Чао Чон, застывший за стеной прихожей, нервничал. Вот-вот что-то должно произойти. Открыть дверь неизвестные не смогут, значит, будут подрывать. Рвать замки взрывчаткой. Но он не ожидал гранатометного удара. Заряд «Мухи» прожег первый слой брони двери и разорвался, не выйдя за ее пределы. Мощный взрыв, прорвавший бронированную плиту, как картон, на куски, оглушил охранника секретной части, заставив присесть от неожиданности. Потеряв ориентировку, но помня инструкции Кумати, не обращая внимания на звон в ушах и огненные зигзаги в глазах, Чон открыл огонь по полу, переводя автомат слева направо, вперед и назад. Он бил по дну входного тоннеля, убежденный в том, что атакующие силы будут или перемещаться по полу, или прямым броском прорываться к лестнице. Он не стрелял в сторону развороченного входа. А именно там, посредине проема, во весь рост встал, подняв автомат, проводник российского спецназа, Тэу. Пули, рикошетом метающиеся между стен, издавали противный визг. Но вьетнамец не стрелял. Он ждал. Дым немного рассеялся в тот момент, когда у Чона кончились патроны. Не видя результатов стрельбы, кхенг нервно отстегнул магазин, и тут боль заставила его вскрикнуть. Пули, выпущенные Тэу, раздробили кости ног охранника.

Вьетнамец крикнул в коридор, где находились бойцы Тимохина:

– Спецназ! Вперед!

И сам рванулся к раненому, находящему в шоке Чао Чону.

Когда группа «Орион» вышла к прихожей, Тэу, применив промедол из арсенала боевой аптечки, ударами ладонью по щекам Чона привел его в сознание. Кхенг с испугом и недоумением смотрел на окружающих его людей в невиданных ранее черных, блестящих, прорезиненных комбинезонах.

Проводник указал Тимохину на раненого:

– Это Чао Чон, один из охранников секретной части горы Дьявола, доверенное лицо не только господина Кумати, но и самого Саясона. Впрочем, можете называть его просто Чон. Он не обидится. Но допрашивать его следует быстро. Где-то недалеко сержант Ли. Он опасен.

Тимохин обратился к проводнику:

– Узнай у него, где находится Кумати с Андориным, Королева и Ли, а также схему объекта.

Вьетнамец кивнул, нагнулся над Чоном, что-то быстро спросил. Охранник попытался отвернуться, но Тэу влепил ему солидную оплеуху. После которой у охранника почти сразу заплыл правый глаз. Удар отрезвил Чона, и он быстро заговорил на непонятном языке.

Через минуту проводник встал:

– Впереди – прихожая или тамбур. Левая дверь ведет в апартаменты, где под охраной жили Андорин с Королевой. Там сейчас пусто, центральная дверь – вход в лабораторию. Там ждет «гостей» господин Кумати с Андориным и Королевой, прикрываясь последними. Правая дверь – вход в зону камер для опытного материала. Туда сегодня должны были поместить первую партию из числа жителей Хао. Далее, в тупике, камера пыток. Для чего она предназначена, Чон не знает, но эту камеру Кумати показывал Андорину. Видимо, оказывая психологическое давление. Лаборатория и блок камер представляют собой единое целое, хотя и имеют два входа.

Тимохин спросил Тэу:

– Проводим прямую атаку лаборатории?

Вьетнамец спросил:

– А вам известно, где находится Ли? Он не с Кумати. Значит, тоже, как и этот шакал, – Тэу указал на Чона, – сидит где-то в засаде. Ждет нас. А где он может сидеть? В лаборатории? Нет! Там ему не укрыться, да и не с руки действовать. Если прятаться, то в зоне камер для опытного материала, тьфу, заговорил, как этот Чон, короче, в секторе камер. И уже оттуда прикрывать хозяина.

– Но этот Ли наверняка контролирует и вход в сектор.

Тэу легко согласился:

– Конечно, но вряд ли он контролирует то, что подвешено к потолку.

Тимохин поднял голову и увидел квадратную трубу вентиляционной системы.

– Но ее размеры…

И замолчал. Вьетнамец вполне мог поместиться внутри трубы!

Тэу в который раз улыбнулся своей обезоруживающей, доброжелательной улыбкой:

– Вот именно, подполковник, вы по трубе не пролезете, а я проползу. С трудом, но проползу.

– А нам что, ждать, пока ты доберешься до сектора камер?

– Зачем же? Пока я не уничтожу Ли и не зайду в тыл или фланг Кумати, обнаружьте себя. Японец заждался. Вот и начинайте разговоры с ним. Но только переговоры, не входя в лабораторию. И ничего не предпринимайте, пока не увидите меня. А дальше – как получится.

– Непонятно, кто руководит акцией, я или ты, Тэу?

– А разве это главное? Главное – выполнить задачу, остальное ерунда! Ладно, я пошел! Как влезу в трубу, начинайте работу с Кумати!

Гарину пришлось подсаживать низкорослого и внешне щуплого вьетнамца к одной из крышек вентиляционной трубы. Вскоре Тэу исчез в ней, словно в пасти огромной и голодной анаконды.

Тимохин приказал:

– Шепель – контроль правой двери, Гарин – левой, я вхожу в контакт с Кумати! Начали!

Александр ногой открыл дверь и отпрянул за стену, успев заметить, как за стойкой, заполненной различными колбами, стоит Андорин, к виску которого приставлено что-то черное. Этим черным мог быть только пистолет Кумати. Самого Японца командир штурмовой группы беглым взглядом не выцепил. Потому что тот, без сомнения, стоял за спиной профессора. Рядом женщины не было. Неужели ее забрал для собственного прикрытия сержант Ли? Почему бы и нет?

Тимохин, отпрянув в сторону, молчал.

Вообще после взрыва двери и обстрела Чона в секретной части наступила гробовая тишина.

Первым не выдержал Кумати. Он крикнул по-русски:

– Эй, ублюдки! Чего встали в прихожей? Вы же пришли, чтобы уничтожить лабораторию и вернуть домой господина Андорина с его сожительницей Королевой?! Так делайте свое дело, если сможете! Баба вас вряд ли заинтересует, а Андорин – вот он, совсем рядом, в нескольких шагах. Так возьмите его, крутые парни, которых, как младенцев, провели в России настоящие профи! Ну? Чего ждете?

Неожиданно Кумати рассмеялся. Но в его смехе не было веселья. Японца выдавал страх, и голос звучал истерично.

– А?! Понимаю! Вы опасаетесь, что я пристрелю Андорина, как только вы сунетесь в лабораторию? Что ж, правильно опасаетесь. Разнесу череп профессора, а он нужен вашей власти. Очень нужен. Андорин сейчас нужен всем. А может, вы не русские? И не понимаете меня? Как я раньше об этом не подумал?

Тимохин крикнул:

– Мы те, кто должен был к тебе прийти, и прекрати ломать комедию, Кумати! Ты проиграл, а мужчина, особенно самурай, должен уметь проигрывать!

Кумати произнес:

– Русские! Ну, конечно же, русские! Другие сюда не дошли бы, ведь я оставлял следы в России специально, чтобы заманить вас сюда. И… допустил ошибку. Не следовало тащить вас за собой. Но… не тебе, сопляк, учить меня, что делать, а чего не делать. Тем более задевать честь самурая. Ты им никогда не станешь, будь хоть трижды профессионал. Но… мы теряем время. Чего ты ждешь, русский? Пока рядом не соберется свора таких же псов, как ты?

Тимохин, стараясь быть спокойным, крикнул в лабораторию:

– Ты сильно нервничаешь, Кумати. У вас там рядом аптечки нет? Валидол не помешал бы тебе.

– Валидол будет нужен тебе, когда я прибью Андорина. Твое начальство не простит гибели столь ценного специалиста.

– Ты и на этот раз ошибаешься, Кумати. У меня нет приказа любой ценой вернуть Андорина в Россию живым.

– Так чего тогда не стреляешь? Убей нас обоих – и дело с концом!

– У меня нет приказа, но есть желание доставить профессора в Россию живым и невредимым. Поэтому пока, – на слове «пока» Тимохин сделал ударение, – я и не стреляю.

– Понятно! Хочешь выслужиться! Похвальное желание, но ничего у тебя не выйдет. Хотя… мы можем договориться.

– Да?

Тимохин изобразил удивление, на самом деле облегченно вздохнув: Кумати ищет выход из создавшегося положения, и пока Андорину ничего не грозит.

– И каким это образом?

– А ты подойди, поговорим! Но без оружия. Думаю, тебя заинтересует мое предложение. А если не тебя, то твое начальство.

– Ты что, Кумати, за идиота меня держишь? Чтобы я подошел к тебе, вооруженному, спрятавшему где-то одного из своих мерзавцев, Ли? Мне еще жить не надоело.

Кумати крикнул:

– Я гарантирую тебе жизнь!

На этот раз рассмеялся Тимохин:

– Твои гарантии не стоят и цента! Так что, если есть что сказать, говори, мне и отсюда неплохо тебя слышно.

– Ты не оставляешь мне выбора! Хорошо. Я предлагаю следующее. Твои бойцы выходят из горы и отходят к деревне Хао. Можешь оставить при себе одного страховщика. Со мной тоже будет стрелок. Затем я вывожу Андорина и выношу кейс с миллионом долларов. Мы идем на причал, к катеру, на котором вы прибыли сюда. А дальше все просто. Я проверяю катер. Если он исправен и заправлен, то отдаю тебе Андорина с кейсом, сам отплываю. Наверняка отход вашей группы продуман в нескольких вариантах, так что вас подберут без проблем. Деньги можешь разделить среди бойцов, можешь сдать государству, что будет крайне глупо, можешь оставить себе. Задачу ты выполняешь. Я же исчезаю и от спецслужб, и от своих соратников по организации «Кровавый закат», так как они не простят мне провала дела с профессором. Ну, как тебе мой вариант? По-моему, ничего лучшего, чтобы разойтись по-мирному, не придумаешь. Что для вас моя смерть? Так, забава. Убив Кумати, вы не уничтожите «Кровавый закат», а лишь вызовете ярость руководителей организации. И совсем скоро Россия почувствует на себе последствия этой ярости. Совсем другое дело, если предателем, добровольно сдавшим вам Андорина, явлюсь я. Тогда охота начнется за мной.

Тимохин крикнул:

– В логике тебе не отказать, Кумати. Да и предложение заманчивое. Но мне необходимо время, чтобы все обдумать. Ведь твое исчезновение придется как-то объяснять начальству. Тут и деньги не помогут.

– Хорошо! Думай! Десяти минут тебе хватит? Извини, офицер, большего времени предоставить тебе не могу. И предупреждаю, решишься на штурм – потеряешь не только своих подчиненных, но и Андорина с его разработками. Кстати, я готов отдать тебе профессора со всеми его документами по работе над отравляющим веществом. Мне они будут уже совершенно не нужны. Думай. 10 минут. Время пошло!

Тимохин повторил:

– Время пошло.

Поднял голову, взглянув на вентиляционную трубу. Как дела у Тэу? Сейчас от него зависело очень многое. И запросить его по рации нельзя, а вдруг он находится у цели? Ли услышит даже вибровызов. И тогда… но не будем о грустном. Тэу – воин, он обязан справиться с задачей.

Вьетнамец между тем медленно и бесшумно передвигался по вентиляционной трубе. Он слышал разговор Тимохина с Кумати и также взглянул на часы, когда Японец определил время на обдумывание своего предложения. Конечно, он не думает ни денег отдавать, ни возвращать Андорина. Пойдя на катер, Кумати предпримет попытку побега. И он может переиграть российских спецназовцев. Понимают ли это Тимохин с Крымовым? Наверное, понимают и возлагают на него, проводника, главные свои надежды. 10 минут. Это время не на размышление, это время, за которое он, Тэу, должен обеспечить действия спецназа по решению главной задачи операции «Вулкан».

Вьетнамец двинулся дальше. Вот поворот, за ним труба тянется над блоком камер. Где-то там затаился сержант Ли. Где именно? Узнаем, все узнаем. Тэу с трудом преодолел поворот, прополз метра три, взглянул на часы. Из десяти отведенных на паузу минут прошло три. Осталось еще семь. Черт, мало. Надо бы Тимохину выторговать побольше времени. Но уже ничего не изменить. Вьетнамец увидел впереди, где-то в метре, крышку вентиляционной системы, такую же, как в тамбуре или прихожей, только… с отверстиями, он вгляделся в глубь трубы. И далее, с промежутками метра в два, были смонтированы такие же крышки. Для подачи воздуха в камеры, не иначе. Что ж, это на руку. Как ни желал ускорить движение вьетнамец, но гасил в себе это желание. Если Ли услышит его, тогда ситуация станет непредсказуемой. В принципе для Тэу вполне предсказуемой. Ли просто расстреляет его в этой трубе. Не хотелось бы заканчивать свой боевой путь в каком-то вентиляционном коробе. Впрочем, он послужит неплохим гробом. Но к черту идиотские мысли. Надо выполнить задачу. Сблизившись с крышкой, через отверстия Тэу посмотрел вниз. Увидел пол, пластиковые стены и… стоявшего за металлической опорой, готового к бою, сержанта Ли. Вьетнамец облегченно вздохнул – вот ты где, голубчик. Это хорошо, это очень хорошо. Так, время? Еще четыре минуты. Надо действовать немедленно. Переложив пистолет в левую руку, направив его ствол на Ли, правой Тэу бесшумно сдвинул люк в сторону. Подумал – хорошо, что отключено и электропитание, и система вентиляции не работает. Иначе в открытое отверстие хлынул бы мощный поток воздуха и Ли обнаружил бы противника. Понятно, что Тэу успел бы завалить бандита, но выстрел послужил бы сигналом для Кумати. А что предпринял бы Японец, просчитать невозможно. Но не сдался бы точно! Итак, Ли! Спрятав пистолет, вьетнамец достал острый, как лезвие, нож. Сгруппировался, развернувшись. Набрал в легкие воздуха и скользнул вниз в проем вентиляционной трубы. Приземлился на пол мягко, как кошка.

Сержант Ли, державший на прицеле автомата «АК-74» вход в лабораторию со стороны тамбура, услышал постороннее движение и машинально повернулся на него. Этого Тэу было достаточно. Резкий взмах руки, и Ли с перерезанным горлом начал оседать на пол. Вьетнамец подхватил охранника, бесшумно прислонив его к углу стены. Забрал автомат. Выглянул из-за опоры. Нескольких секунд ему хватило, чтобы оценить обстановку. После чего, отойдя в глубь первой камеры, Тэу шепотом вызвал Тимохина:

– Орион-1, я – Проводник.

Александр ответил сразу, так как с нетерпением ждал этого вызова:

– Ну, наконец! Что у тебя, Тэу?

– Ли уничтожен!

– Молодец! Ты не представляешь, какой молодец! Значит, мы можем начать штурм?

– Погоди, подполковник. У нас еще есть полторы минуты. Я слышал твой разговор с Кумати. Здесь не все так просто.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я видел и Японца, и Андорина. Так вот, за профессором установлен ящик со взрывчаткой, от него по всей лаборатории отходят провода, думаю, к другим взрывным устройствам. Кумати подстраховался не только охранниками, он успел заминировать подземелье. Один провод подходит к пульту, который Кумати держит в левой руке. Начни мы штурм, он взорвет все! И поверь, «Орион», Японец способен на это.

– Так может, согласиться на его условия?

– Нет! Он не спонтанно предложил тебе вариант разрешения ситуации. Кумати готовил его заранее. А значит, на катере он наверняка предпримет то, что мы просчитать не можем, но что позволит ему уйти от объекта, сохранив при себе и деньги, и Андорина. Валить Японца надо здесь.

– Но он же держит все под контролем?

– Есть у меня одна мыслишка.

Тимохин поторопил:

– Говори, Тэу, что предлагаешь?

– Перебив выстрелом провод от пульта на взрывателе ящика, лишить Кумати возможности осуществить подрыв. Правда, придется подранить профессора, провод висит у его ноги. Но и перебить провод, и подстрелить Кумати я уже не успею. Он среагирует на первый выстрел и укроется. Не исключено, для того, чтобы активировать взрыватель другим способом. Например, подрывом гранаты.

– Понял. На тебе провод. Кумати беру на себя!

– Он за Андориным!

– Но должен же контролировать обстановку? А значит, видеть дверь. Этого достаточно.

Вьетнамец согласился:

– Хорошо, действуем по твоему варианту.

Александр, посмотрев на часы, сказал:

– У нас еще двадцать секунд. Значит, работаем так: на последних секундах я начинаю отсчет. По команде «Огонь» поражаем цели. Все!

– Принял! Жду команды.

Вскоре Тимохин, следя за секундной стрелкой своих «командирских» часов и приготовив «Винторез» к стрельбе, начал отсчет:

– Пять, четыре, три, два, один… Огонь!

Тэу, державший в прицеле провод, выстрелил. Пуля автомата, перебив электрический шнур, вонзилась в ногу Андорина. Тот вскрикнул и шатнулся в сторону. Тимохин, выйдя на середину дверного проема, вскинул винтовку и выстрелил почти одновременно с Тэу. Японец не успел среагировать на выстрелы. Пуля «Винтореза» вошла точно в глаз террористу. Он рухнул на пол. Рядом, крича от боли, упал Андорин. Тэу сблизился с трупом Кумати и кричащим профессором. Он не обращал на вопли никакого внимания. Вьетнамец отвел перерубленный конец провода, прикрепленный к взрывателю ящика, в сторону, осмотрелся. Других устройств для подрыва не заметил. Поднялся. К нему подошел Тимохин. Сказал:

– Блестящая работа, Тэу!

Вьетнамец, как всегда, улыбнулся:

– Твой выстрел тоже вершина мастерства. Лихо ты всадил пулю в глаз Кумати. А ведь он был тебе виден всего на полголовы.

– Да, выстрел удался, но ладно, надо оказать Андорину помощь!

– У меня кончился промедол.

– Профессором займусь я, ты поищи Королеву. Она должна быть где-то здесь или… в камере пыток.

– Кумати мог убить ее!

– Не думаю! Поищи, Тэу!

Вьетнамец обошел длинный лабораторный стол и, как только Тимохин вколол Андорину сильнодействующий обезболивающий препарат, крикнул:

– Есть женщина, подполковник!

– Жива?

– Минуту! Лежит на животе. Крови не видно. Подожди!

– Давай!

Андорин, которого отпустила боль, спросил:

– Кто вы?

– Спецназ Главного управления по борьбе с терроризмом Российской Федерации.

– Но… как… вам удалось?

Тимохин прервал профессора:

– Молчите, Игорь Викторович, я перевяжу вас. Рана не тяжелая, но кость скорей всего задета. В общем, не смертельно. А вопросы свои оставьте до лучших времен. И вам будет кому их задать, и к вам они будут тоже. Но это уже не наше дело. Благодарите бога, что остались живы.

– Но один вопрос задать можно?

– Один попробуйте!

– Что с Мариной?

Тимохину не пришлось отвечать. Из-за стола донесся голос вьетнамца:

– Жива женщина. Она спит. На руке след от укола. Видимо, Кумати усыпил ее, поняв, что объект подвергся нападению.

Александр взглянул на Андорина:

– Слышали ответ на свой вопрос?

– Да!

– Тогда рот на замок!

Перевязывая профессора, Тимохин вызвал полковника:

– Крым! Осмотри с Шепелем апартаменты и заходи в лабораторию. Гарин пусть остается пока на прикрытии.

– Ты завалил Кумати?

– Конечно!

– Андорин?

– Захочешь, поговоришь с ним!

– Понял. Молодцы, ребята.

– Кто бы сомневался! Да, Крым, поосторожней в апартаментах. Японец заминировал секретную часть, не исключено, кое-где выставлены растяжки или «прыгуны».

– Принял!

– Давай!

Перевязав Андорина, Тимохин присел, облокотившись о панель стола. Достал сигареты, закурил. Теперь можно было на минуту расслабиться.

Профессор глядел на спецназовца, как на инопланетянина.

Александр не выдержал:

– Да не смотри на меня так! Вижу, что молчание дается с трудом, но потерпи, скоро сюда приедет мой начальник. Возможно, он поговорит с тобой.

Андорин кивнул.

Рядом присел вьетнамец:

– Теперь осталось уйти отсюда!

– Уйдем! А женщина точно спит? Не отравил ли ее Кумати?

– Я не врач, не знаю. Но, судя по шприц-тюбику, что валялся рядом с дамой, ее усыпили. И зачем было травить женщину? Кумати мог просто пристрелить помощницу вашего профессора.

– Действительно, почему же не пристрелил?

– Рассчитывал, что может еще пригодиться. Как запасной вариант. Ведь она тоже могла сыграть роль живого щита.

– Наверное, ты прав! Устал я что-то, Тэу!

– А каково было мне ползти по чертовой вентиляционной трубе, изгибаясь, как болотная гадюка?

– Ну, ты вообще кудесник. Честно говоря, думал, застрянешь.

– Я тоже так думал. Но… не застрял.

Подошли Крымов, Гарин и Шепель.

Александр указал жестом на Андорина:

– Вот наш профессор, с торца стола отдыхает его помощница Королева, ну, а рядом… рядом лежит сам господин Кумати. Труп Ли в первой камере блока содержания опытного материала. Его срезал Тэу. Он же перебил провод пульта управления электродетонатором взрывчатки, которой в ящике, – Тимохин перевел на него взгляд, – не менее десяти килограммов тротила.

Тэу добавил:

– По ящику еще в углах лаборатории, а провод уходит и в блок камер.

Крымов проговорил:

– Такой же ящик под кроватью спальной комнаты апартаментов. Он проходит под ковром и входит в розетку. Где-то здесь, наверное, имеет выход.

– Короче, Кумати значительно облегчил нам задачу по ликвидации лаборатории. Заменим электродетонаторы на радиоуправляемые взрыватели – и все дела. Минировать ничего не придется.

– А наша взрывчатка?

– И ее до кучи в гору. Не тащить же в Россию? А может, ее Тэу заберет, а, Тэу?

Вьетнамец отрицательно покачал головой:

– Зачем она мне?

– Ну, тогда оставим здесь.

Андорин крикнул:

– Черт возьми, я могу поговорить с командиром группы, роты или отряда спецназа?

Тимохин обратился к Крымову:

– Я приказал ему молчать, не хочу общаться с типами, создающими оружие массового уничтожения. Даже под угрозой смерти. Эти гении ради собственной жизни готовы уничтожить полмира. Надо было завалить и его.

– Так завалил бы. Почему не сделал этого?

– Потому что имел другую цель, Кумати. И все. Если хочешь, поговори с ним, а я займусь подготовкой лаборатории к взрыву. И что бы ни просил Андорин, ничего отсюда никто не вынесет.

– Хорошо! Работай, Сань!

Тимохин приказал подчиненным готовить подземные помещения к подрыву.

Крымов подошел к Андорину:

– Что вы кричите, профессор? Я командир отряда, который был послан сюда, дабы вытащить вас и уничтожить лабораторию. Что вас интересует?

– Скажите, не знаю, кто вы по званию…

– Полковник!

– Скажите, полковник, в России меня будут судить?

Крымов пожал плечами:

– Не знаю!

– Но там, в верхах, понимают, что я работал на террористов не по своей воле?

– Наверное!

– Как вы обнаружили лабораторию?

– Это вас не касается.

– Мне надо будет забрать с собой кое-какие материалы.

Полковник ответил категорично:

– Нет! Вы ничего отсюда не заберете!

– Но почему?

– Без комментариев. Еще вопросы будут?

– А смысл их задавать вам?

– Тогда спрошу я. Вы знали, что применение П-274 приведет к радиоактивному облучению местного населения?

– Знал и предупреждал об этом Кумати.

– Почему же применили радиоактивный элемент, не добившись, чтобы всех людей эвакуировали из опасной зоны?

– Вы не знали Кумати! Он ничего об этом слышать не хотел.

– Вам известно, что сегодня сюда должны были доставить первых людей для того, чтобы вы проводили над ними опыты?

– Да, известно!

– И вы травили бы беззащитных мужчин, женщин, стариков и детей?

– А что мне оставалось делать?

– Сдохнуть!

Крымов резко развернулся. По рации спросил группу прикрытия, как обстановка возле объекта. Ему ответили, что обстановка спокойная. Тогда полковник вызвал в секретную часть двух человек. Они перенесли Андорина и Королеву на катер. Гарин сделал снимки убитых террористов и покинул лабораторию. С катера в галерею горы перенесли взрывчатку. Электродетонаторы заменили на радиовзрыватели. После чего группа спокойно отошла к причалу.

Вскоре катер вышел на середину реки Монг и, взревев дизелем, пошел вниз по течению.

Крымов, стоя у рубки капитана, нажал клавишу пульта дистанционного управления радиодетонаторами. Сзади прогремел приглушенный взрыв. Лаборатория и все остальные помещения горы Дьявола были засыпаны обвалом. Как только стихло эхо взрыва, полковник по спутниковой станции вызвал Москву:

– Центр, я – Первый! Как слышишь меня?

На связь вышел генерал-майор Феофанов:

– Слушаю тебя, Вадим Петрович!

– Примите доклад! Сводный отряд, состоящий из усиленных групп специального назначения «Орион» и «Мираж», поставленную задачу по реализации плана боевой операции «Вулкан» выполнил. Кумати и его отряд уничтожены, профессор Андорин и его помощница Королева освобождены, лаборатория ликвидирована. Идем на катере к месту встречи с боевыми кораблями.

– Доклад принял. Передай всем мою благодарность. Ракетные катера вошли в Монг и идут к вам. До встречи, Вадим!

– До встречи, генерал!

Убрав станцию, Крымов вошел в рубку. Катер вел Тэу.

Полковник спросил:

– Как далеко мы от места встречи с нашими судами?

– Это смотря с какой скоростью идут ваши суда. Но недалеко.

И действительно, уже через полчаса из-за поворота реки показались два ракетных катера. Они выглядели громадинами на фоне судна, использованного спецназом. Катера резко сбавили ход. Один прошел вперед, второй пришвартовался к прогулочному судну. Первым на палубу поднялся морской офицер. Он представился:

– Капитан-лейтенант Брагинов, Тихоокеанский флот.

Представился и Крымов:

– Командир особого отряда спецназа, полковник Крымов.

Капитан-лейтенант козырнул:

– Рад приветствовать наш доблестный спецназ!

Крымов усмехнулся:

– Не надо бравады, капитан, организуй лучше быструю передислокацию бойцов моего отряда и двух очень важных гражданских персон!

– Есть!

Морской офицер отдал приказ. Повернулся к Крымову, спросил:

– Что прикажите сделать с прогулочным катером? Затопить его – дело считаных секунд.

– Погоди, капитан, не суетись.

Крымов вызвал проводника, продолжавшего находиться в рубке:

– Тэу, я – Первый. Слышишь меня?

– Слышу, полковник!

– А ты чего застыл в рубке?

– У вас, полковник, своя дорога, у меня – своя!

– Так мы что, даже не попрощаемся?

– Прощай – плохое слово, лучше до свидания. Возможно, когда-нибудь еще встретимся, и не в джунглях Лагоса.

– Спасибо тебе за все, Тэу!

– И вам спасибо! До свидания!

– До свидания!

Крымов взглянул на морского офицера:

– Пусть прогулочное судно уходит!

– Понял!

– Когда мы будем на флагманском корабле?

– Через два с половиной часа, товарищ полковник.

Подбежавший мичман доложил Брагинову:

– Товарищ капитан-лейтенант, отряд спецназа и двое гражданских лиц приняты на борт!

Морской офицер посмотрел на Крымова:

– Мы можем начать возвращение в нейтральные воды, товарищ полковник!

– Ну, так начинайте!

– Есть!

По команде Брагинова передовой катер развернулся, подошел к головному, и оба малых боевых корабля рванулись к устью реки Монг.

Дождавшись, пока стихнет волна, и проводив корабли взглядом, Тэу достал собственную спутниковую станцию. Бросил в эфир:

– Я – Проводник! Задача выполнена, возвращаюсь по варианту «Подрезанное крыло»!

Ему ответили:

– Вертолет будет ждать вас в квадрате…

– Принял! Отбой!

– Отбой!

Тэу развернул прогулочный катер и повел его по реке Монг, но не к устью, а вверх по течению. Туда, откуда начинался маршрут его отхода по варианту «Подрезанное крыло». Он, как и его русские братья, спецназовцы, торопился во Вьетнам. Там его родина, и там его ждали.

А над горой Дьявола поднялось облако черного дыма. Он все же пробился через трещины склона. Выждав какое-то время, к горе подошли мужчины деревни Хао. Они были свидетелями внезапного нападения неизвестных людей в черных блестящих комбинезонах на ненавистных солдат Кумати и спрятались, как только разгорелся бой. И теперь аборигены стояли и смотрели на валявшиеся повсюду трупы кхенгов и поднимающийся над горой черный дым. Вперед вышел старейшина деревни Хао Боуянг Карахит. Он поднял руки к небу:

– Бог справедливости услышал наши молитвы и наказал проклятых кхенгов. Теперь мы свободные люди! Берите, дети мои, оружие, что лежит вокруг. Свободные люди должны уметь защищать свою свободу. Отныне ни один поработитель не посмеет войти на наши земли. Да будет так!

Мужчины племени сулы в один голос прокричали:

– Да будет так!

Они не знали, что враг, гораздо коварней всяких поработителей, уже незаметно вошел в каждый их дом. И имя этому врагу – радиоактивное излучение. Деревня Хао была обречена на вымирание. И все равно ее жители обрели свободу. Пусть ненадолго, но свободу, за которую были готовы умереть!

Самолет военно-транспортной авиации приземлился на аэродроме антитеррористического центра в 23.30 московского времени, совершив длительный перелет из Владивостока в Москву. Как только двигатели «Ил-76» остановились, на бетонку в полном составе вышли офицеры спецгруппы «Орион» и «Мираж». Встречали спецназовцев генерал-майор Феофанов, полковник Потапов с Казаковым и майор Алешина. Недалеко от самолета встали три «Газели», две обычные, грузопассажирские, и одна «Скорой помощи». В «Скорую» под охраной спецконвоя поместили Андорина с Королевой, и она пошла на выезд с территории аэродрома.

Крымов приказал отряду построиться.

Спецназовцы вытянулись в шеренгу. Командир сводного отряда громко произнес:

– Товарищи офицеры!

Сделал два шага в сторону Феофанова:

– Товарищ генерал-майор!

Феофанов остановил Крымова:

– Отставить, полковник! Не будем заниматься формализмом. Мне прекрасно известно, что подразделение выполнило задание операции «Вулкан».

Генерал обошел каждого офицера, пожал руку, лично поблагодарил. Вслед за ним к спецназовцам подошли Потапов и Казаков. Возле Крымова остановилась Алешина. Тимохин видел, что его друг о чем-то разговаривает с женщиной из СВР, но не слышал разговора. А тут еще Потапов и Казаков со своими благодарностями и поздравлениями. Наконец процедура встречи закончилась.

Феофанов предложил на своей машине довезти Крымова и Тимохина в закрытый военный городок. Но и Вадим, и Александр отказались:

– Спасибо, Сергей Леонидович, но мы уж вместе со своими!

– Ну как хотите! Завтра отдых. В четверг, 5-го числа, в 13.00 разбор полетов в Лагосе. Дорогу в загородную резиденцию не забыли?

Тимохин усмехнулся:

– Вы дадите забыть?!

– Правильно, не дам. Тем более, кажется, у нас возникла новая проблема!

Крымов спросил:

– В смысле?

Генерал ответил:

– Подробностей не знаю. Просто начальство намекнуло, что, возможно, придется поработать вновь за рубежом.

Тимохин сплюнул на бетонку:

– Ну не мать твою?!

Спохватился:

– Извините, товарищ генерал, но что, кроме нас, работать за «бугром» некому?

Феофанов вздохнул:

– Тебе ли, Саня, объяснять, что приказы командования не обсуждаются? Они выполняются, причем беспрекословно. Но посмотрим! Может, намеки так и останутся намеками.

– Ага! Уже! Если у нас только слух о командировке пробежит, то точно максимум через неделю полетим в эту самую командировку. А тут намек командования.

Тимохин взглянул на Крымова:

– Так что, Крым, ждет нас опять дорога дальняя?

– Служба, Саня, служба!

– Ну, конечно! Служба превыше всего!

Феофанов смолчал. Он еще раз пожал руки старшим офицерам отдела спецмероприятий и уехал на служебной машине.

Крымов с Тимохиным заняли места в передней «Газели». На КПП закрытого гаража они прибыли в 0.40. Пошли в сторону коттеджного городка. Тимохин спросил:

– Слушай, Крым, если не секрет, о чем ты столь долго, сколь и любезно, беседовал с очаровательной Натальей Андреевной Алешиной?

Крымов буркнул:

– О делах насущных!

– И с каких пор у тебя дела с офицером Службы внешней разведки?

– Вот прилип! Как банный лист! Ну, не дела, так о личном поговорили.

– Серьезно?

– Серьезно!

– Давно бы так! О чем договорились?

– Сань, отвали, а?

– Нет, если не хочешь, конечно, не говори. Я и сам узнаю!

– Да встретиться договорились. Вечером, в ресторане!

Тимохин остановил друга:

– Крым? Ты не врешь?

– Нет!

– Вот это другой базар! Давно бы так!

– Я не пойму, тебе-то что за радость?

– Ни хрена? Ты что для меня чужой, что ли? Или мало вместе пережили?

– Пережили много, но личное есть личное!

– Так никто в твои личные дела и не лезет. Просто интересуюсь. Но решение пригласить Наталью в кабак полностью одобряю!

– Спасибо!

– Не на чем!

– Вот твой дом. Давай, привет Татьяне, матушке, дочери.

– Давай, Крым, и удачи тебе вечером!

– Благодарю! Пока!

– Пока!

Проводив друга взглядом, Тимохин посмотрел на окна своего служебного жилища. Ни одно из них не светилось. Его родные спали. Но придется будить. Не всех, только Татьяну, а то потом всех, особенно дочь, до утра не уложишь.

В микроавтобусе спецназовцы переоделись. Александр достал из куртки сотовый телефон, нажал клавишу вызова. Раздались длинные гудки. И следом:

– Саша?

– Доброй ночи, любимая!

– Доброй! Это хорошо, что ты позвонил!

– Ничего, что поздно?

– Конечно, ничего. Мы все время вспоминаем тебя, ждем, когда вернешься. А ты сейчас где?

– Рядом!

– Не можешь сказать?

– Я и говорю, рядом. На улице перед калиткой забора. Выгляни в окно, увидишь!

– Господи, Саша! Ну, разве можно так? Я сейчас, только халат наброшу!

– Я подожду, любимая.

В окне спальни загорелся свет. На душе у Тимохина стало вдруг тепло. Он бросил на асфальт сумку, поднял голову к каплям начинающегося дождя. Как же все-таки хорошо возвращаться туда, где тебя любят и ждут! Только ради этого стоило жить в этом изменившемся, перевернутом, несправедливом и опасном мире.