантники подстрелили; семеро, включая «ожившие трупы», прорвались во двор. Стрельцов увидел бандитов. До них было метров десять. Он дал короткую очередь. Двое боевиков упали; остальные, озверев и напрочь потеряв чувство страха (не исключено, что под действием наркотиков, которые употребляли в чеченских отрядах многие повстанцы, особенно наемники), бросились на позицию десантников. Занявшие круговую оборону сержант и трое рядовых открыть огонь по духам уже не успевали. И Стрельцов один был не в состоянии положить всю банду. Полоснув очередью по наступавшим, он отбросил автомат и выхватил десантный нож. Так же поступили и его подчиненные. Бандиты и десантники вступили в рукопашную схватку, за которой следили бойцы 8-й роты.
Стрельцов отбил удар первого, довольно крупного боевика. Отбил, выставив перед собой блок, нанес ему удар ногой в промежность и, как только тот отпустил руки, рубящим ударом ножа рассек горло. Отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под падающего духа. И оказался перед вторым бандитом, вооруженным пистолетом. В голове мелькнула мысль: все. Выстрел в голову – и Катенька получит похоронку. Почему-то в этот момент старший лейтенант подумал не о собственной гибели, а о супруге. Но боевик не выстрелил. Бросив пистолет, он схватился за живот: нож в бандита успел всадить Быков. Завалив боевика ударом ногой в грудь, Стрельцов быстро осмотрелся. В рукопашной сошлись по пять человек с каждой стороны. Двоих бандитов уложили, а где остальные? И что с Дрониным, Митиным, Светловым? А бойцы Стрельцова также уже закончили рукопашный бой. Дронин и Светлов вытирали об одежду убитых трупов десантные ножи. И только Митин продолжал схватку. Вернее, он добивал бандита, войдя в раж. Оседлав боевика, Митин исступленно наносил по его разбитой голове удар за ударом, крича:
– На, сука! На, тварь! На, козлина!
– Оттащи его! – приказал Быкову Стрельцов.
Дронин со Светловым с трудом оторвали Митина от изуродованного боевика:
– Хорош, Леха! Успокойся! Ты замочил его.
– Замочил?
Митин рванул на себя бушлат:
– Ну, где эти пидоры? Где суки позорные? Всех порву, б…! На куски порву!
Сержант влепил подчиненному пощечину:
– Чего разорался, герой? С ума спрыгнул?
Митин пришел в себя:
– А? Чего? А че бьешь-то?
– Успокойся!
Митин посмотрел на разбитую руку, на убитого боевика:
– Не хреново!
– К себе! Бегом! – приказал Стрельцов.
Бойцы штурмовой группы бросились к зданию командного пункта 8-й роты. Встретил связист исполняющего обязанности ротного:
– Товарищ старший лейтенант, вас комбат постоянно вызывает!
Стрельцов прошел к радиостанции:
– Аркан! Я – Стрелок!
– Ты что за бойню во дворе устроил, Стрелок?
– В рукопашной пришлось сойтись с духами.
– Как твои пацаны?
– Нормально! Митин еще не отошел, а так нормально.
– За пленного объявляю всем благодарность. Экземпляр попался ценный. Это все, продолжай командовать ротой.
– Есть!
Очередной штурм внезапно прекратился. Ротные доложили об отходе боевиков.
Голубятников прикурил сигарету, взглянул на начальника штаба:
– Ну что, Сергей Станиславович, на этом сегодня все? Или духи до утра будут нас доставать?
– А черт его знает, командир!
– Ты давай свяжись с ротными, уточни обстановку, потери, а я с пленным побеседую. Уханин доложил, что Стрельцов взял какого-то командира, чуть ли не полковника чеченского.
– Понял!
Святослав обернулся к штабному связисту:
– Выдрин! Пленного духа ко мне!
– Сначала надо бы комдиву доложить, – заметил подполковник Юрченков.
– Вот поговорим с чеченом – и доложим.
– Думаешь, он знает что-то важное?
– Для нас сейчас каждая мелочь важна!
Голубятникова поддержал майор Жураев:
– Комбат прав, Глеб Борисович! Сначала надо прояснить обстановку, насколько это возможно в наших условиях, затем докладывать.
– Хорошо! – согласился Юрченков. – Давайте проясним обстановку.
Уханин лично ввел на КНП пленного.
– Кто ты? – спросил у него Голубятников.
– Командир штурмовой группы.
– Фамилия, имя!
– Э-э, какая разница?.. Рустам меня зовут. Рустам Ганаев.
– Тоже бывший офицер Советской армии?
– Нет! Я полковник Вооруженных сил Ичкерии.
– Тогда рассказывай, полковник, кто руководит ночным штурмом наших позиций, кем принято решение о штурме, сколько сил задействовано в нем, какая задача стоит перед бандами и что нам еще ждать до утра.
– А я с кем разговариваю? – задал встречный вопрос чеченец.
– Тебе это знать необязательно. Скажу одно: с командованием подразделения, обороняющего привокзальный плацдарм.
Ганаев неожиданно усмехнулся:
– Какой смысл отвечать на вопросы тех, кто скоро отправится на небеса? Вы обречены. Наша армия громит ваши войска на всех направлениях. Еще несколько суток, и мы вышвырнем вас из Грозного. А потом, как побитых псов, и из Ичкерии. Но не все уйдут отсюда. Единицы. Так что лучше сдавайтесь. Я могу принять вашу сдачу в плен, гарантируя жизнь и в дальнейшем достойное содержание до освобождения.
– Чего?! – возмутился особист. – Ты чего, урод, гонишь? «Герычем» переширялся? Так я быстро приведу тебя в чувство…
Голубятников остановил Лифанова:
– Погоди, Александр Петрович, не марай руки об эту мразь. – Повернулся к пленному: – Так, значит, ты не видишь смысла отвечать на мои вопросы?
Чеченец презрительно сплюнул Святославу под ноги.
– Капитан! – приказал Уханину комбат. – Выведи эту тварь во двор и расстреляй к чертовой матери!
Чеченец вздрогнул:
– Э-э! Как это «расстреляй»? Я – пленный!
– Ты – бандит. Ну что медлишь, капитан?
Крупного телосложения Уханин схватил боевика за шиворот куртки:
– Идем, пленный! Добазарился, придурок!
– Подождите! – взвизгнул Ганаев. – Не надо расстрел! Я скажу! Скажу все, что знаю!
– Отпусти его, Дим! – усмехнулся Голубятников. – Подошел вплотную к пленному: – Запомни, урод, не мы, а вы обречены. И мы разнесем ваши банды в клочья. Российские войска ни из Чечни, ни из Грозного не уйдут. Это у Дудаева один путь – на небеса. А его стае – в лучшем случае в горы, где вас будут отстреливать, как бешеных шакалов! – Святослав резко повысил голос: – Ты понял меня, мразь?
– Понял, – сник чеченец.
Комбат оперся о стол:
– Вопросы заданы, жду ответов.
Полковник-самозванец заговорил быстро, заикаясь, но отвечал по существу заданных вопросов. Из них следовало, что Дудаев, взбешенный отказом командования войск, защищавших привокзальную площадь, от выполнения условий выдвинутого ультиматума, а еще более – провалом дневного штурма, потребовал сбить русских десантников с позиций обороны ночью. Для чего штаб сепаратистов сконцентрировал на направлении главного удара группировку численностью в полноценный пехотный батальон. Но замысел чеченцев вновь провалился. Боевики называют десантников шайтанами и боятся воевать с ними. Только угроза смерти позволяет бросать их в атаки. В завершение Ганаев сказал, что сегодня формирования дудаевцев штурмовать позиции десантников больше не будут, потому что на данный момент даже самым горячим головам в штабе Дудаева стало ясно: ночной штурм ничего, кроме значительных потерь, принести не может. Скорее всего, группы получат приказ на отход. Правда, это не означает отказ Дудаева от продолжения атак днем с применением боевой техники. На вопрос, сколько у боевиков танков, Ганаев ответить не смог. Он лишь пожал плечами:
– Не знаю. Было много. Где они сейчас, неизвестно.
Голубятников кивнул в сторону окна:
– Два недалеко отсюда догорают… Ладно, живи пока! – Повернулся к Уханину: – Под арест его. И смотри, головой отвечаешь за этого ублюдка! И за его здоровье тоже.
Уханин с пленным чеченцем удалились, а Р-159 сработала сигналом вызова. Сержант Выдрин доложил, обращаясь к Голубятникову:
– Товарищ подполковник, вас комдив вызывает на связь!
Юрченков присел за стол. Голубятников принял гарнитуру радиостанции:
– Питон! Я – Аркан!
Начальник штаба положил перед комбатом листок бумаги с данными о потерях и быстро сказал:
– Роты контролируют обстановку, духи отошли.
Голубятников кивнул.
– Аркан! Доложи обстановку! – приказал комдив.
Святослав взглянул на часы. И вновь удивился: стрелки показывали всего 0 часов 43 минуты.
– Докладываю! В 23.20 боевики неожиданно предприняли штурм плацдарма с трех направлений. Личный состав батальона отбил все атаки. Одна группа противника, имевшая цель уничтожение КНП батальона, прорвалась во внутренний двор. Бойцам 8-й роты пришлось вступить в рукопашную схватку, в результате которой бандгруппа была уничтожена, а ее главарь захвачен в плен. На настоящий момент боевики отошли. В ходе боев отличились приданные взводы Ставропольской роты. Усиление мы получили вовремя. Роты готовы к отражению последующих, вполне вероятных атак противника.
– Потери? – спросил генерал.
Голубятников взглянул на лист, переданный ему начальником штаба.
– Наши потери таковы: в приданной роте трое раненых, один тяжелый, у парашютно-десантных рот по одному раненому, один раненый во взводе связи. Разведрота потерь не понесла. Убитых в ходе ночных боев в батальоне нет.
– Неплохо! Совсем неплохо, – проговорил комдив. – Каковы потери противника?
– Трудно сказать, но они значительно превышают наши. Уточненные данные мы сможем предоставить в штаб только на рассвете.
– Хорошо! Необходимо организовать эвакуацию раненых и пленного в парк.
– Сделаем, как успокоится обстановка.
– Считай, она уже успокоилась; надолго ли, вопрос второй. Наши связисты перехватили переговоры чеченцев. Командующему штурмовых отрядов из штаба Дудаева отдан приказ отойти к Дому правительства, оставив в зоне ответственности батальона только снайперов. Ну, а к ним твоим парням не привыкать!
– Так точно, не привыкать… У меня к вам вопрос: сколько еще времени мы будем сидеть в обороне? Скоро наши позиции окажутся в руинах зданий, которые мы удерживаем на данный момент.
– Всему свое время, комбат! – ответил генерал. – Ты организуй отправку раненых и пленного в штаб ко мне. И объяви личному составу отдых. Как понял?
– Понял!
– Тогда до связи, Аркан!
– До связи, Питон!
Голубятников приказал вызвать всех ротных:
– Стрела-10, я – Аркан! Отход противника подтвержден штабом дивизии. Приказываю: возобновить на всех объектах несение караульной службы. Наблюдение за зоной ответственности вести постоянно и посменно, учитывая работу вражеских снайперов. Раненых переместить на КНП батальона. Остальному личному составу отдых. Как поняли меня?
– Вас поняли, выполняем, – по очереди ответили командиры рот.
Голубятников передал гарнитуру радиостанции Выдрину. Взглянул на заместителей, особиста и начальника штаба полка:
– Ну, а теперь можно и выпить, и перекусить.
– Да, без спиртного кусок тушенки в горло не полезет, – произнес Лифанов.
Заместитель по вооружению быстро расставил на столе кружки, майор Жураев разлил в них из канистры по двести граммов коньяку, Выдрин открыл пакеты сухого пайка. Офицеры выпили, закусили, закурили. Голубятников посмотрел на часы: 0.40. Подумал: как же долго длится этот вечер и начало ночи.
Он вспомнил о заместителе по воспитательной работе. Приказал Выдрину вызвать командира 9-й роты.
– Рыбак на связи! – отозвался капитан Боревич.
– Я – Аркан! Как там у тебя Холодов?
– Нормально!
– Как командует взводом?
– Отлично! Он и с ротой легко справится. Могу позвать на связь, сам расскажет.
– Не надо, пусть отдыхает. Ты там смотри береги замполита. Батальону без замполита никак нельзя.
– Это вы ему сами скажите. Холодов за спины солдат не прячется – напротив, личным примером показывает, как надо валить духов. Я предупреждал его, чтобы особо не высовывался, да толку…
– Ладно! Раненого отправил?
– Только что.
– Добро!
Поручив начальнику штаба организовать отправку раненых и пленного в штаб дивизии, Голубятников прошел в комнату отдыха, где уже разместились на отдых Юрченков, Лифанов и Корсаров. Прилег на спальник. Сон не шел, но командир батальона приказал себе спать, думая о супруге. Он вскоре уснул, но Галина в эту ночь ему не приснилась.
