Глава 10

Капитан Сомов повел оставшихся десантников на юго-запад, выдерживая курс на одинокое дерево. Пройдя двести метров, замполит 9-й роты сказал:

– Останки забора. Здесь мы впервые столкнулись с духами, и здесь же был ранен рядовой Лукрин. Дальше держали курс в том же юго-западном направлении, надеясь сразу выйти к парку Ленина. Дом чеченца недалеко отсюда, где-то в трехстах метрах.

– Так вперед! Веди, Сомов!

Вскоре замполит роты подал сигнал к остановке группы и указал на тускло светящееся окошко уцелевшего дома.

– Вон он, этот дом.

Юрченков приказал двум бойцам провести разведку участка. В результате выяснилось, что в здании есть только старик-чечен.

– Что он делает? – спросил разведчиков Сомов.

Сержант, руководивший разведкой, пожал плечами:

– Да ничего! Сидит за столом, о чем-то думает…

– Как и тогда. Тоже сидел за столом и о чем-то думал. – Сомов повернулся к Юрченкову: – Кто пойдет в дом, товарищ подполковник?

– Ты да я, да мы с тобой, и еще два бойца с носилками.

– Ясно!

Начальник штаба полка приказал пятерым бойцам занять позиции вокруг здания, взглянул на Сомова:

– Пошли, Женя! Первым войдешь ты, старик должен узнать тебя.

– Узнает!

Офицеры и солдаты с носилками подошли к дому. Дверь и на этот раз оказалась открытой. Юрченков и Сомов прошли в комнату. Старик, услышав шаги, поднял голову. Увидел Сомова:

– А! Это ты, капитан? Пришел-таки?

– Я же говорил, что вернусь за бойцом. Кстати, как он?

Старик вздохнул:

– Уже никак; два дня, как умер.

– Умер?

– Да… Я же предупреждал, что не смогу оказать медицинской помощи, а ему был нужен врач. Поздно вы пришли.

– Где он?

– На террасе. Там холодно, туда я его и отнес.

– На террасу, тщательно осмотреть труп Лукрина, – приказал солдатам Юрченков. – Он был ранен в живот, других повреждений на теле у него быть не должно. Раздеть и осмотреть. Мне надо знать, действительно ли Лукрин умер от ранения или ему помогли… Вперед!

Солдаты вышли из комнаты.

– Вы мне не верите, – сказал старик. – Почему люди перестали верить друг другу?

– Потому что война! – ответил Юрченков.

– На войну списать можно все… Ваш солдат сильно мучился, но терпел. Вел себя достойно. За день до смерти ему как бы лучше стало. Я сделал перевязку. Он просил пить, но ему нельзя было давать воду. Смочил губы.

– Он говорил о чем-нибудь? – спросил Сомов.

– Нет. По большей мере стонал. А вот перед самой смертью что-то выкрикнул. Я подошел к нему. А он уже, теряя сознание, звал мать. Тихо, жалобно. А потом умер. Вот так! Может быть, где-то вот так умирают и мои сыновья…

– У деда сыновья служат у Дудаева, – объяснил Юрченкову Сомов.

– И ты здесь оставил Лукрина?

– А где еще мне было его оставить?

– Ладно, что теперь об этом…

В комнату вошел один из отправленных на террасу бойцов, доложил:

– Товарищ подполковник, осмотрели тело. Кроме забинтованной раны живота, ни одной царапины не обнаружили. Лукрин умер от ранения.

– Так категорично? Ты что, медик?

– Ну, не совсем, но санитаром в поселковой больнице работал. Хотел в медицинский институт поступать – не получилось. Разных больных видел. И трупы в морге помогал обмывать. Всего насмотрелся. Ранение Лукрин получил смертельное. Удивительно, что сразу не умер.

– Значит, говоришь, от ранения?

– Так точно! Уверен, это и врач наш подтвердит.

– Ладно, одевайте его – и на носилки. Выход из дома по моей команде.

– Есть!

Отправив солдата, Юрченков повернулся к чеченцу:

– О сыновьях беспокоишься?

– Родная кровь.

– Слышал, они у Дудаева?

– Да.

– Тогда вполне возможно, что ты их больше не увидишь.

– Что вам еще от меня надо? – вздохнул старик. – Возьмете с собой до выяснения причин смерти солдата?

– Нет, не возьмем… Несладко тебе тут одному?

– А кому сейчас сладко?.. Когда это безумие закончится?

– Скоро.

Боец доложил, что они с напарником готовы вынести тело погибшего товарища. Юрченков взглянул на чеченца:

– Ладно, старик, пойдем мы. А за бойца… спасибо. Спасибо за то, что не отказался приютить.

– Ступайте. И прекратите войну!

– А вот это уже не от нас зависит. Прощай!

Офицеры, а также солдаты с носилками вышли из дома. К ним присоединились остальные бойцы группы поиска и эвакуации.

– Следуем колонной в обратном направлении, – приказал начальник штаба полка. – Внимание флангам и тылу! Вперед!

Десантники отошли от дома чеченца на какие-то тридцать метров, как перед идущим впереди Сомовым внезапно выросла фигура человека в черном обмундировании. Капитан, действуя инстинктивно, тут же нанес удар свободной рукой в челюсть человека в черном, приказав:

– Всем на землю! Духи!

Упавший тоже крикнул:

– Назад! Духи!

Рухнувший на снег Сомов выкрикнул:

– Стойте! Не стрелять! Кто вы?

Из ближнего куста донесся встречный вопрос:

– А вы кто?

– Свои!

– Свои своим рознь! Или отвечайте, или мы открываем огонь!

– Приготовиться к обороне, – отдал приказ Юрченков.

Сомов бросился к сбитому им человеку, приставив ствол автомата к его голове.

– Я спросил, кто вы?

– Раскрой зенки, десантура! Форму не видишь?

– Морпехи?

Лежавший под прицелом Сомова человек крикнул:

– Отставить! Мы нарвались на наш десант. – И рыкнул на капитана: – Да убери ты ствол!

Капитан отставил автомат в сторону. Лежавший поднялся. Сомов увидел на его погонах звезды майора. Тот потер челюсть.

– А неплохо ты врезал. Если бы не увернулся, то полетела бы челюсть к чертям собачьим…

К майору подошли два бойца в форме морской пехоты, к Сомову – Юрченков и один из бойцов. Начальник штаба полка представился, спросил у майора:

– Откуда вы взялись?

– Издалека! Извини, подполковник, но я представиться не могу, не имею права.

– Разведка?

– Что-то вроде этого.

– Понятно. Но серьезно, откуда вы, морпехи, тут нарисовались?

– Серьезно, не серьезно, а нарисовались – не сотрешь. Сами-то что в «зеленке» делали?

– Бойца раненого после боя здесь недалеко у чечена одного оставляли, сегодня пришли забрать.

– Живой солдат-то?

– Нет, скончался. Ранение в живот.

– Контрактник?

– Срочник. А какая разница?

– Тоже верно. Жаль пацана… Значит, выносите тело? Это правильно, это по-нашему. Потери в ходе боев большие понесли?

– Нет! Сейчас к Белому дому направляетесь?

– Я этого не говорил. Скажу другое: хватит обороняться, пора давить этих гадов.

– Согласен. Нам по пути?

– Может, и по пути, но мы пойдем своей дорогой.

– Ваше право.

– Больше в «зеленке» ваших групп нет? А то не хотелось бы от своих пулю получить.

– Наших нет, а ваших?

– И наших нет…

– Что ж, тогда расходимся?

– Расходимся. А ведь только что, подполковник, мы могли друг дружку влегкую перестрелять. Вот бы радости боевикам доставили!..

– Им сейчас не до веселья. А положить, конечно, могли, но не положили, и это главное!

– Точно! Давай, подполковник, уводи свою десантуру. Мы пойдем после вас!

– Без проблем.

Юрченков отдал команду, и десантники продолжили путь. Возобновила движение и разведгруппа морской пехоты. И шла она в том же, что и десантники, северо-восточном направлении, на некотором удалении. Морпехи шли к центру города, к Белому дому Грозного.

Группа десантников вышла к участку укрытия БМД в 2.47. Боевая машина десанта вышла из укрытия, тело рядового Лукрина положили в десантный отсек, Юрченков и трое солдат запрыгнули на броню, остальных Сомов повел вперед пешком. В 3.10 группа поиска подошла к позициям 7-й парашютно-десантной роты и под прикрытием бойцов капитана Кошерева прошла к зданию КНП батальона. Сомов и механик-водитель остались в машине, остальные бойцы ушли в подразделение, их сменили солдаты капитана Уханина. Впрочем, они укрылись в подъезде, попав под обстрел снайперов, бивших с водонапорной башни. Боевики даже попытались провести гранатометную атаку, но узкие окна-бойницы башни не позволяли гранатометчику прицельно выстрелить. Граната прошла мимо БМД и ударила в угол брони командно-штабной машины «Сорока», не выведя машину из строя и оставив только след в виде небольшого отверстия. Из гранатометов боевикам было стрелять неудобно.

Юрченков поднялся на КНП. Его ждал Голубятников.

– Ну, и как рейд? – спросил он.

– БМД, как сам, наверное, видел, вернулась в полной исправности. Лукрина нашли, привезли. Мертвого. Умер.

– Умер?

– Да. Мы осмотрели тело, никаких следов насилия не обнаружили. Своей смертью умер Лукрин, рана оказалась смертельной.

На связь вышел командир приданной десантно-штурмовой роты капитан Уханин и сообщил о выстреле снайперов с башни из гранатомета.

– Последствия? – спросил Голубятников.

– Вашу «Сороку» царапнули, БМД не задели. Из РПГ с башни духам стрелять прицельно сложно.

– Понятно! – Комбат повернулся к бодрствующему вместе с ним начальнику штаба батальона: – Сергей! Передай приказ: «Сороку» и БМД в укрытия! Тело Лукрина передать в медпункт. После чего всем отдых!

– По башне работать будем? – спросил Кувшинин.

– Обязательно, но завтра. Все завтра. Точнее, сегодня, но позже.

– Если духи не предпримут попытки очередного ночного штурма…

– Вряд ли!

И действительно, остаток ночи прошел спокойно, если не считать ставшего обыденным снайперского обстрела позиций батальона.

Подполковник Голубятников находился на КНП, когда в центре города загрохотали взрывы, слившиеся в практически единый грохот, содрогавший и землю, и здания плацдарма. Комбат прильнул к триплексу, через который мог видеть и площадь, и кварталы, и «зеленку», и часть улиц, уходивших к центру Грозного. Видел он и Белый дом – здание, где находился штаб руководства непризнанной Ичкерии, так называемый Дом Дудаева. Точнее, верхние этажи, покрывшиеся грибами разрывов. По Белому дому велась массированная артподготовка. Разрывы мощных снарядов поднимали столбы огня и дыма. Артиллерия била и по административным зданиям, и по всей прилегающей к ним территории. Комбат перевел триплекс левее, на улицу, где десантники подбили вражеский танк, и увидел российскую технику: танки, БМП, бронетранспортеры. Войска медленно, но неудержимо продвигались к Белому дому. Неожиданно один из танков резко встал, окутавшись дымом. Боевики не собирались сдаваться, и им удалось подбить российский танк.

Подошедший к комбату начальник штаба оценил обстановку:

– Похоже, командир, наши пошли на штурм.

– Да, Серега, это штурм. – Голубятников поднялся. – Духи один наш танк подбили – как раз там, где до этого барражировала чеченская «коробка».

– Огрызаются, суки!

– Да, представляю, что сейчас творится в Белом доме… Артиллерия плотно взяла его в оборот. Накрыла она и площадь «Минутка», кинотеатр развалила, рушит административные здания. И пехота подползает. Надо бы уточнить обстановку. – Голубятников повернулся к сержанту Выдрину: – Сергей! Связь с комдивом, срочно!

– Есть!.. Питон на связи, товарищ подполковник.

Голубятников подошел к радиостанции:

– Питон! Я – Аркан!

– Слушаю тебя, Аркан!

– Вы можете сказать, что происходит?

– Конечно! Началось общее наступление на Грозный!

– Понял. Моя задача?

– Задача остается прежней: оборона плацдарма. Где-то к 20.00 к тебе выйдет батальон 51-го парашютно-десантного полка. Встреть батальон, а в дальнейшем поддержи захват батальоном второго квартала. Отработай с комбатом туляков все вопросы взаимодействия и обеспечения расширения плацдарма.

– Это хорошая новость! Сделаем!

Голубятников передал связисту гарнитуру, посмотрел на Кувшинина, улыбнулся:

– Вечером на плацдарм выйдет парашютно-десантный батальон Тульского полка. Его задача – захват второго, северо-восточного квартала. Ну, а в центре наши войска перешли в общее наступление.

– Да и пора уже!

В 8.30 комбат услышал стрельбу с КНП рядом, справа. Произнес:

– Что еще за черт?

И тут же Р-159 сработала сигналом вызова. Выдрин обратился к комбату:

– Товарищ подполковник, вас просит на связь командир 8-й роты!

– Стрельцов? Что у него?

– Не знаю!

– Да, – ответил Голубятников.

– Я – Стрелок! Группа духов прорвалась вплотную к вашему командному пункту. Боевики на данный момент укрылись в здании котельной. Прорвались из восточного сектора частных домов.

– Что за ерунда, Стрелок? Что значит прорвались духи? То они к башне прорвались, то к КНП… Что за хрень? Откуда они взялись в «зеленке»?

– Так как, судя по всему, группа малочисленная, она могла просочиться из сектора ночью по одному.

– Да сколько их?

– Не знаю! Точно не знаю. Несколько человек. Сам видел одного.

– Что они делают?

– Стреляют! У меня сержанта ранили. Минуту… стрельба из котельной прекратилась. Боевики орут: «Аллах акбар! Русские, сдавайтесь!»

– Они что, анаши обдолбились? Или чем потяжелее ужалились?

– Не иначе, Аркан!

– Я сейчас подойду к тебе. – Голубятников повернулся к начальнику штаба: – Ты будь здесь, а я пойду к Стрельцову, посмотрю, почему духи подошли так близко.

– А стоит ли, командир, идти одному? Что, Стрельцов не снимет проблему?

– Сергей, сейчас, по-моему, не место и не время обсуждать мои решения. Их вообще не следует обсуждать.

– Так точно!

– Если что, пошлешь за мной посыльного; но думаю, я у Стрельцова надолго не задержусь.

Забрав с собой связиста, Голубятников прошел на командный пункт командира 8-й роты. Котельная находилась в каких-то тридцати шагах. Ротный встретил комбата, доложил:

– Духи паузу взяли, товарищ подполковник, – видимо, надоело орать.

– Да? Посмотрим.

Голубятников осторожно выглянул в окно. В этот момент дверь котельной открылась, и на пороге появился боевик. Сделав несколько выстрелов по зданию КП 8-й роты, он истошно закричал:

– Русские свиньи, вы проиграли войну, Грозный наш, сдавайтесь, иначе мы вам всем отрежем головы и пошлем их в Россию! Сдавайтесь, неверные, пока у вас есть шанс выжить.

Голубятников даже оторопел:

– Ни хрена себе наглость! Этот дух вконец оборзел.

– Точно под наркотой душок! – скривился Стрельцов.

– А мы ему сейчас кайф-то пообломаем.

Комбат поднял автомат, быстро прицелился, выстрелил. Первые патроны в магазине АКСа комбата были с трассирующими пулями, и Голубятников видел, как они прошли сквозь тело боевика, ударились в стену и разлетелись в разные стороны. Но боевик продолжал стоять, он не кричал, не стрелял, но и не падал. Голубятников воскликнул:

– Что за черт! Я же видел, как попал в него.

И тут бандит рухнул на землю. Его подельники попытались затащить труп в котельную, но их отогнали огнем автоматов бойцы роты.

Комбат повернулся к Стрельцову:

– У тебя кто ближе, гранатометчики или приданные огнеметчики?

– Рядом один огнеметчик, у него два «Шмеля».

– Давай его сюда. Видишь окно, дверь?

– Так точно!

– Пусть твой огнеметчик пустит туда заряды. Глушанет как следует этих борзых духов.

– Есть!

И. о. командира роты вызвал огнеметчика. Тот появился через секунды. Стрельцов указал цели. Боец кивнул, занял позицию, выстрелил. Сначала в окно. Раздался мощный взрыв, из котельной наружу ударило пламя, левая стена обрушилась, просела крыша. Второй выстрел боец провел в дверь. И вновь раздался мощный взрыв; крыша просела еще сильней, но не рухнула.

Голубятников, довольный работой огнеметчика, поблагодарил солдата, отпустил на прежнюю позицию, повернулся к Стрельцову:

– Пошли, Юра, в котельную пяток своих орлов, проверить, как чувствуют себя духи после огнеметной атаки.

– Есть!

Стрельцов вызвал сержанта, отдал необходимое распоряжение, и группа из пяти человек пошла в задымленную котельную. Вернулись десантники с тремя трофейными автоматами и одним гранатометом РПГ-7.

– Сколько их там было? – спросил сержанта Голубятников.

– Точно не скажу, товарищ подполковник, – внутри ни черта не видно, все задымлено, разрушено; но думаю, не больше рыл пяти-шести. В живых, понятно, никого не осталось.

Сильные разрывы раздались слева. Голубятников подошел к окну и увидел разрыв снаряда на торцевой стене здания размещения командно-наблюдательного пункта батальона.

– Что еще за сюрпризы?

– Похоже, по КНП бьют гранатометчики, – сказал Стрельцов.

– Нет! Разрывы мощнее. Ты давай смотри здесь, не пропусти еще группу духов, а то устроят они тебе вендетту по-чеченски.

– Не пропущу!

– Смотри. Я к себе!

Голубятников и связист вышли из здания командного пункта 8-й парашютно-десантной роты. И тут же по двору открыли огонь снайперы с водонапорной башни. Пришлось добираться до своего командного пункта где перебежками, где ползком, используя естественные укрытия. Рядом – слева, справа, спереди, сзади – вздымались фонтаны от попадания пуль. Огонь вражеские снайперы вели достаточно плотный, но не прицельный. Видимо, двор с башни просматривался частично, а бойницы-окна не позволяли боевикам маневрировать. Комбат поднялся на второй этаж, связист остался на КНП. Голубятников двинулся дальше, к лестнице торца. В стене зияли дыры диаметром сантиметров семьдесят. Святославу стало ясно: стреляет не гранатомет, но и не орудие БМД или танка. Что-то среднее. Комбат зашел к ставропольцам. Его встретил капитан Уханин, доложил об обстреле.

– Откуда ведется огонь, засекли? – спросил комбат.

– Стрелковый огонь ведут снайперы с водонапорной башни, – ответил Уханин, – из гранатомета ударить по ней не получается, окошки маленькие, не попадаем. А огонь по зданию ведется непонятно из чего, откуда-то из «зеленки».

– Значит, непонятно из чего и из северо-западного частного сектора?

– Так точно. Из глубины сектора. Засечь пока не смогли.

– Надо определить место, откуда бьет непонятное орудие. Обнаружив, попытаться достать из гранатомета.

– Есть!

– Надо, Дима, засечь орудие, иначе оно нам все здание постепенно разрушит.

– Я понял, товарищ подполковник.

Командир батальона прошел на КНП. Услышал очередной выстрел из «зеленки». Орудие стреляло редко, с паузой в полчаса, но метко: снаряды ложились точно в цель. Голубятников вызвал к себе командира приданного батальону противотанкового взвода старшего лейтенанта Юрия Данилова. У себя в части Данилов являлся заместителем командира противотанковой батареи, здесь командовал взводом вместе со штатным взводным страшим лейтенантом Андреем Зелининым. Вызвал потому, что взвод захватил трофейный СПГ-9 – станковый противотанковый гранатомет, представляющий собой трубу на треноге с оптическим прицелом и стреляющий мощными 73-миллиметровыми выстрелами. Калибр, как у пушки БМД-1 «Гром». В парашютно-десантном полку эти гранатометы на вооружении уже не стояли, но у приданного подразделения такой гранатомет был, и его можно было использовать. Голубятников поставил задачу Данилову выйти на позицию здания КНП, откуда можно было бы определить, что за орудие стреляет, откуда стреляет, вычислить его и уничтожить из СПГ-9.

Данилов обрадовался. Наконец-то и для трофейного гранатомета нашлась работа. Он козырнул:

– Сделаем, товарищ подполковник!

– Да уж постарайся, Юрик!

Командир батальона вернулся на КНП. В результате изменения общей обстановки, пусть и незначительной, следовало провести перегруппировку сил. В одноэтажном строении между командным пунктом 8-й парашютно-десантной роты и недостроенным новым вокзалом, где дислоцировалась приданная мотострелковая рота, находилось всего три бойца старшего лейтенанта Стрельцова. Если духи прорвутся к этому строению, как они проникли в котельную, будут потери. Необходимо усилить оборону строения. Проанализировав ситуацию, Голубятников решил перебросить в одноэтажное строение замполита 7-й парашютно-десантной роты старшего лейтенанта Евгения Кудимова и с ним семь человек. Провести переброску следовало в сложных условиях. Снайперы с водонапорной башни, ставшей сильной головной болью для комбата, вели беспрерывный обстрел.

Голубятников вызвал замполита роты и поставил ему задачу на переброску в одноэтажное строение. Кудимов вывел отделение из укрытия – и допустил ошибку. Старший лейтенант приказал бойцам преодолевать открытый участок местности, простреливаемый снайперами, бегом по одному. Видимо, подумал, что вражеские стрелки не успеют среагировать на солдат, ведь участок, который следовало преодолеть, составлял каких-то десять метров. Кудимов первым рванулся вперед, показывая бойцам пример, как надо преодолевать участок. По нему стреляли, но пули легли внедолет. Следом за замполитом побежал один боец, второй, третий… Вражеские снайперы не задели никого. И казалось уже, что пронесло; осталось перебежать опасный участок последнему бойцу. Но вот его-то стрелки из башни не пропустили. Солдат по фамилии Зимон уже достиг двери строения, но на последнем полушаге получил-таки пулю в спину. Он упал на руки товарищей. Его втащили внутрь здания, но не успели оказать и первой помощи. Солдат умер.

Голубятников видел это и выругался, когда ему сообщили о смерти бойца. Святослав до последнего надеялся, что солдат пусть тяжело, но ранен и будет жить.

Комбат собрался бросить силы на нейтрализацию снайперов, но тут здание сотряс очередной разрыв. Обрушился угол дома. Пришлось на ходу менять планы. Голубятников пошел в торец здания, где находились Данилов и Зелинин со своим трофейным СПГ-9, а также десантники-ставропольцы. Комбат вышел на охранение из двух бойцов приданной батальону зенитной батареи. У одного из солдат был при себе гранатомет РПГ-7. Он подошел к комбату:

– Товарищ подполковник, я, кажется, видел, откуда бьет орудие. Могу попробовать уничтожить.

– Да? Что ж, пойдем посмотрим!

Голубятников и бойцы охранения поднялись на третий этаж. Там Данилов продолжал возиться со своим СПГ-9, никак не мог установить гранатомет.

– Юрик! – сказал ему Голубятников. – Вот боец-зенитчик говорит, что видел, откуда бьет неизвестное орудие.

– Да мы тоже вроде видели по направлению, – ответил Данилов.

– Так чего ждете? Надо хоть шугануть этих артиллеристов, чтобы огонь прекратили. Сколько можно ждать? Время к обеду приближается.

– Я пока не могу выбрать позицию для СПГ, – сказал Данилов. – Выберу, тут же откроем огонь.

– Тогда пусть солдат выстрел сделает.

– Пусть стреляет, хуже не будет.

– Тогда так, Юрик: солдат у нас гранатометчик не профессиональный, из зенитчиков. Посему он подготавливается за закрытой дверью, ты со стороны открываешь ее, боец делает выстрел, ты быстро закрываешь дверь – и все мухой за стенку. На все не более пяти секунд.

– Понял, – кивнул Данилов.

Голубятников повернулся к солдату:

– Ты не целься тщательно. Как только офицер откроет дверь, стреляй по направлению – и сразу за стенку. У тебя, запомни это хорошенько, всего три секунды на выстрел. Понял?

– Так точно!

– Смотри, дружище, на кону твоя жизнь. Да и наша тоже!

– Я все понял, товарищ подполковник.

Комбат взглянул на Данилова:

– Юрик, ему три секунды на выстрел. После чего закрывай дверь, и быстро сваливайте. – Вновь повернулся к солдату: – Как будешь готов, скажи, офицер откроет дверь.

Комбат помог гранатометчику зарядить РПГ-7. Боец вышел на позицию, положил гранатомет на плечо, доложил:

– Готов!

Голубятников отошел за стенку на пять шагов, подошел к окну. Услышал скрип ржавых петель.

Данилов открыл дверь, солдат прицелился. Прошла секунда, вторая, третья, четвертая, пятая… десятая… Выстрела все не было. Голубятников почувствовал, как екнуло сердце – сейчас солдату придет конец. И тут же прогремел сильный разрыв за стеной. Комбат бросился к позиции гранатометчика и увидел страшную картину. От солдата осталась лишь верхняя половина тела, усыпанная пылью; все вокруг разрушено, кругом дым, двери нет, вместо нее рваный проем. Долго целился гранатометчик, напрочь забыв все инструкции. Его засекли из «зеленки» и всадили снаряд прямо в тело, разорвав бойца пополам.

– Сменить позицию, труп вынести к раненым! – крикнул Голубятников.

Находившиеся на этаже бойцы зашевелились. Только Данилов сидел у стены, закрыв глаза, – получил контузию. Голубятников присел перед ним, спросил:

– Юра, ты почему дверь не закрыл?

Контуженый, плохо слышавший старший лейтенант произнес:

– А?! Что?

– Я спрашиваю, почему ты дверь не закрыл, как вышли пять секунд? – крикнул комбат.

– А! Так я смотрю, он вот-вот нажмет на спусковой крючок; думал, закрою дверь, а солдат выстрелит. И тогда…

– Понятно! Давай иди в медпункт батальона. Старший лейтенант Зелинин!

– Я! – вышел из-за второй стены штатный взводный, стряхивая с себя пыль.

– Принять командование взводом! – приказал комбат.

– Есть!

– Сменить позиции, вычислить это чертово орудие и уничтожить его. Задача ясна?

– Так точно!

– Выполнять!

Голубятников спустился на второй этаж, прошел на КНП. Его встретил начальник штаба батальона майор Кувшинин:

– Ну, что там, командир?

– У Стрельцова ранен сержант, при переброске отделения в строение убит рядовой Зимон. Кудимов запустил бойцов по одному под обстрелом снайперов, последнему духи и влепили пулю в спину. Котельная зачищена. По обстрелу нашего здания: при попытке нанести ответный удар по огневой точке не определенного нами орудия погиб солдат-зенитчик. Страшно погиб. По своей нерасторопности, но страшно. Духи, видимо, засекли его и всадили снаряд прямо в солдата. Видел бы ты, Серега, его труп… Верхняя часть тела осталась, а ниже пояса – ничего.

– Ну, а духов-то не уничтожили? – спросил Кувшинин.

– Нет. Данилов получил контузию, пришлось отправлять его в медпункт; сейчас поиском позиции занимается второй офицер приданного нам противотанкового взвода, старший лейтенант Зелинин.

– Черт бы побрал это орудие. Пушка, наверное?

– Скорей всего, но что за пушка? Ладно, выясним совсем скоро. Ты вот что, внеси потери в журнал боевых действий и вызови ко мне командира приданной инженерно-саперной роты капитана Тупорина, Мишу Телинского и Стрельцова. На 16.00!

– Понял!

Сверху ударил СПГ-9.

– Ну наконец-то! – выдохнул Голубятников.

Расчет станкового противотанкового гранатомета сделал несколько выстрелов, после чего орудие замолчало. Не выстрелило оно ни через полчаса, ни через час, ни позже. Видимо, гранатометный обстрел испугал боевиков, и они либо решили сменить позицию, либо, бросив орудие, ушли. Вряд ли они потащили бы его с собой в условиях, когда российские войска перешли в общее наступление. Зато около 15.00 возобновился снайперский огонь с ближних позиций, из водонапорной башни, частных секторов.

В 16.00 на КНП прибыли капитаны Телинский, Тупорин и старший лейтенант Стрельцов. Голубятников пригласил офицеров за стол совещаний:

– Я собрал вас затем, чтобы поставить задачу на предстоящую ночь. Вам необходимо создать две боевые группы. Первая, под командованием Тупорина, после надлежащей подготовки должна разрушить водонапорную башню. На охрану саперов Стрельцову выделить четверых десантников.

– Есть! – ответили в один голос офицеры.

– По готовности в 0 часов капитан Тупорин должен зайти на КНП, доложить план уничтожения опорного пункта противника. Утверждаю план: группа выходит на реализацию задачи; нет – значит, отбой! Как понял меня, Анатолий?

– Я все понял, товарищ подполковник, – ответил Тупорин.

– Вот и хорошо.

Командир батальона повернулся к Телинскому:

– Тебе, Миша, сформировать вторую группу из десяти человек с офицером и выслать ее на обнаружение и уничтожение огневого средства, ведшего огонь по КНП из северо-западного сектора. Огневое средство предположительно представляет собой противотанковую пушку малого калибра. Оно может находиться – внимание на карту – вот здесь. – Голубятников сделал карандашом отметку на карте. – Тупорину выделить в состав второй группы одного сапера, чтобы подорвать орудие. Выход группы ориентировочно в 2 часа, после подрыва водонапорной башни. Как только Тупорин вернется и доложит, сразу пойдете. Далее по времени действия группы не ограничиваю. Сейчас все свободны. Заниматься подготовкой к выходу, предоставив личному составу, привлекаемому к решению боевых задач, время на отдых.

– А мы на наших, как Юрченков, в «зеленке» не нарвемся? – спросил Телинский.

– Группа пойдет в сектор только при условии, если в «зеленке» наших не будет. Решение этого вопроса на мне.

В 16.30 командиры подразделений покинули КНП.

В 20.00, точно по графику, используя охраняемый «коридор», к плацдарму вышел парашютно-десантный батальон Тульского полка. Начальник штаба Рязанского батальона встретил комбата туляков и, используя зоны, «мертвые» для снайперов, засевших на водонапорной башне, провел на командно-наблюдательный пункт 3-го батальона 137-го полка. Голубятников знал комбата, поздоровался с ним за руку:

– Рад видеть тебя, Володя. Давно вас перебросили в Грозный?

– Вчера. До этого стояли на подступах. А тебя, слышал, изрядно потрепали духи…

– Меня? И кто сказал тебе такую глупость?

– Не помню. Кто-то из штабистов.

– Они не знают, что возле их штабов происходит. Потрепали… Надо же такое ляпнуть! Это мои орлы положили здесь духов немерено. А наши потери невелики. И их могло быть гораздо меньше, если бы… да ладно, что теперь об этом.

– Слушай, Слав, а почему твой начальник штаба вел меня какими-то тайными тропами? Ведь через двор всего каких-то метров сто…

– Да возникла одна проблема недавно, – объяснил Голубятников. – На водонапорной башне засела группа снайперов. Их там рыла три-четыре, но покоя, суки, не дают. Бойца при мне завалили, двор контролируют. Здесь, Вова, вообще стреляют отовсюду и постоянно, но с башни особенно напрягают.

– Так почему ты до сих пор не снял проблему? Подогнал бы БМД да всадил по башне из пушки.

– Боевые машины у меня в укрытии, и до времени выводить их оттуда я не буду. Техника пригодится в другом месте!

– Так давай из моих машин ударим!

– Не надо. Проблему снимем сегодня ночью, перед тем как ты начнешь штурм соседнего квартала.

– Кстати, отсюда виден укрепрайон, который мне предстоит захватить?

– Частично. Он такой же, что и напротив, занятый моими людьми. Четыре пятиэтажки, внутри двор; чуть поодаль – девятиэтажка, севернее – строящаяся гостиница. Но тебе главное – пятиэтажки захватить. Кстати, полевой командир, чьи духи атаковали нас из того квартала, частенько беседовал со мной. Но это ерунда; главное, у него в плену около тридцати наших солдат и офицеров, половина из которых раненые. Это ребята тех мотострелковых батальонов, что пожгли здесь духи 31 декабря.

– Понятно! А где конкретно держат пленных, не знаешь?

– Держали в восточном доме, за которым девятиэтажка. Мой офицер ходил на переговоры с духами, полевой командир показывал их, но пленных могли переместить в любой другой дом или укрытие. Ребят надо найти, Вова!

– Если они в квартале или где-то рядом, найдем!

– Будем надеяться. Теперь давай перекусим, что ли? А то на голодный желудок отрабатывать взаимодействие хреново.

– Согласен!

Голубятников приказал связистам быстро накрыть стол. Кувшинин выставил на стол банку с коньяком.

Комбат туляков улыбнулся:

– Вы всегда перед ужином позволяете себе коньячок?

– А без него, Вова, кусок хлеба в горло не полезет, после насыщенного всяческими кровавыми событиями дня, – серьезно ответил Святослав. – Ты совсем скоро, боюсь, тоже без этого обходиться не сможешь. Хотя кто знает… Тебе долго в осаде не сидеть – по крайней мере по замыслу нашего командования.

Выпив по сто граммов коньяку и поужинав, комбаты приступили к согласованию взаимодействия между батальонами в преддверии штурма квартала.

В 0 часов, как и было определено Голубятниковым, на КНП батальона прибыл командир инженерно-саперной роты капитан Тупорин, доложил план нейтрализации боевиков, засевших в водонапорной башне. Святослав утвердил план, подтвердив выход группы на 2 часа понедельника, 8 января. Ровно в назначенное время группа саперов под командованием Тупорина под охраной бойцов 8-й парашютно-десантной роты обошла башню с тыла. Один из солдат решил посмотреть, сколько духов засело в башне, и открыл дверь лестницы, ведущей наверх. По нему тут же открыли огонь. Хорошо, боец успел отскочить. После этого, пользуясь темнотой, саперы обложили башню взрывчаткой и отошли на безопасное расстояние. Капитан Тупорин лично привел в действие взрывное устройство. Прогремел мощный взрыв, накрыв водонапорную башню облаком сплошного дыма. Когда облако снесло ветром в сторону, башни уже не было – только куча кирпича и металлических конструкций, похоронившая под собой вражеских стрелков. Тупорин вернулся на КНП, доложил о выполнении приказа.

В это же время пошел в атаку батальон Тульской дивизии. Парашютно-десантному подразделению удалось занять квартал без единого выстрела. Полевой командир, видимо, получив разведданные о готовящемся штурме или самостоятельно просчитав угрозу, увел бандитов из квартала. К сожалению, боевики увели с собой и пленных. Одно успокаивало: увели, не расстреляли, значит, у ребят еще оставался шанс выжить в этом безумии. Роты Тульского батальона начали рассредоточение на захваченной территории.

В 7.30 на связь вышел командир взвода разведывательной роты, руководивший группой поиска и уничтожения огневого средства противника, доставлявшего много хлопот десантникам. Старший лейтенант доложил, что орудие обнаружено на западной окраине сектора. Это была 45-миллиметровая пушка еще времен Великой Отечественной войны. Судя по всему, боевики оставили ее из-за того, что у них закончились снаряды. Голубятников приказал уничтожить орудие и вернуться группе на исходные позиции, что и было сделано.

Эту ночь, с 7 на 8 января, комбат не спал. Впрочем, это была не первая и не последняя бессонная ночь в этой войне.

Получив доклад о благополучном возвращении группы разведроты капитана Телинского, Голубятников закурил сигарету, присел на край стола.

– Ну, вот и кончилась оборона…

– Вы это с кем разговариваете, товарищ подполковник? – спросил связист.

– С тобой!

– Извините, но о чем вы?

– О том, Сергей, что скоро, совсем скоро и нам поступит приказ на наступление. Да и пора сдержать слово – выбить духов из Грозного…

10 января 1995 года командир 3-го усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка получил приказ на наступление. А с ним начался следующий этап боевых действий батальона в Чечне.