Шеленгер вполне пришел в себя и держался достойно, по крайней мере, ему удалось скрыть обуревавшие его эмоции.

Палач оценил такое поведение бывшего босса:

— А ты, Марк Рудольфович, молодец! Умеешь держаться, проиграв игру, прекрасно осознавая, что разговор у нас предстоит сложный.

— Послушай, Мурза, может, хватит болтать попусту?

Банкир налил себе немного вина, выпив его одним глотком, закурил.

— Говори, Палач! И давай короче?

— Вот в этом наши желания совпадают, — ответил Баркаев, — я так же, как и ты, хочу закрыть тему как можно быстрее. До рассвета мне необходимо покинуть твою гостеприимную усадьбу. Следовательно, начнем без предисловий! Зачем я пришел сюда, ты знаешь, это документы, билет, деньги, то есть все то, что было тобой обещано ранее.

Банкир переспросил:

— Деньги? — и рассмеялся. — А за что мне платить тебе деньги, Палач? Нет, то, что лежит в сейфе, ты заберешь, а вот на что ты еще претендуешь? Операция же провалена?

Палач, сощурясь, что было плохим признаком, посмотрел в глаза Шеленгера:

— Операция, говоришь, провалилась? Да, это так! Но по чьей вине это произошло? Моей, человека, выполнившего все свои обязательства? Захватившего золото, переправившего его на место перегрузки, обеспечившего эту самую перегрузку и уничтожившего за собой все следы? Или все же по твоей, Шеленгер, и твоих водителей вине? Водителей, которые не смогли уйти из леса? Я под вертолетами прошел почти шестьдесят километров и произвел передачу груза на практически открытой для противника местности, а твои идиоты оказались неспособными вывести автопоезд на трассу, пройти какую-то сотню метров пространства, лишенного растительности. Так кто виноват в провале операции?

Шеленгер курил, глядя в сторону окна.

По сути, Палач был прав, и это следовало признать! Он-то провел свой, основной, этап операции безупречно, а в лапы спецназа попали, уже имея золото на борту, его, банкира, люди!

— Что молчишь, Шеленгер? Я не слышу ответа!

— Какой ответ тебе нужен? Признание в том, что лоханулись мои люди? Хорошо, я признаю! Но что это меняет? Денег-то от этого признания мы с тобой все равно не получим!

Палач ухмыльнулся:

— Ну, уж, дорогой банкир, вот здесь ты не угадал! Я свою долю у тебя из горла вытащу! И ты мне все заплатишь!

Шеленгер затушил окурок в хрустальной пепельнице.

— Интересно, каким это образом?

— Для начала выложи из сейфа то, что должен мне за Чечню, потом разговор продолжим!

Шеленгер глубоко вздохнул, не торопясь выполнить требование визитера.

Но Палач ждать не собирался.

Два бесшумных выстрела разбили на столе банкира бутылку и фужер. Глиняные и хрустальные осколки разлетелись во все стороны. Один из них попал Шеленгеру в щеку, вызвав сильное кровотечение.

Банкир схватился за рану, вскрикнул:

— Ты что, Мурза? С ума сошел?

— Поговори еще. Документы и деньги на стол, быстро!

Шеленгер, держась за щеку, поднялся с кресла, открыл сейф, достал оттуда объемный кейс и широкий пакет. Пакет банкир бросил на сухой участок стола, кейс поставил рядом с сейфом.

Палач увидел на второй полке импортного шкафа пистолет «ПМ» и то, как банкир боролся с желанием схватить боевое оружие и расстрелять проклятого чеченца. Мурза с интересом ждал, чем окончится эта внутренняя борьба банкира.

Решится ли тот на последний, возможно, единственный в своей жизни мужской поступок, или нет?

Не решился!

Захлопнул массивную дверь сейфа, закрыв ее, бросил ключи в верхний ящик стола. Проговорил:

— Вот тебе паспорта граждан Турции, на тебя и жену, билет до Ростова, на утренний рейс, ну и пятьсот тысяч долларов в крупных купюрах, в кейсе!

— С этим понятно, за Чечню мы в расчете, теперь бы я хотел получить свою долю от акции «Богатое Наследство», как вы напыщенно назвали грабеж на дороге.

— Но…

— Заткнись! Мне плевать на то, что ты просрал деньги! Ты достаточно богат, чтобы оплатить мою долю. И ты ее оплатишь! Иначе смерть твоя будет немедленной и лютой! Ты познаешь такие муки, от которых сойдешь с ума, перед тем как получишь контрольную пулю в череп! Ты меня знаешь, Шеленгер! Так будешь платить, или мне начать лоскутами снимать с тебя, живого, шкуру?

Банкир вздрогнул, увидев безумный блеск змеиных глаз выродка, которого сам же и произвел на свет! За грехи и муки, не зря говорят люди! Шеленгер понимал, что Палач не шутит. Как помнил и то, что тот вытворял в Чечне. Кедров докладывал ему, как Баркаев проводил свои казни. Спокойно, безо всякого намека на жалость. И с ним, Шеленгером, этот безумец не будет церемониться!

— Подожди, Мурза! — изменившимся голосом заговорил банкир. — Прошу, не кипятись, выслушай меня!

Палач разрешил:

— Говори! Только кратко и исключительно по теме!

— Да, да, конечно!.. Ты должен понимать, Мурза, что всей суммы твоей законной, и я это признаю, доли при всем своем желании я немедленно выплатить тебе не смогу. Давай договоримся так! Я сейчас, при тебе, звоню Ахмеду, своему человеку в Анкаре. Он — мое доверенное лицо и осуществляет все нелегальные финансовые операции за рубежом! Отдам ему команду, и он завтра же перекинет на твой счет в Стамбуле пять миллионов долларов! Подожди, Мурза, не перебивай. Затем, по истечении, скажем, двух месяцев, ты получишь еще такую же сумму. Таким образом, постепенно и безопасно для нас обоих я рассчитаюсь с тобой!

Палач задумался.

Вариант был предложен банкиром не просто так и не из-за каких-то финансовых заморочек. Шеленгер спокойно мог оплатить Мурзе всю сумму. Банкир пытается обезопасить себя от немедленной расправы. Какой смысл убивать Шеленгера, от которого можно будет еще получить кучу денег? При этом он раскрывает своего человека в Турции, понимая, что через него Палач в любое время сможет выйти на банкира, и тот в свою очередь будет иметь возможность найти Баркаева. Но Палач, получив первый, а может, и второй вклад, действовать против него не будет. А вот «уважаемый» Марк Рудольфович обязательно подготовит и осуществит против Баркаева акцию ликвидации. У него интерес в этой игре совсем иной, и расклад, соответственно, тоже! Что ж, господин Шеленгер, сыграем по твоим правилам. Одного в этой игре не учитывает банкир. Простой поговорки — жадность фраера сгубила, а Палач далеко не фраер, он не погонится за журавлем в небе, а в итоге за собственной смертью. Он удовлетворится синицей в руке, которую ему любезно и без подлянки передаст сам Шеленгер перед тем, как душа его отправится на встречу с теми, кого он своим решением приговорил к гибели.

Палач поднял свои глаза на банкира.

Тот тут же спросил его:

— Ну что, Мурза, ты принимаешь мое предложение? Лучшего варианта, увы, я в настоящее время придумать и, главное, осуществить просто не смогу! А моя смерть тебе вообще ничего не даст!

Палач сделал вид, что с большой неохотой, но все же вынужден согласиться с банкиром, впрочем, выставив свои условия, что, в принципе, дела не меняло.

— Ладно! Я пойду на твои условия, Шеленгер!

Банкир облегченно вздохнул. Но палач добавил:

— Только с некоторыми поправками и одним предупреждением.

Это было пустяком по сравнением с тем, что банкиру, похоже, все же удалось выторговать себе жизнь! Палач же сказал:

— Ты звонишь своему Ахмеду и приказываешь перевести на мой счет не пять, а десять миллионов баксов. Стоп! — Палач поднял руку вверх, останавливая попытку банкира возразить. — Этот вопрос обсуждаться далее не будет! Продолжу тему, но так как сумма первого перечисления возросла вдвое, справедливо будет и оттянуть второй перевод. Его ты можешь произвести не через три месяца, а через полгода! Я подожду! Теперь о предупреждении. Я уничтожил всех бойцов, что прибыли со мной из Чечни, но это не означает, что я лишился всех боеспособных сил. У меня еще остались две небольшие, всего по десять человек, группы самых отъявленных головорезов. Одна из них уже утром будет в столице, имея одну-единственную задачу — взять под постоянный контроль лично руководителя коммерческого банка «Авангард» господина Шеленгера. И в случае, если я хоть одни сутки не выйду на связь с командиром боевиков, тот будет иметь приказ на немедленное твое, банкир, уничтожение! Так что если ты задумал обмануть меня, тебя ждет неминуемая смерть. Даже если спрячешься в одиночной камере любой тюрьмы, тебя достанут и там! Эти люди, что уже через несколько часов возьмут тебя под контроль, очень многим обязаны мне и к тому же связаны обетом кровавой мести. А ты знаешь, что это такое! Звони Ахмеду и, кроме финансовой задачи, поставь ему еще одну, а именно, временную, примерно на неделю, связь с тобой, исключительно через меня, вот мой номер сотового телефона! Объясни своему человеку это тем, что у тебя возникли некие проблемы с местными налоговыми органами и личное общение небезопасно! Даже скажешь так, что, если ты напрямую выйдешь на связь, тот должен немедленно прекратить ее! Сам же Ахмед ни под каким видом не должен пытаться лично звонить тебе, только через меня и в экстренных случаях, понял?

— Зачем тебе это? — спросил банкир.

— Для страховки! Я хочу гарантированно и спокойно получить свои деньги! Но чтобы и ты был спокоен, можешь уведомить Ахмеда, что я решать какие-либо вопросы в финансовом плане не уполномочен и выполняю роль лишь надежного посредника! Тебя это устроит?

Шеленгер, не ожидавший подобного хода от Палача, подумал: а не блефует ли тот насчет боевых групп и слежки за банкиром? Но сделал вывод, что скорее нет, чем да. Палач мог оставить в резерве подчиненные ему отряды фанатов, которых и кормил-то, сука, деньгами Шеленгера. А эти отморозки способны на все! И требование насчет связи с Ахмедом объяснимо. Палач действительно перестраховывается! Но для чего, если будет полностью контролировать банкира? Черт знает, что у этого чеченца на уме! Но в принципе это ничем не грозит Шеленгеру. И банкир решил играть честно.

Он вызвал по сотовому телефону Ахмеда.

Тот долго не отвечал, наконец включил трубку:

— Что случилось, дорогой друг? — удивился человек в Анкаре. — Отчего тебе не спится, Марк? Что означает столь ранний звонок?

— Слушай и запоминай, что тебе следует сделать немедленно, как откроются банки, и… чего в ближайшую неделю делать не следует ни в коем случае.

Банкир разъяснил своему финансовому представителю в Турции суть дела.

Тот было возразил:

— Но, Марк! Ты же знаешь, как трудно будет быстро перевести столь крупную сумму?

— Знаю! Но знай и ты: если деньги не будут переведены в указанной сумме и в указанное время, ты можешь считать себя покойником! Все, приводи себя в порядок, думай и работай! По названному телефону сообщишь о выполнении задания. Оппонента называй просто: брат. Ты все понял?

— Понял!

Шеленгер бросил трубку сотового телефона на стол, отключив ее.

— Ты доволен? — спросил он Мурзу.

— Ты сделал все правильно!

Банкир, закурив, спросил:

— А вот теперь что ты мне прикажешь делать с останками охраны? Утренняя смена при заступлении такой вой поднимет, что менты в момент будут здесь!

— Резонно! Но вопрос этот решается легко! Я слегка подраню тебя ножичком, привязав к креслу. Рожу, извини, разобью. То есть мы с тобой, господин банкир, инсценируем нападение на твое поместье. Цель ты привлекательная, многие были бы не прочь покопаться в твоих сусеках, вот и решился кто-то! Ментам будешь по ушам ездить, что ни нападающие, ни их количество тебе неизвестно. Лично тебя пытал один, в маске и перчатках. Да, гайку свою с алмазами отдай мне! Ни один грабитель не оставит такую вещь у жертвы, вместе с пальцем отрубит, но заберет!

Шеленгер снял массивную и дорогую печатку, бросил ее Палачу. Тот положил перстень в карман.

— Вот так! Будешь давать показания, скажи, что грабитель выгреб из сейфа всю наличность, скажем, двести тысяч долларов! Пытал, есть ли еще в доме деньги, но его поторопили по телефону, и он, выстрелив в тебя, ушел.

Банкир встрепенулся:

— Выстрелил? Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что все должно выглядеть естественно! Подумай сам: убив безжалостно охрану, получив свое, бандиты оставят тебя в живых?

Шеленгер, вздохнув, согласился:

— Не оставят, точно! Но что же делать? Не будешь же ты стрелять в меня?

— Стрелять я буду, но ты не волнуйся! Я выстрелю так, что одна пуля пройдет между левой рукой и телом, вторая — левее сердца, вдоль ребра. В худшем случае, ребро сломаем, но зато имитация выстрелов в сердце будет налицо. Ствол брошу в кабинете.

Палач посмотрел на время, до рассвета оставался час с небольшим.

— Пора работать, господин Шеленгер, у тебя наручники в кабинете есть?

— Нет, у телохранителя разве?

Баркаев посчитал небезопасным для себя оставлять банкира одного, поэтому он махнул рукой.

— Ладно, и без них обойдемся!

Палач подошел к окнам, не сводя ствола с головы банкира, сорвал шнуры управления жалюзи, приказал:

— Руки назад!

Шеленгер свел руки за кресло.

Палач быстро и умело связал их. Мешали перчатки, но снимать их было нельзя.

Затем Мурза связал банкиру ноги, откатил кресло в сторону от стола. Разорвал на теле Шеленгера рубашку. Взял со стола нож для резки бумаги, трижды полоснул им по груди банкира, оставляя кровоточащие, но неглубокие порезы.

Банкир напрягся.

— Ты полегче, чечен! Разошелся!

— Заткнись! — бросил ему Мурза.

Бросив нож, пистолет-пулемет в кресло журнального столика, первым же ударом в челюсть лишил Шеленгера сознания. Начал избивать связанное тело, превращая лицо банкира в сплошное кровавое месиво.

Отошел, посмотрел на результаты трудов своих, удовлетворенно произнес:

— Нормально! Ну а теперь, господин банкир, последнее действо финального акта нашей встречи.

Он поднял «кедр», очередью распорол кровоточащее тело банкира. Выстрелил в правый глаз для контроля. Тело Шеленгера дергалось недолго. Уже через минуту оно обвисло.

Простреленная голова мертвого руководителя операции «Богатое Наследство» упала на окровавленную грудь.

Баркаев обошел кабинет, открывая шкафы, сейф, стол, гардероб. Пистолет «ПМ» из сейфа разрядил и бросил в мусорную корзину.

Такой же разгром он устроил и в приемной. С кейсом, полным тугими пачками долларов, и пакетом спустился в гараж.

Сел в открытый «Мерседес».

Документы на него, как обычно, лежали в бардачке, вместе с ключами. Заполнив чистый бланк доверенности на имя все того же Ашота Карапетяна, задумался.

Через полчаса — рассвет. Встал вопрос: как лететь в Ростов? Билет он имел, а вот что делать с кейсом, набитым пятьюстами тысячами долларов?

Контрольный досмотр при посадке, несомненно, обнаружит деньги, и тогда что? Провал? Хотя, стоп, на внутренних рейсах поклажа, сдающаяся в багаж, досмотру не подлежит! Да, она проверяется сканерами, но на наличие металла, наркотиков и взрывчатых веществ. Деньги же для сканеров — обычная бумага! А если к тому же попросить кого-нибудь из пассажиров оформить багаж на себя? Такое часто практикуется в аэропортах, чтобы не доплачивать за лишние килограммы. Тогда к чемодану, если его все же вскроют, он никакого отношения иметь не будет! Деньги уйдут безвозвратно? Но сейчас это не та сумма, из-за которой стоит рисковать головой. Чтобы всучить кейс другому пассажиру, не обремененному багажом, надо достать еще такой же чемодан или сумку с обычным, но достаточно тяжелым содержимым! Где это взять? Купить по дороге? Этого он сделать не сможет, просто не успеет!

Впрочем, в доме Шеленгера наверняка имеется то, что сейчас нужно Палачу. Пришлось подняться в здание.

И в спальне он нашел большую, даже укомплектованную для дальних поездок вещами и необходимыми аксессуарами дорожную сумку.

Были в ней и спортивный костюм, и пара рубашек, галстук, нижнее белье, даже презервативы и две бутылки любимого вина покойного имелись. Дорогие мужские духи, электрическая бритва «Браун», лосьон после бритья, шампунь, зубная щетка в футляре с модной пастой и еще много всякой мелкой дорожной лабуды. Палач запомнил содержимое сумки.

Взяв ее, вновь спустился к «Мерседесу».

Сумку поставил в багажник, кейс установил между передним и задним сиденьями. Выехал из гаража. Через тыловые ворота, где в сторожке остались трупы внешней охраны усадьбы, проехал к озеру. Оттуда по лесной накатанной дороге вышел на шоссе. И далее, в аэропорт.

Поставив иномарку на длительную стоянку и оплатив ее, Палач тут же нанял носильщика.

Мужик с утра явно нуждался в похмелке.

Он все время, тяжко вздыхая, бросал жадные взгляды на множество работающих круглосуточно киосков, где продавалось спасительное пиво.

Палач спросил:

— Что, брат, сушняк мучит?

— Сил нет, — ответил носильщик, — ночью с братвой перебрали самогону, один притащил собственного первача. Остальным хоть бы что, а я вот болею.

— Ну это не проблема! Пива хватит или водочки надо?

Носильщик с готовностью и надеждой ответил:

— Лучше водки, грамм сто пятьдесят, и пару банок пива. Тогда в самый раз будет, проверено! Но это если угостишь, за багаж бабки я сдавать должен! За этим у нас тут бригадир-пес следит, как за женой собственной. А она все одно блядует, когда он на смене, с грузчиком из другой бригады!

Палач задумался, остановив носильщика на въезде в здание аэропорта. Закурил, угостив мужика. Но того чуть наизнанку не вывернуло при виде сигареты.

— Ясно, — проговорил Палач, — похмелка требуется срочно. А не свалишься после ерша?

— Я же говорил, проверено, самое то будет! А че, похмелишь?

— Похмелить-то похмелю, если поможешь мне!

— Говори, че надо?

Палач указал на тележку.

— Да багаж у меня, видишь, норму по весу перекроет. Придется доплачивать. Дело не в деньгах, не хочется мотаться по кассам и в очередях торчать. У тебя, случаем, возможности на борт кейс без доплаты отправить нет? А я бы тебе в благодарность не только похмелку, но еще и три сотки вдогонку отстегнул бы!

Носильщик переспросил:

— Три сотки?

— Да!

— На какой рейс оформляться будешь?

— На ростовский!

— Без проблем отправим твой багаж! У меня тут все повязано! — ответил мужик, словно в его силах в этом аэропорту было не только какой-то багаж на борт запихнуть, но и сам самолет отправить куда надо.

Мурза спросил:

— Вот и договорились! На сколько похмелка твоя потянет?

Носильщик ответил недолго думая:

— Еще стольник к обещанным трем добавь?

— Держи, — Палач протянул мужику деньги.

Тот предупредил:

— Обожди минут десять здесь, я мигом в чипок за углом слетаю. Только, это, если начальник подойдет, ты его сразу узнаешь, у него родимое пятно на всю щеку, и спросит, куда я подевался, ответь, что, мол, отлить отпросился. И ты не в претензии ко мне. Ништяк?

— Ништяк! Беги, похмеляйся!

— Угу!

Носильщик вернулся быстро.

И десяти минут не прошло. Вернулся другим человеком, с сигаретой во рту, теперь от табака его не тошнило, энергичным, деловым! Он сразу же принялся за дело:

— Покатили к контролю! Значит, говоришь, ростовским рейсом летишь?

— Да, — ответил Палач.

— Ага! Это, выходит, нам к Галке, баба нормальная, погнали!

И предупреждая:

— Внимание, прошу дорогу, багаж, — носильщик двинулся, катя перед собой тележку, в здание аэропорта.

Палач шел следом, внимательно следя за обстановкой.

Он был напряжен и готов к защите. Хотя оружия и не имел, но в том состоянии, в которое Мурза привел свой организм, Баркаев и без оружия представлял немалую опасность.

Носильщик, как потом оказалось, Петруха, сделал все, что от него требовалось. Кейс проглотил транспортер багажного отделения. Палач расплатился с ним и свободно прошел контроль.

Вскоре борт набрал высоту и взял курс на Ростов-на-Дону.

В двенадцать часов Мурза уже ел шашлык в Ростове, оставив свой багаж в камере хранения аэропорта. А до этого ему позвонил Ахмед, доверенное лицо покойного Шеленгера. Ахмед просил передать банкиру, что требования Марка Рудольфовича выполнены в полном объеме.

Выслушав человека из Анкары и отключив связь, Мурза рассмеялся, ответив в пустоту — все передам, дорогой Ахмед, не волнуйся! Настроение поднялось, и он позвонил своей Эльзе.

А в Москве и в Урус-Мартане тоже кое-что произошло. Девятого июля в 9-30 майора на срочную связь вызвал генерал Скориков. Он был краток.

— Таранов?

— Я!

— Срочно прибыть ко мне на загородный объект, используя командирский «УАЗ»!

— Началось, товарищ генерал?

— Похоже на то! — ответил генерал. — Но обо всем конкретно — при встрече. В двенадцать тридцать жду тебя и Шмелева в резиденции Службы!

— Есть! Немедленно выезжаем!

В 12–20 служебный «УАЗ» бригады спецназа въехал на территорию недавно созданной под видом частной медицинской клиники загородной резиденции Службы по борьбе с терроризмом.

Дежурный тут же проводил прибывших офицеров в кабинет генерала.

Скориков поздоровался с подчиненными, пригласил к столу, начав безо всякой предварительной подготовки:

— Товарищи офицеры! Сегодня в 8-40 из ГУВД города поступила сводка о бандитском нападении на усадьбу главы коммерческого банка «Авангард» Марка Рудольфовича Шеленгера. Судя по всему, действовал один человек, но профессионал высокого уровня. Он сумел обезвредить, уничтожив бодрствующую вооруженную, как внешнюю, так и внутреннюю охрану поместья, состоящую из четырех лицензированных охранников. Ну и самого, также вооруженного банкира. Что примечательно, охрана и банкир были вооружены пистолетами-пулеметами «кедр» с глушителями! Почему они были вооружены специальным незарегистрированным оружием бесшумного боя?

Предположение сделал Таранов.

— Чтобы встретить того, кто завалил их! Но убийца переиграл и охрану, и банкира!

— Скорее всего, так оно и было! Шеленгер ждал убийцу и сам готовил ему смертельную ловушку. Но тот оказался проворнее! Так кто этот профессионал?

Вставил слово Шмелев:

— Да кто угодно, мало ли желающих щипануть такую жирную птицу? И из окружения банкира в том числе?

— А в окружении банкира числились Кедров и Максимов с Басмановым. Вам это ни о чем не говорит?

Таранов произнес:

— Неужели вновь объявился Палач? И убрал последнего свидетеля своих действий здесь, самого главаря преступного сообщества, замыслившего захват золота?

— Кто знает? — ответил Скориков. — Но все указывает на работу Палача. Посудите сами!

Генерал встал, прошел к занавешенной карте области, охватывающей и часть соседней Переславской губернии, где дислоцировалась бригада спецназа.

Раздвинув шторки и взяв в руки указку, генерал продолжал:

— Вот поселок, где находится усадьба покойного Шеленгера. Вот здесь, в балке, сотрудниками милиции обнаружен старенький «жигуленок», «копейка», как еще называют подобную технику, с переславскими номерами.

Таранов невольно перебил начальника:

— С переславскими?

Генерал не стал делать замечание офицеру, ответив:

— Да, Женя, с переславскими! В машине обнаружены рыболовные снасти и садок с начинающей протухать рыбой. Мы тут же сделали запрос в ГАИ: не останавливали ли ночью посты эту тачку? И получили ответ: один капитан останавливал эту машину перед Люберцами. Офицер ГАИ утверждает, что «копейкой» управлял по доверенности некий Ашот Карапетян. Фамилия и имя довольно распространенные, поэтому капитан и запомнил их. Водитель имел при себе еще и корочки члена Союза журналистов России. Запрос на Зубовский бульвар подтвердил уже прогнозируемый ответ — такой человек на учете в Союзе не состоит! Еще одна деталь: водитель, этот Карапетян, был одет в одежду рыболова, но это и понятно, он же ехал с рыбалки. Но вот по описанию капитана ГАИ этот рыбак Карапетян внешне очень похож на Мурзу Баркаева!

Таранов со Шмелевым переглянулись.

Майор спросил:

— Получается, Палач прорвался в Москву?

— Да! И это подтверждает сообщение из УВД Переславской области, предоставленное нам коллегами из МВД. Переславские сыщики пробили владельца «копейки», им оказался некий Вячеслав Иванович Коровин, житель деревни, что рядом с озером. Этот Коровин вечером восьмого июля отправился рыбачить на озеро с намерением остаться там до утра. Водоем был проверен, и со дна его аквалангисты подняли пропоротую резиновую лодку с привязанным к ней трупом Коровина.

Поднялся Таранов:

— Разрешите, Юрий Федотович?

— Давай!

— Здесь, в усадьбе Шеленгера, Палач тоже не оставил следы?

— Он пытался сжечь одежду убитого рыбака, но «буржуйка» в помещении охраны тыловых ворот так и не разгорелась! Следовательно, причастность Палача к массовым убийствам в усадьбе Шеленгера не вызывает сомнений. Как не вызывает сомнений и то, что во главе всей банды стоял именно банкир!

— Каким образом Палач покинул территорию поместья?

— На «Мерседесе» Шеленгера. Он отсутствовал, когда новая смена обнаружила результаты кровавой бойни в усадьбе. Предугадывая твой вопрос, майор, отвечу, что поиски «Мерседеса» увенчались успехом. Да и Палач особо не скрывал иномарку. Ее обнаружили на длительной стоянке аэропорта Домодедово. В 11–10 обнаружили. Пустой и без каких-либо отпечатков Баркаева. Кстати, ни на озере, ни в доме Шеленгера, ни в сторожке — нигде отпечатков пальцев Палача не обнаружено. Как не оставил он ни единого следа и во время акции с золотом! Вот так! Официально нам и предъявить ему нечего. По Чечне тем более. Там он был «убит», что прошло по всем сводкам.

Таранову осталось только произнести:

— Да, ситуация! И что делать будем? Мы-то знаем, что он совершил множество кровавых преступлений? Но по закону ничего сделать против него не можем? А СИЗО? Он же был оттуда похищен!

Генерал бросил на стол указку, сказав:

— В том-то и дело, что похищен! Не сбежал, а был похищен! Возьмем мы его, а он, естественно, от всех преступлений отказавшись, заявит, что насильно был взят в заложники неизвестными лицами, продержавшими его, для чего он и сам не понимает, в каком-нибудь подвале. Откуда ему удалось бежать, прихватив документы и все, что при нем обнаружат, у бандитов, похитивших его! А дело по подготовке террористического акта после исчезновения пятерых главных свидетелей, тех, что увели из СИЗО вместе с Баркаевым, зашло в тупик. Остались, по их показаниям, лишь принужденные силой, рядовые исполнители несостоявшейся диверсии. Так что при захвате Палача живым нам придется передать его обратно в СИЗО ФСБ. И получит Баркаев в худшем для него случае пятерик. И это будет ответ за все фактически совершенные им преступления! Неплохо выглядит наша с вами перспектива облажаться по всей форме, да?

Таранов встал, прошелся по кабинету. Было видно, что майор находится в состоянии крайнего возбуждения.

— Нет уж, не сумеет он так легко отделаться от спецназа.

Скориков, в принципе, зная ответ майора, все же спросил:

— Ты имеешь что-то предложить конкретно, Женя?

— Да! То, что диктует высшая справедливость, а именно: Палача ни при каких условиях живым не брать!

Генерал, в душе соглашаясь с подчиненным, сказал:

— Ты этого, майор, не говорил, мы со Шмелевым не слышали! Мы обязаны действовать строго в рамках Закона, понял, Таранов?

Евгений посмотрел на генерала.

— А я о чем, Юрий Федотович? Разве мы можем поступать иначе? Это против нас все приемы дозволены, а мы ограничены Законом! И это правильно, мы же Федеральная служба, а не беспредельщики какие!

Таранов сел на место.

— Ладно! Этическую сторону дела обсудим, как выйдем на Палача, — продолжал Скориков. — Сейчас для нас важна информация из Урус-Мартана. Если Палач рванул в Ростов, а только туда он мог и должен был отправиться, там обязательно должны начаться движения. Чтобы уйти из страны с женой и ребенком, он должен передать ей паспорт гражданки Турции, а следовательно, уже сегодня жену Палача могут вывезти из Чечни на встречу с мужем. Вызывай, Женя, Батю! Послушаем, что сообщит нам разведка!

Батя, начальник отделения разведки, ответил тут же:

— Таранов! Привет, долго жить будешь! Только что сам хотел вызывать тебя!

— Как понимаю, ты можешь говорить свободно, Батя?

— Абсолютно! С этим все в порядке!

— Что на объекте?

— Объект в срочном порядке готовится покинуть Урус-Мартан. Как я тебе вчера в 22–00 докладывал, мы обложили развалины со всех сторон, установили дистанционную прослушку, в общем, взяли объект под полный контроль. Ночь и утро прошли спокойно. Пустые разговоры, детский плач, ну и так далее! А вот совсем недавно, в 11–00, на объект прошел сигнал вызова на сотовый телефон Эльзы. Сначала ни хрена не было слышно, видимо, подвал создавал помехи, поэтому пришлось нашей восточной красавице выйти на улицу с трубкой. Разговор состоялся короткий, могу передать слова жены Палача почти дословно!

— Передавай, Коль!

— Она ответила на вызов: «Да, слушаю!» Потом: «Ассолом, дорогой!» Секундное молчание, затем: «В Ростов? Когда? Я не успею собраться!» Вновь молчание. Дальше слова Эльзы: «Хорошо! Я поняла тебя! Да, дорогой! До встречи! Что? Поняла все, поняла… Нормально, скоро увидишь, как он подрос!» Это, как я понял, она о сыне Баркаева. На этом связь оборвалась! И тут же забегала охрана. Полчаса назад к развалинам подошла белая «Нива» с номерами местной администрации. Сейчас обитатели развалин укладывают в нее разную поклажу. Скоро, по идее, должны тронуться в путь!

Таранов спросил:

— Ты слежение за «Нивой» обеспечить сможешь, Батя?

— А на какой черт я тогда здесь, командир? У меня уже Чечен на «УАЗе» гражданском вперед пошел! На Ростов движение днем достаточно интенсивное. На двух тачках следом за «Нивой» пойдет и остальная группа. Так что вот такая у нас здесь обстановка, майор!

Трубку взял Скориков.

— Это бывший комбриг, узнал, Батя?

— Еще бы, Юрий Федотович! Как генеральские лампасы? Не жмут без обмывки?

— Ты все балагуришь, Коля?

— А что мне, плакать прикажете?

— Ты балагурить балагурь, но смотри, проводи мне эту Эльзу до конечного пункта и незаметно, понял, разведчик? В Ростов вы должны прибыть завтра утром. Установишь, где остановится Эльза. И вот тут особое внимание. Палач уже наверняка в Ростове. И он обязательно проконтролирует прибытие жены. Будьте предельно внимательны и осторожны. А к часу отправь кого-нибудь из ребят встретить в аэропорту Таранова со Шмелевым. Место дислокации группы захвата — окружной полк связи.

— В контакт с местным управлением ФСБ войти можно? Их помощь лишней не будет!

— Можно! Все, работай! Конец связи!

Генерал выключил телефон, передал его Таранову, оглядев офицеров, спросил:

— Ну что, начинаем финальную акцию, спецназ?

Майор уточнил:

— Акцию ликвидации Палача, Юрий Федотович!

Генерал ответил:

— По-моему, ты уже сам определил цель операции, так выполняй ее по своему плану. Завтра вылетаете в Ростов, там скорректируете задачу, уточнив обстановку, примите решение. Всю ответственность за ваши действия я беру на себя, что бы вы там ни предприняли против Палача! Помните это и работайте без сомнений!

Именно таким был бывший командир бригады Юрий Федотович Скориков.

За что его и любили.